Марина Серова - За что боролись…
— Не трожь ты Анкутдинова! Я ему и то больше верю, чем твоему полоумному Светлову.
— Ладно, — снова вмешалась Бессонова, — что делать-то будем?
— Искать Романовского, — ответил Кузнецов. — Так, госпожа Иванова? — сунулся он ко мне с елейным голосом.
Я посмотрела на его умильную харю и, не выдержав, рассмеялась.
— Ладно, а где его искать?
— А вот это проблема. Он дома неделями не появляется, пидор чертов.
— То есть?
— Так он же у нас нетрадиционной сексуальной ориентации, — дискантом кастрированного ягненка проблеял Кузнецов и достал бутылку пива.
— А в гей-клуб он ходит? — поинтересовалась я. — Или некуда?
— О! — воскликнул Кузнецов. — Идея! Есть у нас такое заведение, «Конфидент» называется, так он там часто зависает. Там у меня бармен знакомый, Вано зовут, он мне весь расклад скажет, че к чему.
— Ну хорошо, — согласилась я.
Внезапно Кузнецов прильнул к лобовому стеклу и в следующую секунду разразился громовым хохотом, да так, что Лена от неожиданности икнула, а я нажала на тормоза, и идущая сзади «десятка» чудом не налетела на бампер моей машины.
— Ты же ржешь, как лошадь! — недовольно проговорила Бессонова.
— Какая там еще л-лошадь?.. — не переставая заливаться хохотом, отмахнулся Костя. — Глянь, Казаков!
На обочине дороги, в направлении, указанном Кузнецовым, стоял милицейский «газик» с милой сердцу каждого алкаша аббревиатурой «ППС» (патрульно-постовая служба). Возле нее стояли двое молодцеватых служителей правопорядка и о чем-то (вероятно, о погоде) мило беседовали с отчаянно шатающимся в тщетных попытках сохранить строгий перпендикуляр с планетой молодым человеком.
Последний жестикулировал и махал руками, очевидно, указывая патрульным на красоты окружающего пейзажа.
— Заластали урода! — резюмировал Кузнецов. — Да он, похоже, наглухо!
— Интеллектуалы! — иронически проговорила я. — Это ведь тоже чемпион «Брейн-ринга» и «светлячок»?
— Угу, — подтвердил Кузнецов.
— Хочешь, отмажу его? Я знаю этих пэпээсников: один Дима, а другой то ли Коля, то ли Тимур.
— Ну, если это у тебя лучше получится, чем у меня, валяй, отмазывай.
Я притормозила у самой «кареты» ППС и, выглянув из окна через колени Кузнецова, крикнула:
— Привет, Дим! Ты с этим гражданином о поэзии беседуешь, да?
— Ага, о поэзии!.. — гнусавым голосом вякнул Казаков. — «Считай, по-нашему, мы выпили немного…» называется. Стихотво… стихотов… стих такой, в общем.
— А вы, гражданин, лучше озаботьтесь своим драгоценным здоровьем, — с трогательной внимательностью напомнил патрульный. Потом он снизошел и до меня. — Это ты, Тань? Че не заходишь?
«Гм, а что я забыла в их РОВД?» — подумала я.
— Дима, выполни одну мою просьбу, и я обязательно навещу на днях, — коварно пообещала я.
— Хоть две, дорогая! — галантно козырнул сержант Дмитрий.
— Отпусти этого товарища, а? Как тебя — Костя Казаков, да?
— «Не запирайте, люди, плачут дома детки!..» — фальшиво завыл Казаков, демонстрируя полное отсутствие вокальных данных.
— Казаков, кретин, задрай хлебало! — крикнул Кузнецов. — Где это ты так нажрался?
— «Ну я ж пил из горлышку, с устатку и не евши… что ж вы хотите?» — продолжал гнусить тот.
— Димочка, ну пожалуйста! — Я улыбнулась и вложила в голос все обаяние и чувственность, какие смогла из себя выжать.
— Вали отсюда, Высоцкий! — и с этими словами сержант произвел профилактическое касание спины заблудшего гражданина дубинкой. — Не забудь, Тань! Ты обещала.
Машина ППС уехала под дикое завывание Казакова: «…Вы не глядите-е, шта-а Серрежа фысе киваи-ить… он соображаить… ен усе понимаить… а шта-а-а мычит, так ето он от волнення… от осознання… так сказать, и просветлення!..»
— Еще один подарочек! И тоже Костя, — пробормотала я. — Уж и везет мне сегодня!
— «Р-р-разбудит утром не петух, пррокукарекав… серржант подымет… тоись как чилавеков!..» — прогрохотал Казаков и упал лицом в сиденье.
— О господи! — взмолилась я. — За что?!
Глава 5
— С тобой, Кузнецов, только трупы коллекционировать, — сказала я, паркуя машину на стоянке возле «Конфидент-клуба». — Сначала Светлова хотел забрать, потом вот это чудо. — Я ткнула пальцем в направлении испускающего витиеватый храп Казакова. — Ну и надышал он тут!
