Максим Милованов - Естественный отбор
– Везет же нам! Я боялся, что поиск растянется бог весть на сколько!…
– При таких-то помощниках, – ткнув пальцем в грудь, похвастался Аркадий. – Когда мы подъезжали к этому салону, у меня словно предчувствие какое-то было!
– Они опознали ее сразу, прямо по фотографиям, – продолжала Валентина Андреевна. – Так что художнику своему можешь дать отбой. Художественный образ потерпевшей нам уже не понадобится.
– А ошибки быть не может? – выразил сомнение пассажир с заднего сиденья.
– Какая ошибка, Толя! Наша прыгунья бывала в этом салоне минимум один раз в месяц и оставляла там такие суммы, что перепутать ее с кем-либо просто невозможно.
– Ты, я смотрю, уже очень многое узнала!
– За те полтора часа, что я провела там, – немудрено!…
– Полтора часа! – удивленно вскинул брови Панфилов.
– Вот. – Валентина Глушенкова с гордостью продемонстрировала ему свои руки. – Смотри, что там сотворили с моими ногтями. Этот маникюрный шедевр называется «назад к природе».
Присмотревшись к ее ногтям, Панфилов понял, сколь точным было название. Когти пантеры, а не ногти! Анатолий хихикнул, представив себе, как маникюрный шедевр будет смотреться на завтрашнем совещании в кабинете начальника. Но еще более страшный сюжет вырисовывался, когда он представил картину возможной семейной ссоры с легким рукоприкладством Валентины и ее мужа… Аркадию в этом случае понадобился бы хороший косметолог. «Как хорошо, что они живут мирно», – порадовался про себя Анатолий.
– Кстати, потерпевшей в основном делали маникюр под названием «вечная молодость», – продолжал новоявленный эксперт в области ногтей. – Это самый трудный и дорогостоящий вид маникюрных работ.
– И сколько он стоит? – поспешил поинтересоваться Панфилов.
– Порядка пятидесяти долларов, – возмущенным тоном ответил за супругу Аркадий.
– Сколько?!
– Может быть, даже чуть больше, – невозмутимо произнесла Валентина Андреевна. – Все зависит от состава и консистенции специального противогрибкового и омолаживающего лака, который применяется по завершении процесса. Именно этот так называемый омолаживающий лак дает необходимый эффект, и ногти шестидесятилетней женщины выглядят так, словно находятся на руках у девочки-подростка.
– Извиняюсь за любопытство, – слегка опешив от столь ценной информации, проговорил Анатолий, – а сколько стоит этот ваш «пожар в джунглях» или как там его?…
– «Назад к природе», – назидательно поправила Валентина. – Семнадцать долларов девяносто девять центов.
– Довольно дешево, – иронически проговорил Анатолий.
– Красота требует жертв, – вздохнув, объявил Аркадий. Непонятно, к чему относился этот вздох. Выражал ли он чувство досады, что с трудом заработанные деньги выброшены на ветер, или, напротив, радость от того, что деньги так ловко осели на кончиках пальцев любимой женщины.
Сама женщина предпочла истолковать эту фразу по-своему, предостерегающе положив руку с шедевром «назад к природе» мужу на колено. Муж, покосившись на ее нежную длань, слегка поежился.
– Твоя Анна Павловна была довольно богатой женщиной! – сообщила Валентина Андреевна.
– Анна Павловна?
– Прыгунью звали Анна Павловна Колесова. Ей шестьдесят два года. Проживает по адресу улица Фруктовая, дом шестьдесят три.
– Как ты узнала?
– Очень просто. В салоне красоты имеются ее данные, в том числе и паспортные.
– А паспортные откуда?
– Однажды у Колесовой при себе не было денег и ей пришлось ехать за ними домой, оставив в залог паспорт… Менеджер оказался дотошный – переписал ее данные себе в блокнот, на всякий случай.
– Вот так удача! – изумился Анатолий. Предчувствие подсказывало ему, что это еще не последняя радостная новость, которую ему предстоит услышать, сидя в машине. – Что еще тебе удалось узнать?
– Довольно много, – охотно откликнулась коллега. – Колесова наша отличалась болтливостью… И это неудивительно, ведь она была одинока.
– Что, никаких родственников?
– С ее слов – никаких! – подтвердила Валентина.
– Откуда у нее тогда деньги на маникюр – неужели пенсия?
– Никакая, даже министерская, пенсия подобных затрат не выдержит. К тому же, помимо маникюра, наша Анна Павловна делала в салоне ежемесячную стрижку, окраску волос и завивку. Я просмотрела счета за последний год – порою суммы доходили до двухсот долларов.
– Фешенебельная старушенция! – подал голос Аркадий.
