Шарлотта Армстронг - Утром, в день святого Патрика. Десять нитей
— Что это такое, сэр?
— Седой волос, найденный мною на зеленом диване в гостиной. У Хууза рыжие волосы, у Коссетти черные, а у Сперроу седые. Следовательно, тут скрывался Сперроу!
На детективов его вывод особого впечатления не произвел. Ферли был настроен явно скептически, а Коннерс не мог скрыть смущения.
— По-моему, — сообщил он, — к дому подошла машина, Вероятно, Арнольды приехали.
Полкингорн сидел на кухне, сунув в рот карандаш и время от времени перекатывая его в зубах. «Ну что ж, — подумал он, — я говорил. Теперь я всегда могу сказать: "Я же вам говорил!"» По совести, он приятно провел время. К тому же можно кое-что заработать, если написать небольшую статейку о происшествии, — так называемые документальные вещи нынче в моде.
Размышления Полкингорна нарушил Ферли, вернувшийся на кухню вместе с улыбающимся Арнольдом.
— Привет, сосед! — воскликнул Арнольд. — Говорят, вам тут пришлось поломать голову?
— Мы хотели бы знать, сэр… — заговорил Ферли.
— Меня ни о чем не спрашивайте, — добродушно перебил Арнольд. — Лучше меня ответит Китти, она сейчас носится по всем комнатам. — Действительно, с верхнего этажа доносились звуки быстрых шагов. — А меня спрашивать бесполезно. Мое дело — приносить домой деньги. — Он сел и закурил — большой, добродушный, беспечный. — Совсем не так, как в ваших романах, а? — спросил Арнольд. — Ни, ни, ни!..
— Что вы скажете о кукурузном виски? — непринужденно улыбаясь, осведомился Полкингорн.
— Терпеть не могу.
— Значит не вы опорожнили бутылку?
— Что? Ах, вы об этом… Я забыл ее выбросить. Вечером накануне нашего отъезда ко мне зашел мой коллега по службе — ему предстояло заменять меня во время моего отпуска. Он совсем не против этого вина и один выпил всю бутылку. А почему вы спрашиваете?
Полкингорн вычеркнул одну из записей под фамилией Хууза.
— Что это там у вас? — поинтересовался Арнольд.
В эту минуту в кухню влетела миссис Арнольд — низенькая, полная женщина с пышной копной плохо причесанных каштановых волос. В руке она держала пачку писем.
— Ну и почта, доложу я тебе! — с гримасой досады сообщила она мужу. — Счета, счета, счета!.. О мистер Полкингорн, здравствуйте! — Она взглянула на своего чопорного и замкнутого соседа так, как обычно смотрят на экспонаты в музее. — По-моему, в доме ничего не тронуто, только еда, — заявила она детективам. — Так вы говорите, здесь скрывался преступник? Сейчас-то, надеюсь, его нет тут? Вы смотрели в подвале?
— Да, мэм, — кивнул Ферли.
— А из одежды вашего супруга что-нибудь исчезло? — деловито осведомился Полкингорн, заглянув предварительно в свои записи.
— Не думаю. Его синий костюм все еще в чистке, и я просила пока не доставлять его сюда, он ходит в нем только на службу. Но что…
Слегка улыбнувшись, Полкингорн без колебаний вычеркнул фамилию Хууза.
— Прошу присесть, мэм, — предложил Ферли. — Есть необходимость немножко побеседовать.
— Правильно, — подтвердил Коннерс, появившийся на кухне вслед за миссис Арнольд.
— Пожалуйста. Я оставила Бобби наверху, но он все равно будет подслушивать. — Она бросила письма на стол и села. — Так что вы хотели бы знать?
— Мы хотели бы знать, кто именно из бежавших заключенных скрывался в вашем доме, — сказал Ферли. — Мистер Полкингорн высказывал свои соображения и…
— Он помогает полиции и делает доброе дело для соседа, правда? — живо заметил Арнольд и гулко расхохотался.
— Во-первых, — деловым тоном заговорил Полкингорн, сурово сдвигая брови, — во-первых, я попросил бы объяснить, если можно, назначение веревки, связанной из галстуков.
— Что еще за веревка? — удивился Арнольд.
— Та, что лежит под столом в гостиной.
— Погода была дождливой, дети шалили, и Бобби привязывал Джинни к «столбу».
— Да, но при чем тут галстуки?
— Джим, но ты же сам не раз говорил, что было бы хорошо, если бы кто-нибудь помог тебе справиться с твоей слабостью. Ты постоянно носишь одни и те же любимые галстуки, хотя они уже так залоснились, что даже химчистка не может ничего с ними сделать. Ты сам говорил, что…
— Ты отдала мои любимые галстуки Бобу?!
— У меня под руками не оказалось веревки, ему надо было попрактиковаться в завязывании узлов, он готовился сдавать очередной экзамен в дружине бойскаутов…
— Он у вас скаут? — вежливо переспросил Ферли. — Понятно.