— Зато клопов выведешь, — отпарировал Кузнецов. — Ладно, пойдем к Вано.
Я довольно прилично знакома с увеселительными заведениями города, но в «Конфидент» попала в первый раз. Несмотря на ранний час — всего-то около восьми вечера — тут было уже довольно людно. Безусловно, это место нельзя назвать гей-клубом в полном смысле этого слова, но существа, явно испытывающие неудовольствие по поводу своей половой принадлежности, встречались на каждом шагу. Непосредственно на входе мы наткнулись на жеманного молодого человека в белых джинсах, больше похожих на лосины. Очевидно, он был знаком с Кузнецовым, потому что завлекательно подмигнул накрашенным косым глазиком и сделал попытку хлопнуть Костю ниже пояса.
— Привет, Кости-а-а, — нараспев промурлыкал представитель сексуальных меньшинств.
— Здорово, педрила! — нелюбезно буркнул Кузнецов. — Романовского не видал?
— Не-а-а. А ты тут…
— Свободен, — сказал Кузнецов басом и потянулся за пистолетом.
Навязчивый педераст ретировался.
— Задвинулся «герой», ублюдок и гонит, — злобно откомментировал Костя, и мы направились к стойке бара. Мы — это я и Кузнецов, потому что Лена Бессонова осталась в машине присматривать за Казаковым, оберегать, так сказать, его сон.
— Здорово, Вано, — сказал Кузнецов кудлатому бармену в цветастой рубашке и кожаной жилетке. — Как жизнь?
— А, Кузнецов, — не поднимая головы от стойки, на которой шло священнодействие — смешивание коктейля, ответил бармен. — Все в полном… А ты что-то не заходишь. Выпьешь?
— Валяй. Кальвадос у тебя есть?
— Кальвадос есть, а что это от тебя сивухой несет?
— Тогда дайте две порции, пожалуйста, — вмешалась я.
Вано оторвал взгляд от бокалов, которыми активно манипулировал, и посмотрел на меня.
— Вы с Кэстом, сударыня? — вежливо произнес он. — Сию минуту.
— С чем? — не поняла я.
— Не с чем, а с кем — с Кэстом, — пояснил Кузнецов. — Так меня зовут друзья. А ты не боишься — за рулем-то?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к Вано и спросил:
— Романовского видел?
— Был прошлой ночью с Деменцем, с ними еще какая-то «клава» ошивалась. Доошивалась.
— А что такое? — встревоженно спросил Кузнецов.
— «Пришили» их — Деменца и его «волыну» — сегодня днем.
— Да ну?! — воскликнул Кузнецов и повернулся ко мне. — Еще один! А ты сомневаешься, рамсы тут путаешь! А Федю Дементьева пристрелили. Черт!
— А, он тоже из команды… — по моей спине заструился неприятный, обжигающий холод, я прикусила губу и уставилась в стойку бара, усиленно пытаясь собрать воедино обрывки мыслей, завертевшихся в голове…
— Как это вышло? — глухо выговорил Кузнецов. — Где?
— Да прямо в дементьевской квартире. Они туда пошли отсыпаться после ночной тусовки здесь. Романовский проснулся, пошел за пивом. Приходит через десять минут, а там… В общем, чисто сработали, коззлы!.. Только я не понимаю… зачем…
— Не понимаешь? Да после этих… ну, с «Атлантом» спутались, и… — во взгляде Кузнецова блеснула ненависть, и я поспешно схватила его за руку:
— Тише ты! Успокойся… Что еще сказал Романовский? — повернулась я к бармену.
— Сказал, что ему очень повезло. Не пойди он за пивом, и ему тоже капец приключился бы. Ваш кальвадос! — Вано пододвинул нам две рюмки, и мы сели за угловой столик в самом затемненном месте клуба.
— Ну и что делать? — пробормотал Кузнецов. — Ведь уже двое… Вишневский и Дементьев. И пидор наш уцелел чудом. А Казаков и Ленка… — он так и подскочил на месте. — Они там одни в машине!
— Сиди спокойно, — попыталась урезонить его я. — Они там куда в большей безопасности, чем мы здесь.
— Ага! — Кузнецов повернулся ко мне всем телом и приблизил лицо так, что мы едва не столкнулись лбами. — До тебя, наконец, дошло, что все это не бредни Вишневского и Светлова!
— Хорошо, хорошо, — отмахнулась я, — я верю им. Но где нам найти Романовского и, главное, эту пресловутую лабораторию?
— Светлов говорил, что она на каком-то заводе, — пробормотал Кузнецов, допивая порцию до конца. — Завод, завод… Если это от «Атланта»…
— Нефтеперерабатывающий завод, — медленно выговорила я. — Пакет акций… контрольный пакет его акций принадлежит «Атланту-Росс»!
На ум пришли слова Анкутдинова о том, что он никак не может утрясти дела с акциями этого завода. Это не к тому, что я уверилась в виновности Анкутдинова, а просто мостик от одной мысли к другой, решила я.