– А насчет источника ее сказочного богатства удалось что-нибудь разузнать? – спросил Панфилов.
– А как же! – Валентина Андреевна заулыбалась. – Госпожа Колесова – в прошлом очень известный психиатр, заслуженный деятель медицинских наук и профессор…
– Все ясно. Сейчас она занимается тем, что лечит неврастению и сексуальные расстройства у новых русских…
– А вот и не угадал! Анна Павловна после выхода на пенсию увлеклась гаданием на картах. Со своим потрясающим знанием человеческой психологии она могла себе это позволить…
– Да уж… – вздохнул Панфилов. – К сожалению, ее мастерство оказалось столь потрясающим, что кто-то сбросил ее с моста.
– Думаешь, конкуренты?
– Не исключено. Хотя иных версий может быть сколько угодно.
– Например? – поинтересовался Аркадий.
– Например, кто-то из ее бывших пациентов-шизофреников мог таким образом свести с ней счеты, – ответил Анатолий. – Кстати, переодевание жертвы в лохмотья очень смахивает на действия психически больного человека.
– Да, не завидую я тебе.
– Я себе тоже… Может, и правда, махнуть пока в отпуск. Дело это передам кому-нибудь, а после отпуска с новыми силами займусь всеми этими шизофрениками, любителями предсказаний и зловредными конкурентами.
– А что, – поддержала Валентина Андреевна. – Действительно, махни в отпуск. Я тебе это уже давно предлагала.
– За время отпуска, может быть, другой следователь это дело раскрутит! – бодро произнес Аркадий.
Эта фраза была встречена снисходительными улыбками.
– Я сказал что-то смешное?
– Очень, – подтвердила его жена. – Просто ты не знаешь наших маленьких милицейских тонкостей…
– Каких тонкостей?
– Когда ты передаешь дело своему коллеге – это вовсе не означает, что тот сломя голову бросится раскрывать его. Если, конечно, переданное дело не требует раскрытия по горячим следам. Хотя, собственно, такие дела и не передаются… Обычно так называемое переданное дело лежит себе на полке и дожидается того, кто его начал.
– Но разве так можно? – наивно ответствовал Аркадий.
– Нельзя, конечно. Но в наше время по-другому невозможно. На следователях сразу висит столько дел, что без этой самой «передачи» нельзя было бы не то что в отпуск уйти, но даже взять отгул.
– А сколько обычно дел одновременно висит на следователе? – не преминул полюбопытствовать муж.
– Толя, сколько у тебя сейчас дел в производстве?
– Одиннадцать, – ответил Анатолий.
– Так много? – изумился Аркадий.
– Это разве много? – пренебрежительно усмехнулся Панфилов. – Зимой их у меня было действительно много, а сейчас – просто семечки. Тем более что, кроме последнего дела, все остальные не находятся в стадии «активного» расследования.
– То есть?
– То есть все они практически закончены: виновные задержаны, протоколы составлены, необходимые формуляры заполнены. Нужно только как следует посидеть и внимательно перечитать все показания и документацию.
– А это еще зачем?
– Адвокаты в последнее время стали слишком шустрые, – скорбным тоном заметил бывалый следователь. – Малейшая неточность в оформлении бумаг – и дело из суда возвращают на доследование. А это уже плюсик в пользу обвиняемого. Я стараюсь подобных плюсиков никому в его уголовную «зачетку» не ставить.
Машина притормозила рядом с покрытой белым кафелем лестницей, над которой горела красновато-неоновая надпись "Салон красоты «Фэнтази».
– Ну, я пошел, – вздохнул капитан Панфилов, открывая дверь автомобиля.
– Иди, иди, Толя, – подтолкнула его Валентина Андреевна. – Одна голова – хорошо, а две – лучше. Ты все-таки мужчина, причем симпатичный, а там, насколько я успела заметить, работает довольно много незамужних и привлекательных женщин. Чтобы расположить тебя к себе, они, возможно, скажут нечто такое…
– Не пугай меня. Я и без того напуган. Вдруг в обмен на информацию меня тоже заставят сделать себе маникюр.
– Насчет маникюра не знаю, но то, что ты у них, как минимум, пострижешься, – это я пообещала.
– Ах ты, коварная бестия! – воскликнул Анатолий, захлопывая дверцу машины. – Сколько стоит у них стрижка, ты узнала?…
***
– Сколько мы с тобой не виделись?
– Около четырех лет…
– Многовато!
– Но я же звонил…
– Звонить и видеться – не одно и то же. Я уже в том возрасте, когда каждый прожитый год идет за два, а то и за три. Хорошо еще, что узнаем друг друга при встрече!…
