Властимил Шубрт - Конец королевы
— Ты будешь говорить или нет? — процедил сквозь зубы Борек и снова встряхнул Мирку.
— Оставьте меня, — жалобно пролепетала она. — Я ничего не знаю, меня здесь не было.
— А где же ты была? — залпом выпалили Павел с Бореком.
— В кухне, — едва слышно выдохнула Мирка. — В комнату я вернулась только что. От Гонзы.
— От Гонзы? — Павел повернулся ко мне.
Я легонько кивнул и, еле ворочая языком, объяснил:
— Пусти ее, Борек! Она все время была со мной. Когда Катаржина пошла спать, она осталась у меня. Расстались мы пару минут назад… Да пусти же ее, какого черта держишь?
Последнюю фразу я произнес уже со злостью. Борек начинал действовать мне на нервы. Если кто-то и имел право задавая вопросы, то только не он. Практически все время он крутился возле Катаржины, ухлестывал за ней, но в отличие от меня никаких иллюзий не строил. Мне отчетливо вспомнилось, как он вызывающе снимал у нее по дороге рюкзак, как обнимал и целовал во время игры, а Катаржина все его выходки терпела да еще и флиртовала с ним.
Я хотел что-нибудь добавить, чтобы окончательно смутить его в ошеломить, но, пока я переводил дух, он меня опередил:
— Будь добр сообразить наконец, что игрушки кончились… Или ты хочешь сказать, что Катаржина решила себе почесать ножичком живот, да рука неожиданно дрогнула?
Я промолчал, только презрительно окинул его взглядом. Тут в разговор вступил Павел:
— Этот нож… — Он бросил нерешительный взгляд на убитую. — Он ведь с кухни. Мы им хлеб резали.
— Ну и что из этого? — раздраженно проговорил я. — Любой из нас когда угодно мог его взять.
Мирка, воспользовавшись нашей перепалкой, вырвала руку у Борека и попыталась вскочить, но Павел обхватил ее сзади.
— Ты куда? — угрожающе прикрикнул он. — Ну-ка рассказывай! Мигом!
Она дернулась, и ее красивая грудь обнажилась до самых сосков. У меня сдали нервы. Я бросился к Павлу и изо всех сил хватил его по руке. Павел выпустил Мирку, но тут же его кулак засветил мне прямо в подбородок. Это был отличный нокаутирующий удар. Я отлетел к кухонной двери, прислонился к косяку и на секунду даже потерял сознание. Но Мирке мое вмешательство помогло освободиться, она отскочила подальше от Павла, почти что к самой постели, где лежала голова убитой Катаржины, и начала громко и судорожно всхлипывать.
— Оденься! — хмуро приказал Павел. — Перестань сверкать титьками, меня твои прелести не интересуют.
Что за идиот, подумал я, а Мирка, заикаясь, выговорила:
— Дурак паршивый!
— Точно, — с ледяной холодностью откликнулся Павел, повернулся ко мне и примирительно добавил: — Если у тебя прошла охота драться, помоги мне. Надо чем-то прикрыть Катаржину. Так ее нельзя оставить…
— Нет, — прошептал я, облизывая сухим языком потрескавшиеся губы, и посмотрел в сторону постели. Неподвижное тело Катаржины как бы светилось в полутьме.
— Ничего нельзя трогать, все должно оставаться так, как есть, — выдавил я.
— Ну, прикрыть-то ее можно, — заметил Павел и кивнул Бореку: — Принеси-ка что-нибудь подходящее. Одеяло или простыню… Да неси же, черт тебя побери, шевелись! — взорвался он, видя, что Борек не двигается.
Тот наконец послушался, открыл кухонную дверь и скрылся за порогом. Вернулся обратно с моим байковым покрывалом.
Павел взял покрывало и аккуратно накинул на Катино нагое тело. Покрывало было широкое, но коротковатое, оно укрыло мертвую только до подбородка, бледное лицо с выпученными глазами и разбросанными по подушке светлыми волосами осталось на виду.
— Глаза… — сказал Борек и проглотил слюну. — Кто-нибудь это умеет?
Словно под гипнозом я ступил вперед. Мирка, стоявшая в углу комнаты спиной к нам и надевавшая свитер, испуганно уступила мне дорогу. Я приблизился к постели, наклонился к убитой и большим и указательным пальцами правой руки опустил ей веки. Действовал я быстро, без раздумий, и только потом на секунду пошла кругом голова, а по телу пробежала зябкая судорога. До этой минуты у меня еще сохранялось ощущение, что вся эта трагедия происходит не в жизни, а в каком-то романе, кинофильме или страшной пьесе, но вот я прикоснулся к мертвой — и это прикосновение словно пронзило меня током от ногтей до корней волос.
— Кому-то из нас надо бы спуститься в деревню, — нарушил тишину Павел. — Сообщить в полицию.