— Может, и в самом деле хорошо, что я наконец избавился от этих галстуков, — примирительно заметил Арнольд и, обращаясь к Полкингорну, спросил: — А почему, собственно, вас это заинтересовало?
Полкингорн вычеркнул что-то в своих записях — на этот раз из колонки под фамилией Коссетти.
— Ну, а новый носок в гостиной? — спросил он.
— Так это же был четвертый носок! — воскликнула миссис Арнольд.
— Четвертый носок? — удивился Полкингорн, в воображении которого сразу же промелькнул образ человека с четырьмя ногами.
— Я сделала тряпичную куклу для Джинни из тех трех носков, а четвертый оказался лишним, — пояснила миссис Арнольд и широко улыбнулась.
Полкингорн вычеркнул и пункт о носке. Он понимал, что улики против Коссетти быстро тают, и, скажем прямо, это вполне его устраивало.
— Для полной ясности, — сказал он, — давайте выясним вопрос о банках из-под спагетти.
— Правильно, — согласился Арнольд. — Ну-ка, Китти, рассказывай.
Лицо Китти Арнольд залил густой румянец.
— Понимаете, семь банок, и все из-под спагетти. Думаю, у вас тоже не вызывает сомнения, что их опустошил тот, кто скрывался в доме?
— Что вы? Так и быть, сейчас все открою. Видите ли, наш священник устроил ужин с благотворительной целью, и каждая прихожанка должна была принести на него лучшее свое блюдо. Мы собирались уезжать, у меня не оставалось времени на готовку. Я немножко схитрила — взяла спагетти из банок, добавила специй и сказала, что приготовила сама. Мне поверили…
— Да, моя дорогая Китти горазда на всякие выдумки! — ласково подтвердил Арнольд. — Не постеснялась соврать даже в церкви, хотя, правда, ужин-то устраивали не в самой церкви, а в подвале.
— Конечно, я сглупила, что сразу не выбросила пустые банки. — Миссис Арнольд стала совсем пунцовой. — Но… но я чувствовала себя виновной и боялась, что кто-нибудь заметит…
Арнольд расхохотался. Полкингорн же поспешно вычеркнул третий и последний пункт из колонки, озаглавленной «Коссетти», а потом и саму фамилию. «Ну какой логик мог бы сделать подобный вывод относительно этих банок из-под спагетти!» — огорченно подумал он.
— А чем же тогда мог питаться преступник, миссис Арнольд? — спросил Ферли.
— Мясом и, должно быть, хлебом. Помню, я оставила в холодильнике несколько батонов и мясной фарш, а сейчас там нет ни того, ни другого.
— Если бы вы только знали, сколько в этой семейке поедается фарша! — добавил Арнольд.
— Что-то не все ладно получается с выводом мистера Полкингорна, — заметил Коннерс, покосившись на писателя. — Миссис Арнольд, а что вы могли бы сообщить о человеке, который жил тут у вас?
— А вот что. Спал он на постели Бобби и прочитал все его книжки с картинками.
— Почему вы так думаете?
— Да потому, что постель аккуратно застлана, а кончики пододеяльника и одеяла подогнуты, как в больнице. Я-то никогда так не делаю, времени нет. И книги тоже сложены такой аккуратной стопочкой, а у Бобби Арнольда на это не хватает терпения.
Полкингорн слегка покачал головой.
— Если позволите, я хотел бы задать еще несколько вопросов, — сказал он самым вкрадчивым голосом, на какой был способен Дэниель Дин. — Скажите, пожалуйста, почему изрезаны журналы?
— Опять же Бобби! Мальчишка прямо-таки помешался на рекламных объявлениях.
— Весь в маму — верит всякой рекламе! — вставил мистер Арнольд.
Полкингорн почувствовал, что у него начинает кружиться голова, но тут же взял себя в руки и, вычеркнув из своего списка пункт о вырезках, снова обратился к женщине.
— Ну, а что вы скажете о пустых флаконах из-под таблеток аспирина в гостиной? Кто их там оставил?
— Боже милосердный! — совсем расстроилась женщина. — Теперь вы окончательно будете считать меня никудышней хозяйкой, мистер Полкингорн!
— Вы сами их там оставили? — встревоженно спросил Полкингорн.
— Да нет, муж. Недели две назад он болел гриппом, и я никак не могла уговорить его полежать в кровати. Целые дни торчал в гостиной, валялся на диване да смотрел телевидение. Я так и не собралась выбросить флаконы. Но почему они вас заинтересовали?
Все промолчали. Полкингорн вычеркнул пункт о флаконах, а потом, подумав, и пункт о седом волосе. У его соседа, Джима Арнольда, была седая голова… Полкингорн растерянно взглянул на заметки под фамилией Сперроу. Оставалось только два пункта, только две нити… Присутствующие словно воды в рот набрали. Может, детективам стыдно за него? Полкингорн высокомерно вздернул голову и решил нанести решающий удар.
