Марина Серова - Все против короля
– Дед, ты бы ее чем-нибудь развлек, что ли.
– Хотел, но быстро понял, что Светочке неуютно в моем присутствии, вот я и не стал досаждать ей. Пусть, думаю, посидит, приведет в порядок свои мысли. Кантри к этому располагает.
– Ладно, – сказала я и открыла дверь.
Нежданная визитерша, стоявшая около окна, спиной ко входу, вздрогнула и оглянулась. Я сразу отметила про себя, что если и встречалась когда-либо с этой девушкой, то очень давно. Бледное лицо под копной светло-рыжих волос, зеленые, широко расставленные глаза, загадочная улыбка Джоконды... Что-то было в этом облике знакомое, но я не могла сразу вспомнить, кто стоит передо мной.
– Здравствуй, Полина! – сказала она, подчеркивая своим обращением на «ты» наше знакомство.
– Здравствуй, – я дежурно улыбнулась, продолжая напрягать свою память.
– Не узнаешь меня? Жаль, а ведь мы в одной школе учились, только я немного младше тебя. Неужели я так изменилась? – Светлана провела рукой по своим рыженьким волосам.
– Да-да, теперь припоминаю, – я закивала головой. – Мы еще в одном спектакле вместе играли.
– В «Маленьком Принце». Ты была Розой, а я – Лисом, – напомнила она и загадочно улыбнулась.
– Света, прости, сразу не узнала. Что же ты стоишь? Садись, угощайся фруктами. – Я оторвала от кисти одну виноградинку и положила ее в рот. – Вкусный.
– Спасибо, – девушка прошла к центру гостиной и присела в кресло из ротанга, – я не голодна. У меня совсем нет аппетита.
Разместившись по другую сторону овального стола, накрытого льняной скатертью с крупным рисунком, я спросила:
– А что случилось?
– Поля, ты помнишь мою фамилию? – Гостья посерьезнела, даже напряглась.
Я, не задумываясь, отрицательно кивнула головой, но в последующий момент вдруг явственно вспомнила эпизод из своей школьной жизни. После театральной постановки мы, как полагается, вышли на поклон. А училка по французскому (мы ставили спектакль на языке оригинала) называла наши фамилии. В голове отчетливо звучал ее голос: «Лис – Светлана Борщинская». Этим все объяснялось.
– Ты – дочь Виталия Кирилловича?
– Да, – сказала Света, и на глазах у нее заблестели слезы. – Полина, прошу тебя, помоги!
– Какой помощи ты от меня ждешь? – несколько отчужденно спросила я. – И вообще, почему ты вдруг решила прийти ко мне?
– Поля, ты же знаешь, что произошло на прошлой неделе на заводе! – с упреком бросила она. – Зачем же спрашиваешь, будто сама ни о чем не догадываешься?
– Но я на самом деле не понимаю, что привело тебя ко мне, – холодно ответила я.
– Дело в том, что в заводской трагедии обвиняют моего отца, – Светин голос стал каким-то тусклым, совсем не похожим на тот, каким она говорила до этого. – Произошло жуткое стечение обстоятельств – взрыв при мэре, да тут еще пострадавший рабочий умер... Полина, поверь: папа ни в чем, совершенно ни в чем не виноват! Его подставляют!
– Допустим, но...
– Ясно, ты мне не веришь, но я тебе все объясню. Это Кудринцев во всем виноват, он давно хотел от моего отца избавиться, но у него ничего не получалось. А теперь, прикрывая себя, он всю вину на отца валит. Знаешь, что теперь папе грозит?
– Наверное, статья сто девятая – причинение смерти вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей, – блеснула я своей юридической просвещенностью, и после этих слов Света закрыла лицо руками. Кажется, расплакалась. – Только вот этого не надо! Перестань реветь!
Мало-помалу Борщинская успокоилась и сказала:
– Полина, я всего-то прошу тебя, чтобы ты дала следователю правдивые показания. Понимаешь, все руководство оклеветало отца. Ладно, ваш генеральный на него зуб имеет, а другие-то почему врут? Наверное, им директор приказал. Но ты-то юрист! Ты должна говорить правду! Благодаря тебе, возможно, скорее прольется свет истины на всю эту темную историю!
Вероятно, Светлана дома готовилась к тому, чтобы с таким пафосом произнести последнюю фразу. Может, даже репетировала перед зеркалом. Я вдруг подумала о том, что дочь – лицо заинтересованное. Откуда мне знать, что она говорит правду и не выгораживает своего любимого папочку? На заводе бытует совсем другое мнение о Виталии Борщинском.
– Света, – сказала я, немного подумав, – в одном я с тобой целиком и полностью согласна. Истина должна восторжествовать. Как штатный юрисконсульт завода «Красный Октябрь», я не могу допустить того, чтобы кто-то на кого-то сваливал свою вину. Тем более есть жертвы. Это уже серьезно. Знаешь, я, пожалуй, проведу свое собственное расследование и выясню, кто виноват в том, что автомат взорвался.