— Исключено! — чересчур быстро отреагировал я. — До уборной-то едва добрался. Не успеешь отойти от избы на несколько шагов, как тут же потеряешь дорогу. Придется ждать до утра, может, к утру погода утихомирится.
Павел промолчал. Двинулся к двери, ведущей в комнату Борека и Зузаны, и подергал за ручку. Дверь даже не дрогнула, только послышался скрип хорошо высохшего дерева.
— С какой стороны ключ? — спросил Павел Борека.
— Ни с какой. Когда она начала орать, — Борек махнул рукой в сторону Мирки, — я хотел заскочить к ней, но дверь была заперта. А ключ был у девчонок, у нас с Зузаной его не было.
— Гм, — пробурчал Павел, — значит, лежит где-то здесь. Мирка, ты его не видела?
— Нет, — ответила та, — не видела. Я к нему вообще не прикасалась. Да и потом, — она сделала паузу и перевела взгляд на Борека, — Катаржина никогда не запиралась.
Борек промолчал, только нервно дернул губами, зло взглянул на Мирку и тут же отвел глаза в сторону.
Не нравился он мне, нет, не нравился.
— Пошли на кухню, — предложил Павел. — Каждый расскажет, что знает, глядишь, что-то и выяснится…
Не успел он закончить, как Мирка юркнула через порог. Следом заторопился я, за мною — Борек. Павел взял со стола керосиновую лампу, но тут же поставил ее на прежнее место и тихо вздохнул:
— Свет мы все же оставим, подружка, хотя тебе он не очень-то и нужен…
И тоже вышел из комнаты.
В кухне он сунул в печку парочку смолистых полешек, Мирка села на мою разостланную постель, я устроился рядом, Борек остался стоять.
— Надо бы позвать девчонок, — заметил я. — Надо, чтобы все здесь собрались.
— Зачем? — возразил Борек. — Мы с Зузаной ушли отсюда спать. Павел с Аленой тоже. Даже чуть раньше нас… — Он немного поколебался и мотнул головой в сторону меня и Мирки. — В первую очередь стоит послушать вас обоих.
— Ладно, — согласился я и повернулся к Мирке, уже надевшей брюки и свитер. — Когда я побежал в уборную, ты пошла за сигаретами. Где они? Страшно хочется курить…
— Очень жаль, — ответила Мирка, — но я их не нашла. Сначала искала впотьмах, чтобы не разбудить Катаржину. Потом все же зажгла лампу и… увидела ее на постели, убитую…
Борек сунул руку в карман и подал мне пачку «Астры». Я поблагодарил его кивком головы и взял две сигареты. Одну протянул Мирке. Борек дал нам прикурить, я глубоко затянулся, выпустил дым и спросил:
— Что хотите услышать?
Павел промолчал, подкручивая фитиль у лампы, и слово взял Борек. Он придвинулся ко мне вплотную и резко выпалил:
— Зачем ты ее убил? Все остальное нас не интересует.
— Чокнулся? — осклабился я и еще раз спокойно затянулся.
— Нисколько не чокнулся!
— Тогда у тебя странное понятие насчет черного юмора. Должен заметить, что с такими шуточками надо быть поосторожнее.
— Не валяй дурака! — прервал он меня, и стало ясно, что свой идиотский вопрос Борек задал вполне серьезно, или по крайней мере стараясь создать такое впечатление. «Понятно, — мелькнуло у меня в голове. — Лучшая оборона — это наступление. Только не на таковского напал, парень, нет, черт тебя побери, не на таковского…» Я встал.
— У кого еще был повод? — не унимался Борек. — Ну-ка скажи, у кого? Ты же сам твердил, что уговоришь ее, для этого и всю эту поездку организовал, строил из себя донжуана, хвалился перед нами, что переспишь с нею… Так вот, из-за того, что Катаржина чихала на тебя, из-за того, что у тебя не было никаких шансов…
— Замолчи! — прервал я эту дикую чепуху и размахнулся. Но Павел был настороже. Он бросился между нами, заслонил Борека, а меня попытался оттолкнуть. Напрасно. Он успел еще крикнуть: «Перестаньте, ребята!» — и тут кухня словно бы закачалась, наступила полная темнота, чуть позже зазвенело разбитое стекло. Это упала и разбилась керосиновая лампа.
— Вот видите, петухи, из-за вас лампу разбил, — сокрушенно произнес Павел. — Спички есть? Борек…
— Где-то на столе лежат, — уже остынув, ответил Борек. — Посвети фонариком.
Оранжевый круг света упал на стол, осветив коробок, потом сполз вниз, на пол, где лежали лампа и осколки стекла.
— А, чтоб тебя черти взяли! — выругался Павел и ногой запихнул осколки под стол.
Я посчитал про себя до десяти, немного успокоился и обратился к Мирке:
— В буфете должны быть свечки.
Павел перевел туда луч фонарика, Борек вытащил целую пачку и зажег одну, затем первой зажег вторую и третью; я тем временем совсем пришел в себя и негромко заметил:
