Карина Тихонова - Рапсодия в стиле mort
Библиотекарь – полная дама в старомодных очках – долго перебирала потертые книжные переплеты, поднимая едкую бумажную пыль.
– Вот, – положила на стойку книгу, оформленную строго, как монашеское одеяние. Никаких рисунков, никаких финтифлюшек-завитушек, только название и фамилия автора. Даже фотографии – и той нет. Даша открыла первую страницу и посмотрела на дату издания. Восемьдесят девятый год! Ничего себе, «преданья старины глубокой»! Она родилась в этом году!
– Знаете, а я ведь помню эту книгу, – сказала вдруг библиотекарша. На ее щеках выступил легкий румянец. – Первый раз я читала ее в «самиздате»… – Она остановилась и вопросительно взглянула на Дашу: – Знаете, что это такое? Наверняка нет.
Даша знала. Рукописи книг, запрещенных цензурой, перепечатывались добровольцами на машинке и ходили по рукам, размножаясь в геометрической прогрессии. Библиотекарша одобрительно кивнула.
– Вот именно, в «геометрической». Очень был популярный автор. Насколько я помню, это первое официальное издание. Тогда начали выпускать многие запрещенные книги. Булгакова, Солженицына…
– Это что, политический памфлет? – прервала Даша и положила книгу, которую вертела в руках, обратно на стойку. Если так, то участие в конкурсе отменяется. Публицистика ее совершенно не интересовала, равно как и политика.
Библиотекарша рассмеялась.
– Нет-нет, что вы! Я бы сказала, что это полная ее противоположность. Книга о провинциалке, приехавшей в Москву работать по лимиту… – Она снова вопросительно взглянула на Дашу. Та утвердительно кивнула, мол, знаю, знаю. В университете так до сих пор называют особо резвых приезжих. – В общем, книга о девушке, осуществившей провинциальную мечту: прописаться и осесть в столице.
– Боже! – Даша поспешно достала носовой платочек и вытерла руки. Подобных шедевров на книжных полках – завались, спрашивается, какого черта поднимать архивную пыль?
– А почему она ходила в «самиздате»? Тема вроде безобидная.
Библиотекарша сняла очки и протерла стекла. Без них она выглядела очень трогательно и беззащитно, словно лишилась бронированной оболочки.
– Знаете, книга очень… – она поискала слово, – раскованная. – Снова надела очки и кивнула. – Да, раскованная. Там есть такие описания… – она покраснела еще сильнее. – В общем, вы меня понимаете.
Даша скользнула быстрым взглядом по рукам собеседницы без признака маникюра. Аккуратно постриженные ногти и ни одного кольца. В том числе обручального. Понимаю, что же тут непонятного.
– Тогда такие вещи не поощрялись, – продолжала библиотекарша. – Все в этой книге очень по-западному: напор, энергия, никаких принципов. Сейчас-то этим никого не удивишь, а тогда… – Она развела руками: – Шок! Повальный всесоюзный шок! Книга была очень, очень популярной. По-моему, даже фильм по ней сняли. – Библиотекарша нахмурилась, вспоминая. – Или собирались снять? – Она виновато улыбнулась. – Не помню.
Даша посмотрела на книжную стойку. «Рапсодия в стиле блюз» – сообщали оранжевые буквы на непроницаемо-серой обложке. Брать, не брать?
– Я бы, пожалуй, перечитала ее, – вдруг сказала библиотекарша. – Есть продолжения, но первая книга самая лучшая. Остальные – так, сиквелы на гребне успеха, близнецы «Анжелики». А в ней, – палец с аккуратным ногтем постучал по обложке, – что-то есть. – Библиотекарша вздохнула и совершенно не к месту, как показалось Даше, добавила: – И музыка хорошая.
Это решило Дашины сомнения. Она заполнила карточку читателя и получила темно-серую потрепанную книжку с музыкальным названием, по поводу которого Интернет выдал кучу информации.
«Рапсодия в стиле блюз» – произведение для рояля с оркестром американского джазового композитора Джорджа Гершвина. Ставится в один ряд с такими выдающимися творениями этого автора, как «Порги и Бесс»… и так далее и тому подобное. Кстати, Джордж Гершвин оказался выходцем из Одессы, что добавило теме привлекательности. Даже стала наклевываться какая-то параллель: девушка, осуществившая российскую мечту, и одесский еврей, осуществивший американскую. Может получиться интересное эссе.
Для начала Даша купила диск Гершвина и прослушала «Рапсодию» три раза подряд. Джаз она не любила – сложная музыка со скачущей синкопированной мелодией, под такую не потанцуешь. Американский классик с одесской лихостью насовал синкоп и в свою «Рапсодию», но что-то отличало его творение от любой другой джазовой фантазии. Что?
Даша в четвертый раз надела наушники и сосредоточилась. Зазвучало бравурное фанфарное вступление с «раскачивающимися» октавными ходами. Странная ритмика. То бросает музыку вперед, то тормозит в самых неожиданных местах. Дискомфортное ощущение, словно наблюдаешь гонку на автомобилях с одной спущенной шиной. Есть в этой музыке какое-то зловещее величие, как в «Болеро» Равеля. При всем уважении к мистеру Гершвину она назвала бы его «Рапсодию» танцем с прихрамывающей смертью.
