Ирина Волкова - Очень смертельное оружие
- Вот и присматривай! - пожала плечами подруга. - Ты ведь обещала ему именно _присматривать_ за мной, а не _доносить_ о каждом моем шаге. На роль дуэньи ты явно не годишься.
Я вздохнула, понимая, что невольно оказалась между двух огней.
- Послушай, до обеда еще целых полчаса, - загорелась новой идеей Адела. Давай сгоняем на пляж! Зачем терять драгоценное время?
- Вообще-то я собиралась разобрать вещи и принять душ, - заметила я. - За полчаса мы все равно ничего толком не успеем посмотреть.
- Зануда! - вынесла свой приговор Адела. - Ладно, ты принимай душ, а я пока погуляю. Договорились? Ровно через полчаса я зайду к тебе.
- Только, пожалуйста, постарайся обойтись без приключений, - попросила я.
- Какие еще приключения! - лицемерно возмутилась Адела, - Мы же договорились: полный покой и здоровый образ жизни.
Ехидно подмигнув мне, она соскочила с кровати и, помахав на прощанье ручкой, исчезла за дверью.
* * *
Через полтора часа я, злая и голодная, стояла на балконе своего номера, вглядываясь в голубую даль и гадая, сколько еще придется ждать мою легкомысленную подругу. Внизу призывно колыхались пальмы, океанская волна лениво накатывалась на белоснежный песок, а я, опасаясь возможности разминуться с Алелой, торчала здесь, как часовой на боевом посту.
Я посмотрела на часы и приняла твердое решение, если подруга не появится в ближайшие десять минут, отправиться обедать одной.
Телефон зазвонил в то момент, когда я уже собиралась выходить.
- Ты еще здесь? - послышался возбужденный голос Аделы.
- Интересно, где еще я могу быть? - удивилась я. - Вопрос в том, где находишься ты.
- Извини, я совсем потеряла счет времени. Со мной тут такое произошло, ты просто не поверишь... Я вздохнула:
- С тобой я поверю во что угодно. И кто же он?
- Грек. Такой красавец - просто отпад, и к тому же безумно богат.
- Возможно, я покажусь тебе занудой, если напомню, что твой Бобчик тоже красавец и тоже безумно богат.
- При чем тут Бобчик? - В голосе подруги звучала обида. - Это совсем не то, о чем ты подумала. Не могу же я превратиться в затворницу только потому, что моему благоверному захотелось похоронить себя в снегах Большого Невольничьего озера. Я просто завязываю социальные контакты - и только.
- Социальные контакты - это, конечно, хорошо. - покорно согласилась я. А как насчет обеда? Ты не подумала о том, что, пока ты развлекаешься со своим греком, я здесь умираю от голода?
- Слушай, а ты не можешь пообедать одна? Только не обижайся. Понимаешь, Стив пригласил меня, и мне просто неудобно отказаться.
- Стив - это грек? - на всякий случай уточнила я.
- Вообще-то его зовут Стефанос Иродиадис, но я зону его Стив.
- А как он тебя зовет? - полюбопытствовала я. - Прекрасной Афродитой?
- Твоя ирония совершенно неуместна. Хотела бы я посмотреть, как бы ты поступила на моем месте.
- Ладно, - сказала я. - Развлекайся со своим греком.
- Не обижайся, - попросила Адела. - Я уверена. что тебе не придется скучать. В этом отеле полно богачей. Может, в ресторане с тобой захочет познакомиться какой-нибудь арабский шейх.
- Только мусульманина мне не хватало для полного счастья, - заметила я. Всю жизнь мечтала оказаться сто пятой женой в гареме.
- Не хочешь арабского шейха, пусть будет итальянский граф, - великодушно предложила подруга. - Главное - развлекайся на полную катушку Жизнь ведь у нас одна.
С таким аргументом трудно было не согласиться.
* * *
Вопреки предсказаниям Аделы, ни итальянских графов, ни арабских шейхов в ресторане не обнаружилось, и я, наслаждаясь покоем, с удовольствием пообедала в гордом одиночестве.
Еще окончательно не оправившись от последних потрясении, я приняла мудрое решение о том что мне просто необходимо отдохнуть от приключений по крайней мере до конца года. Пусть Адела флиртует с греками, ходит на дискотеки и исполняет на пляже танец живота. Пусть хоть на голове стоит. Меня это не касается. Лично я собираюсь работать, совершать неторопливые одинокие прогулки, купаться в море и как уже было упомянуто, вести здоровый образ жизни.
Позабыв о том, что благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад, я вернулась в номер, переоделась в купальный костюм и юбку-парео и, прихватив полотенце, отправилась осматривать местные достопримечательности.
