Фридрих Незнанский - По закону «Триады»
— Увы, нет, да простит меня Господь.
— Что же потом?
— Потом я решила побеспокоить вас…
Через несколько минут с бумагой и принтером разобрались.
Все было более чем наглядно. Константин Дмитриевич не сомневался, что Макс в разговоре с ним не лукавил. Кроме того, не так уж для Меркулова были важны левые заработки компьютерного монстра.
Разговор возобновился. Меркулов сказал:
— Я так понимаю, что тех, для кого подобная неофициальная аналитическая работа стала профессией, в большинстве случаев не интересуют истинные цели заказчика. Главное — обратившийся за справкой должен иметь надежные рекомендации и хорошие деньги.
Макс кивнул:
— Даже если к ним обращается киллер, он же об этом не скажет. К тому же «информационщик» точно знает, что если он откажет, то эту работу согласится выполнить его конкурент.
— Это понятно. Рынок, конкуренция… Хакеров — не вас лично — вообще хакеров часто привлекают к подобной работе?
— Вот это самая главная загадка, — ухмыльнулся Макс.
— Почему?
— Да потому что большинство общепринятых версий об источниках утечки конфиденциальных баз данных вызывает смеху «информационщиков». Все разговоры о суперхакерах — красивая сказка из голливудских фильмов. Или хорошая отговорка для чиновников: «Ах, эти хакеры у нас все украли, нам надо еще денег на суперзащиту!»
— Значит, «информационщики» обходятся без хакеров?
— Считается, что они привлекают хакеров, обычно когда надо взломать чей-то электронный почтовый ящик… А уж так ли это на самом деле… — хитро улыбнулся Макс.
Ну и ну. Знает ли об этом Кудрявцев? Или он теперь тоже всего лишь чиновник? Ладно, не в Кудрявцеве дело.
— Откуда же они берут все данные? — спросил Меркулов.
— Как откуда? Информацию поставляет тот, кто имеет к ней доступ.
— Значит, что охраняем — то и «сливаем»?
— Наверно. Это вам видней. Но в любой организации есть человек, который недоволен соотношением своей зарплаты и ответственности за выполняемую работу. Сотрудники служб безопасности, например, или компьютерщики.
Пора было приступать к главному.
— Максим, вы слышали о банке «Аргус»?
Макс наморщил лоб. Меркулов подсказал, чтобы сэкономить время:
— Его недавно постигла такая участь. Часть базы данных попала на рынок.
— И что?
— Это бывший частный банк. Но последние шесть лет он является филиалом Внешторгбанка. Это серьезный удар по государственной безопасности. Не говоря уж о возникших финансовых проблемах.
— Значит, пусть ФСБ этим занимается.
— Они занимаются, но не могу найти никаких концов. Мотив утечки отсутствует. Также как и персоналии этой самой утечки. Мне эта ситуация представляется тупиковой. Как база данных попала на рынок? Почему только фрагментарно? Кому от этого выгода?
— Ну, тут схема простая, — отмахнулся Макс.
— Как это? — остолбенел Меркулов.
— Да просто. Банк государственный, говорите? Тем более. Без человека в структуре банка обойтись не могло. Я думаю, было так. Некая организация, а точнее, ее служба безопасности ежемесячно покупала у сотрудника банка информацию. В этой организации был программист, который превращал полученную информацию в удобоваримую базу данных. На каком-то этапе в процессе оказалось задействовано слишком много людей, и база стала утекать. Скорей всего, изначально ее покупали, чтобы продавать целиком и задорого, а стали — частями и за сколько выйдет.
Меркулов только покачал головой. Ну и мозги! Может, в чипсах и подвальном воздухе действительно что-то есть?
Хорошо было бы, конечно, установить слежку за работниками банка. Но это же несколько сот человек…
Меркулов вспомнил, как Турецкий рассказывал, что в Штатах у АНБ — Агентства национальной безопасности — работает такая компьютерная программа: если человек в обычном телефонном разговоре произносит слово из специального списка, скажем «война», «Саддам», «Бен Ладен», «тротил» и так далее, то его разговор начинает автоматически записываться, потом анализируется и передается куда надо, после чего принимается обоснованное решение, начинать следить за этим человеком или оставить его в покое, поскольку, допустим, это был обычный обывательский треп. То есть там при необходимости запросто слушают всю страну. Но ведь это уже концлагерь получается, а не страна…
Константин Дмитриевич заглянул к Голованову.
— Привет, Сева, есть новости по Мальцеву?
Голованов скривился, как от зубной боли.
— Понятно, — вздохнул Меркулов. — Покопайся в его бухгалтерии, что ли.
— Так сколько копался уже!
— И все же.
Агеев
Несколько дней слежки за Дашей Филипп Агеев смело мог записать себе в актив. Наконец она «привела» его на киносъемки. Это было уже что-то.
На аллее парка были разложены рельсы для съемочной тележки. Сновали люди с реквизитом. Вдали — кинокамера, возле нее седовласый человек что-то объяснял кинооператору лет сорока.
Дама в пышном белом парике и в кринолиновом платье — Любовь Зарусская — сидела на старой чугунной парковой скамейке, в тени деревьев. Ее возраст определить было трудно — от сорока пяти до шестидесяти. Она обмахивалась веером и томно говорила кому-то невидимому, кто предположительно сидел рядом:
— Ну что вы, право… Изящество — это свойство каждой дамы… в любую эпоху… — очевидно, что она продолжает играть роль. — А вот галантность относится только к кавалерам. Это их священный долг и почетная обязанность. — И вдруг весело засмеялась и вышла из образа: — Я правда так думаю!
Слева от актрисы на скамейке сидела журналистка — джинсы, курточка, бейсболка, микрофон в руках. Возле скамейки стоял оператор с видеокамерой.
Журналистка подобострастно спросила:
— А как вам на этой исторической картине работается с Вадимом Алексеевичем? Ведь известно, что он, как режиссер, никогда особо не приветствовал костюмное кино…
Актриса выслушала вопрос вполне благосклонно, кивнула.
— Я рада, что Вадим продолжает искать, увлекаться. А работается — великолепно! Как всегда. Мы давно понимаем друг друга без слов…
На аллее появилась Дарья. Увидев на скамейке актрису, она помахала рукой и ускорила шаг.
Журналистка тем временем не отступала:
— Но говорят, что муж-режиссер и жена-актриса — ситуация взрывоопасная, невозможно дома отвлечься от работы…
На этот раз актриса ответила несколько напряженно:
— А зачем от нее отвлекаться? Кино — это же наша жизнь… — Возможно, потому, что заметила наконец Дашу и ответно ей помахала.
Актриса встала:
— Знаете, Вадим вам об этом просто замечательно расскажет. Вон он как раз с оператором говорит. Ловите, а то снова убежит.
Дарья, отойдя в тень липы, наблюдала, как журналистка поспешно поблагодарила актрису и побежала в дальний конец аллеи, где стоял седовласый режиссер Зарусский. Оператор с телекамерой побежал за ней. Актриса, шурша платьем, подошла к Даше. Они поцеловались, как это делают женщины в макияже, — чмокая губами воздух.
— Дашенька, что случилось? Что-то срочное? Ты второй раз ко мне на площадку приезжаешь.
— Люба, не могу больше, — хриплым голосом сказала Дарья. — Я за эти дни истеричкой стала… — Дарья подавила слезы. — Всегда, всегда умела с собой справиться, а тут…
Актриса вдруг чего-то испугалась и затормошила подругу.
— Ну что ты?! Возьми себя в руки! Сейчас же! Если Вадим подойдет, а ты тут в таком виде? Что мы ему скажем?
Дарья вздохнула:
— Скажем… Скажем… что я переживаю, убили моего друга детства…
— И второй раз за два дня приходишь ко мне на площадку? Учитывая, что мы по полгода не видимся?
Среди снующих взад-вперед по аллее членов съемочной группы прогуливался оперативник «Глории» Филипп Агеев. На него никто не обращал внимания. Агеев поправил микрофон в ухе.
Дарья снова плакала, актриса говорила холодно, жестко, негромко:
— Даша, мы с тобой договаривались? Договаривались.
Дарья кивнула.
— Договаривались раз и навсегда! Ну?!
С полминуты ушло на то, чтобы Даша наконец перестала всхлипывать, теперь она только смотрела затравленно и кивала.
— Ты знаешь, на кого сейчас похожа?
— На кого?
— На запуганную, некрасивую, постаревшую тетку, а не на ухоженную светскую даму.
Дарья закусила губу.
— Никаких подозрений ни у кого, Даша, а тем более у Вадима, не должно возникнуть. Никогда.
«Ну, давай, говори же», — мысленно потребовал напрягшийся Филипп.
— Да-да… — закивала Дарья. — Я — никогда… Но так тяжело. До могилы теперь это в себе носить. А Дэн… Знаешь… Он так со мной разговаривает, Лю-баша…
— А чего ты хотела?
Дарья от этих слов вздрогнула, как от удара кнутом. Вытащила носовой платок и отвернулась. Актриса посмотрела на нее внимательно и как бы удовлетворенно, — судя по всему, она добилась своего.