Даша отложила плеер и взялась за книгу. Пошелестела страницами, проверила, есть ли иллюстрации (их не было), и начала читать.
Книга ее захватила с первых страниц. Арсений Платонов писал без вымученной современной легкости, просто и увлекательно. Приключения провинциалки в столице проходили на фоне исторических декораций, известных Даше лишь понаслышке. В школе и в вузе она от всей души сочувствовала преподавателям российской истории, которых вечно ставили в неловкое положение разные идеологические повороты. Попробуй разберись, как теперь относиться к нашему славному позорному прошлому? Кто-то из преподавателей то время хвалил, кто-то ругал, а Арсений Платонов взял и сделал его частью событий. Изучать историю по детективной книге гораздо интереснее, чем по учебнику. Таким уж странным свойством обладает литературный вымысел: либо ты в него веришь, либо нет.
Главная героиня оказалась вовсе не наглой беспринципной дурой, каких можно увидеть на любом канале в любом реалити-шоу. Поначалу Даша опасалась, что все сведется к безотказной формуле «ноги врозь», однако Арсений Платонов был слишком влюблен в свою Полину, чтобы подкладывать ее под каждого желающего. Девушка-танк держала мужчин на расстоянии вытянутой руки, пока здравый смысл не подсказывал ей сделать нужный шаг. И она вовсе не была холодной стервой. Просто изо всех сил рвалась из удушливой провинциальной бытовухи, тащила себя за волосы, как барон Мюнхгаузен, жадно училась, стучала кулачками в пуленепробиваемые окна другой, «настоящей» жизни. Даша ее понимала: она сама приехала в Москву не для того, чтобы вернуться в грязный заштатный городишко, где даже фонари по вечерам не горят. И училась она так же честно, как Полина, зарабатывала баллы мозгами, а не ногами. Конечно, Полине несколько раз пришлось поступиться самолюбием – здесь Арсений Платонов ничем не мог ей помочь. Как поется в одной грустной песенке: «Этот мир придуман не нами, этот мир придуман не мной». Однако описания, из-за которых библиотекарша заливалась румянцем, не были такими уж… раскованными. По сравнению с тем, что печатают и показывают сейчас. И когда книга закончилась, Даша могла точно сказать, что влюблена в Полину не меньше, чем Арсений Платонов. Вот только подумала, а можно ли сохранить душу после таких передряг? В радость ли Полине все то, что она оторвала зубами у этой несправедливой жизни? Она вообще может радоваться?
Ответ Джорджа Гершвина казался самым убедительным. Даша поняла, почему Арсений Платонов выбрал для книги такое название… и такой эпиграф, если можно назвать эпиграфом джазовую фантазию. В «Рапсодии» был яркий гламурный шик – эдакий парадный выход мисс Золушки в переливах дорогого шелка и блеске бриллиантов. Запах кожаного сиденья длинного белого лимузина, смешанный с ароматом дорогого мужского парфюма. Шум прибоя на пустом вечернем пляже. Золотая корона и перевязь через плечо с надписью «мисс Вселенная». Одним словом, было все, о чем мечтают девочки в нетопленых комнатах общаги, кроме одного – радости. Стоит ли завоевывать мир ценой собственной души? Арсений Платонов ответа не давал.
Даша потратила целую неделю на поиск информации о загадочном авторе, канувшем в небытие. Пустые хлопоты. В Союзе писателей России (как и в Союзе писателей СССР) такой автор никогда не значился. Знать хотя бы, жив ли он? Почему пропал с издательского горизонта? Может, эмигрировал в лихие девяностые? Может, спился и сейчас бомжует на каком-нибудь вокзале? Может, погиб в аварии или свернул себе шею на дорогом горнолыжном курорте? А может, женился на такой вот Полине и сейчас занимает ответственную должность «ничегонеделателя» в холдинге жены? В общем, масса вариантов.
Остальные книги о приключениях Отважной Полины, как справедливо заметила библиотечная дама, оказались всего лишь сиквелами, отражением настоящего успеха. Чем дальше заходил Арсений Платонов в придумывании испытаний для своей героини, тем меньше сам себе верил. Сначала она из Отважной Полины превратилась в Полину Отстойную. Автор без зазрения совести совал ее в постели олигархов, банкиров и мужичков попроще, отправлял в разные закрытые кабаки, где практиковали садомазо. Ну а в последней части Арсений Платонов не постеснялся заслать героиню в чеченское пекло, где та, наподобие библейской Юдифи, очаровывает бесчисленных главарей террористов и так же лихо режет им головы. Впрочем, демонстрируя сомнительный патриотизм, Отмороженная Полина спит еще и с российскими офицерами. Все это пахло уже откровенным цинизмом, и Даша пожалела, что Арсений Платонов не удержался от продолжения саги.