Для начала я, как, впрочем, поступил бы любой нормальный турист, отправилась на пляж. Океан был теплым, как парное молоко. Полчаса я лениво плавала вдоль берега, борясь с искушением заплыть за буйки. Больше всего мне нравилось заплывать далеко в море, где привычный мир исчезает и где нет ничего, кроме воды и неба, сливающихся в призрачной линии горизонта, но, представив полчища поджидающих меня там изголодавшихся акул, я благоразумно предпочла отказаться от любимого развлечения. Конечно. сомнительно, что акулы будут поджидать меня
Кажется, я где-то читала, что они не заплывают за барьер коралловых рифов. Но все-таки береженого бог бережет.
Обсохнув и немного позагорав, я решила поближе познакомиться с жизнью острова. Береговая линия, как, впрочем, на любом курорте, была застроена бесконечными зданиями отелей и апартаментов, а мне хотелось увидеть "настоящий Бали", с его многоярусными храмами, бамбуковыми хижинами и крытыми рисовой соломой часовнями.
Оглядываясь по сторонам и поминутно останавливаясь, чтобы поглазеть на разряженных местных красавиц, мужчин в цветных саронгах - обернутых вокруг бедер кусках ткани, торговцев сувенирами и лапшой, колоритных рикш и беспечно резвящихся прямо на улице обезьян, я все дальше удалялась от берега.
Часа через полтора взобравшись на невысокий холм, я обнаружила там обнесенный оградой парк, в котором между густыми темно-зелеными кронами тропических растений проглядывали покатые резные крыши пагод и беседок.
На стене рядом с воротами висел герб Индонезии, на котором сверкающая золотым опереньем легендарная птица Гаруда держала в когтистых лапах ленту с древнеяванским изречением "Бхинека тунггал ика", что в переводе означало "Единство - в многообразии".
Это я выяснила из пояснительной таблички, написанной на английском языке и прикрепленной непосредственно под гербом. Еще я узнала, что в Индонезии живет около четырехсот народов и народностей, говорящих более чем на двухстах языках и диалектах.
В парке, называющемся "Сад многообразия" - "Агун тунггал", были представлены модели культовых и жилых построек различных народностей.
Заплатив за вход 2000 индонезийских рупии, я ступила на красивую тенистую аллею. Парк оказался неожиданно большим, и, к моему удивлению, выяснилось, что я чуть ли не единственная его посетительница. Впрочем, это было легко объяснимо. Для местных жителей купить билет, пусть и стоящий чуть меньше полутора долларов, было почти недоступной роскошью, а иностранные туристы, как правило предпочитали проводить время на пляжах в барах и дискотеках, а не взбираться на холмы по тридцатиградусной жаре.
После заполненных народом, машинами рикшами и велосипедами улиц Ловина-Бич тенистый парк показался мне райским уголком, и я подумала, что предпочла бы жить здесь в одном из домиков а не в шумном многоэтажном отеле.
Я бездумно бродила по аллеям, заглядывая в крестьянские кампунги и храмы, молельни и помещения для жертвоприношений, отдыхая в ажурных резных беседках и все больше убеждаясь в том, что это самое мирное и спокойное место на земле.
К моему удивлению, в отличие от других строений, дверь в китайский храм оказалась закрыта. Я потянула ручку на себя, и дверь с легким скрипом поддалась. Машинально затворив ее за собой, я очутилась в миниатюрной прихожей, отгороженной от основного помещения лаковой ширмой.
Я обогнула ширму и, с любопытством рассматривая узорчатую резьбу на стенах и потолке, вступила в комнату. Окна заменяли расположенные под потолком резные деревянные решетки. Через них в комнату проникали солнечные лучи, с легким искажением пропорций вычерчивающие на стенах и полу изображенный на решетках орнамент. Я проследила взглядом за солнечным лучом и, вздрогнув, замерла на месте.
Тень темными перекрещивающимися полосами накрывала лица и тела двух лежащих на полу мужчин, создавая иллюзию того, что они находятся за решеткой. Золотистые солнечные лучи, как световые указки, насмешливо высвечивали маленькие отверстия пулевых ран - на лбу у одного и на левой груди у другою. Из ран сочились тоненькие струйки еще не свернувшейся крови. Это означало, что убийство было совершено за считанные минуты до моего появления.
Еще один луч уперся в курок валяющегося рядом с телами пистолета с глушителем.
"Стрелял профессионал", - мелькнуло у меня в голове.
Мне стало нехорошо. Не то чтобы меня так травмировал вид трупов, скорее это был шок от контраста между безмятежным спокойствием этого безлюдного ухоженного сада, завораживающей игрой света и тени и грубым прикосновением смерти к искаженным то ли страхом, то ли яростью лицам убитых.
