Марина Серова - Грабь награбленное
— Танюха, это ты? Звезда очей моих! Луч света в темном царстве!
— Да, Гарик Хачатурович, — мне приходилось как-то маскировать то, что нес Папазян.
— Солнце мое! Когда я смогу поцеловать твои прекрасные ручки? — Гарик отлично понимал, в каком я сейчас положении, но удержаться от шуточек такого рода все же не мог.
— Да, Гарик Хачатурович, расследование идет успешно.
— За один только твой поцелуй я готов подтвердить все, что угодно. Когда мы увидимся, о прекрасный цветок?
— Да, Гарик Хачатурович, как скажете.
— Я сам тебя найду, бриллиант ты мой яхонтовый!
Я передала трубку бухгалтеру, и Гарик, сменив тон, подтвердил все то, о чем я его просила. Однако убедить Людмилу Константиновну было не так-то просто. Она отыскивала в справочнике номер телефона Гарика именно для того, чтобы посмотреть, кому он принадлежит. Убедившись, что я звонила действительно в милицию, она стала вести себя совершенно иначе.
— Усаживайтесь поудобнее. Может быть, кофе?
— Нет, спасибо, — отказалась я, — вы, думаю, догадываетесь, что привело меня к вам?
— Да. Исчезновение Инны Георгиевны стало для всех нас настоящим потрясением.
— У коллектива были хорошие отношения с начальницей?
— Да как вам сказать… Она, наверное, была слишком строга и требовательна. Впрочем, этому есть оправдание — работа серьезная, никаких упущений быть не должно.
— Но, наверное, какие-то упущения все же были? — я пыталась выяснить, есть ли у фирмы финансовые проблемы.
— Что вы имеете в виду?
— Мне хотелось бы знать, не было ли у «Ассоли» долгов?
— Нет, что вы! Бизнес Сурковой развивался стремительно и успешно.
— Могу я ознакомиться с соответствующими документами?
Людмила Константиновна явно была не в восторге от такой просьбы, но отказывать у нее не нашлось оснований. Она молча уступила мне место за компьютером и открыла необходимый файл.
— Вам нужна моя помощь? — спросила главбух.
— Нет, спасибо, — я, конечно, врала, поскольку мои познания в области бухгалтерии были весьма сомнительными, но подсказка требовалась от лица не зависимого, а не заинтересованного.
Людмила Константиновна многозначительно посмотрела на часы. Я сделала то же самое, пытаясь понять, на что она намекает. До обеденного перерыва еще оставалось время, поэтому режима дня главбуха я не нарушала.
— Вы меня простите, но мне нужно съездить в налоговую инспекцию, — пояснила бухгалтер свои действия.
— Я могу здесь остаться? — учтиво спросила я, прекрасно понимая, что домой копии бухгалтерских отчетов мне вряд ли кто позволит взять.
— Да, да. Леночка! — крикнула Людмила Константиновна, выглядывая в коридор.
Через минуту в кабинет вошла худенькая девушка и вопросительно посмотрела на главбуха. Та, кивнув мне на Леночку, сказала:
— Она в вашем распоряжении.
Таким образом, за моими действиями был установлен негласный надзор. Настоящие менты скорее всего не дали бы Людмиле Константиновне пойти ни в какую налоговую, а мне только того и надо было. Едва лишь она покинула помещение, Леночка ушла выполнять свою работу, сказав, что, в случае необходимости, ее можно найти в кабинете напротив.
Сначала я пыталась тешить собственное самолюбие, тщетно анализируя малопонятные столбики с цифрами, но довольно скоро мне все же пришлось признать, что бухгалтер я, мягко говоря, никудышный. Зато многие мои приятельницы имели экономическое образование. Я достала записную книжку и стала листать ее, размышляя над тем, на ком остановить свой выбор. Хотелось, чтоб, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы — нужен был человек, который даст исчерпывающий ответ на поставленные вопросы, и при том бескорыстно. Какой же русский не любит халявы!
— Ну, Кэт, пришла очередь платить по счетам! — сказала я, когда, наконец, определилась с выбором.
Кэт — так мы называли в школе первую красавицу класса Катьку Меньшову. Я тогда еще была довольно гадким утенком, а она пользовалась ошеломляющим успехом у мальчиков. Тем не менее один из самых авторитетных пацанов школы запал именно на меня. Первая любовь, говорят, всегда несчастна. Мне тоже довелось в этом убедиться. Однажды, заболев воспалением легких, я провалялась дома около месяца, напрочь отказавшись от стационарного лечения. Мой возлюбленный поначалу навещал меня каждый день, а затем стал появляться все реже и реже. Вскоре кто-то из анонимных «доброжелателей» позвонил и сообщил, что мой недавний поклонник всецело находится во власти Кэт.
Унижаться и волочиться за кем-то не в моем характере, и я даже не пыталась разлучить голубков. Их союз в скором времени распался сам собой, а Кэт с тех пор, испытывая глубокое чувство вины, старалась везде и во всем мне угодить. Наверное, это вошло у нее в привычку, потому что она не переставала поздравлять меня с днем рождения и всеми существующими в нашей стране праздниками.
К помощи этой самой Кэт я и решила прибегнуть. Она работала старшим экономистом по денежному обращению в расчетно-кассовом центре, который в советские времена назывался просто госбанком. Кэт и в школе была сообразительной, и в финансово-кредитном техникуме училась успешно, а начав работать, стала пользоваться авторитетом даже у опытных сотрудников. И если она самостоятельно не смогла бы объяснить загадочные комбинации цифр, то уважающие ее бухгалтеры со стажем наверняка согласились бы дать подсказку.
На всякий случай я пооткрывала и другие файлы, имеющиеся в компьютере, в поисках любопытной информации. Кроме того, поинтересовалась содержанием дискет, которые достала из незамысловатого сейфа, воспользовавшись одной из отмычек, которых у меня имелся довольно широкий ассортимент.
— Меньшову будьте добры, — произнесла я, как только кто-то взял трубку.
— Я слушаю.
— Кэт, это Таня Иванова.
— Танечка, здравствуй. Как дела?
— Без тебя не могу сдвинуться с места.
— В чем дело? — В голосе Кэт чувствовался неподдельный интерес.
Я выложила все, что меня интересовало. Катя повисла на телефоне как минимум на полчаса, безумолчно расписывая мне все нюансы бухгалтерского учета.
— Тебе надо было в училки идти, — заметила я, потому что Кэт объясняла великолепно.
Ничего непонятного для меня в документах, любезно предоставленных Людмилой Константиновной, теперь не оставалось. Было ясно, что дебето-кредитовому балансу, или как его там, оставалось только завидовать. Долгов у «Ассоли» явно не было и не предвиделось. Если верить документам, а не верить им не было никаких оснований, Суркова сама была в силах дать в долг вполне солидную сумму.
В этот момент в кабинет вошла вернувшаяся из налоговой Людмила Константиновна, и мне пришлось сразу же перевести разговор на другую тему.
— Спасибо, Кэт. Я — твоя должница. Может, встретимся сегодня? — Я вспомнила, что вечером обещал наведаться Гарик, от которого надо было как-то избавиться, и у меня в голове созрел кое-какой план.
— Ну что, Татьяна Александровна, вам все ясно в документации или есть какие-то вопросы? — присев, спросила главбух.
— Нет, здесь мне все ясно, — я освободила место за компьютером, — но есть еще кое-какие вопросы. Вам знаком Александр Подольский?
— Да кто ж его не знает! Я как-то в газете читала, что он, серьезно нарушив закон, сухим вышел из воды.
— Он был вашим партнером или конкурентом?
— Ни того, ни другого даже и быть не могло.
— Почему?
— Наша фирма честная, с законом в конфликты никогда не вступала, а это человек совершенно иной профессии.
— Что же это за профессия такая? — Мне сразу вспомнились строки популярного в советские годы детского стихотворения о том, что все работы хороши.
— Да бандит он!
— В смысле?
— В прямом смысле. Не знаю уж, чем он конкретно занимается, но рыльце у него в пушку, это ни для кого не секрет. Соседи в округе с ним стараются не сталкиваться, потому что знают — в случае какого конфликта он и пристрелить может. Только прошу вас — я вам ничего не говорила.
— Конечно, конечно. А где мне его найти, не подскажете?
— Точного адреса я не знаю. Но вы как милиционер сможете легко это выяснить. Он живет где-то в Пионерском поселке. Спросите, где живет Наполеон, и вам любой покажет.
— Он что, настолько авторитетный или страшный?
— Нет, просто, построив такой домище, трудно остаться незаметным. Его трехэтажный особняк, обнесенный высоченным бетонным забором, — предмет зависти и любопытства многих.
— А почему Наполеона надо спрашивать, это что, кличка такая?
— Да, наверное. Просто та статья о нем в газете называлась «Мы все глядим в Наполеоны». Говорят, после нее он стал известен большинству окружающих именно как Наполеон, потому что фамилия многим просто не запомнилась. А я вот ее приметила — у меня дочь после замужества тоже получила фамилию Подольской.