– Ты, конечно, можешь заниматься этим расследованием, но я уверена, что папа ни в чем не виноват. Он как раз настаивал на том, что оборудование надо тщательно проверить в действии. Но ему мешали, ему вставляли палки в колеса...
– Что значит мешали? Твой отец – главный механик завода, он был обязан сделать пробный пуск. Если директор будет отвечать за каждый станок, за каждое рабочее место, то зачем нужны подчиненные?
– Он проверил автоматы при холостом ходе, а вот загружать в них сырье Кудринцев не позволил, сказал свое категоричное «нет», и папа не мог его ослушаться.
– А чем Владимир Дмитриевич мотивировал свое решение?
– Ничем. Он просто выпендриться хотел перед мэром, сделать первый пуск в присутствии Бурляева. Понимаешь, если запустить автомат, то он должен работать непрерывно. А как же разрезание красной ленточки и торжественный запуск нового производства? В этом весь эффект, понимаешь?
– Слабая «отмазка» для того, чтобы пренебрегать техникой безопасности, – заметила я.
– Других у меня нет. Я передаю тебе то, что сказал нам с мамой отец. Он нам никогда не врал. – Света немного помолчала, потом сказала: – В общем, отец к взрыву не имеет никакого отношения, во всем виноват Кудринцев. Я думала, что для тебя это очевидно. Но если ты сможешь найти какие-то доказательства и предъявить их следствию, то я не против твоего расследования. Дело быстрее решится в нашу пользу.
– Света, по-моему, ты не отдаешь себе отчета в том, что результат моей проверки может быть самым непредсказуемым.
– То есть? Что ты хочешь этим сказать?
– Понимаешь, нам всем свойственно идеализировать своих родных и близких. Возможно, ты заблуждаешься относительно своего отца, – сказала я и увидела в глазах Борщинской явный протест. – Подожди, не перебивай меня! Понимаешь, дыма без огня не бывает. Если в чрезвычайном происшествии обвиняют не рабочего, запустившего автомат, на которого, кстати сказать, проще всего было свалить вину, потому что он умер, не инженера по технике безопасности, не начальника цеха, а главного механика завода, значит, на то есть основания. А что, если ты не знаешь всей правды об отце? Стоит ли мне все это затевать для того, чтобы ты узнала, как все было на самом деле, и разочаровалась в нем?
– Стоит, Полина, стоит! – яро настаивала на своем Борщинская. – Я уверена: папу подставил Кудринцев.
– Это голые слова, – отмахнулась я.
– Ладно, я тебе все расскажу. Дело в том, что они давние враги. Мой отец когда-то отбил у Владимира Дмитриевича девушку, мою будущую маму. Причем «отбил» практически в прямом смысле. Они дрались из-за нее.
– Бывает, – сказала я без особого интереса.
– Знаешь, Кудринцев вообще любит кулаки в ход пускать. Мама с ним недолго встречалась. Однажды он пришел на свидание пьяным, она сделала ему замечание, а он ее ударил. После этого они расстались. Потом мама познакомилась с моим будущим отцом. Кудринцев узнал об этом и со своими друзьями подкараулил его около дома. Представляешь, они вчетвером на одного напали?
– Света, ну какое это имеет отношение к сегодняшнему дню?
– Прямое! – уверенно заявила Борщинская. – Я хочу, чтобы ты поняла, что ваш генеральный очень мстительный и подлый человек. Для него нет ничего святого. При каждом удобном случае он мстил моему отцу. Мне сейчас не хотелось бы смаковать все эти некрасивые подробности, это ведь не только меня касается...
– Я и не прошу тебя это делать.
– Но ты ведь не веришь мне? Вот от тебя я этого никак не ожидала!
– Света, ты говоришь: твой отец и Кудринцев – давние враги, но тем не менее они больше двадцати лет работают на одном заводе, причем Виталий Кириллович находится в подчинении у Владимира Дмитриевича. Прости, но для заклятых врагов это как-то нехарактерно.
– Да, они оба давно работают на нашем кирпичном заводе. А где еще в Горовске можно работать? «Красный Октябрь» – самое крупное предприятие. Сначала они оба были простыми рабочими, потом папу назначили главным механиком. Это сделал предыдущий директор, предшественник Кудринцева. Правда, Владимиру Дмитриевичу больше повезло в карьере, он смог подсидеть Попова и стать генеральным директором. На том папино продвижение по служебной лестнице остановилось. А он хотел быть техническим директором. Попов обещал ему эту должность, но не успел на нее назначить. А при Кудринцеве его, напротив, едва не уволили. Но, к счастью, тогда все обошлось. Конечно, отцу было тяжело работать под началом врага, но если бы мы жили в областном центре, то он нашел бы другую высокооплачиваемую работу по своей специальности, но у нас таких возможностей мало, почти нет. Все хорошие места уже заняты.
