Алексей Рыбин - Пуля для депутата
— Ты кто такой? — спросил охранник. — Говори быстро, чего надо. А то…
— Видишь, Толик… — Максимов повернулся к стоящему рядом товарищу. — Видишь, как неграмотно работают тут… Без нас. При мне-то было все интеллигентнее.
— Чего-о? — снова протянул охранник. И поднял свою лапу, собираясь сгрести лицо докучливого мужика в пятерню, а затем толкнуть — обычно такой прием действовал на пьяных лохов: они грохались затылком на асфальт и больше не высказывали претензий.
Однако детина (одетый в черный, довольно просторный костюм, который тем не менее выглядел на его могучем теле совершенно противоестественно) просчитался. Недооценив противника, да и не сочтя этого занюханного мужичка за противника вообще, решив, видимо, что «дядя» бредит с похмелюги и ищет место, где бы залить «пожар в трубах», охранник невнимательно следил за движениями странного визитера.
А визитер в тот момент, когда рука охранника только начала движение к его лицу, уже сгибал ногу в колене. Причем проделывал это значительно быстрее ленивого «качка».
Максимов резко удирал охранника коленом в пах. Воспользовавшись тем, что рука незадачливого стража заведения рефлекторно дернулась вниз, Николай Николаевич рванулся вперед всем телом и, вложив в удар весь свой вес, двинул детину лбом в переносицу.
С каким-то звериным урчанием охранник исчез из поля зрения — влетев спиной в проем раскрытой двери.
— Прошу, — кивнул Максимов Карпову. — Заходите.
— А стоит? Ну… Разве что после вас.
— Ай-ай-ай! — покачал головой Николай Николаевич. — Боишься, что ли? Ладно, пойдем вместе.
В тамбуре не было никого, кроме все того же злополучного парня. Охранник начал было подниматься с пола навстречу вошедшим, но Карпов пнул его носком ботинка в ухо, и слишком самоуверенный спортсмен замер, скрючившись на полу.
— Бардак! — пробурчал Максимов и толкнул дверь, ведущую в ресторанный зал.
Карпов шагнул вслед за ним и, войдя внутрь, быстро оглядел помещение. Он предчувствовал, что разборка с охранником просто так не сойдет им с рук.
Плотно зашторенные окна не пропускали в зал дневного света, ресторан освещался только несколькими лампочками, ввинченными в отверстия подвесного потолка над стойкой бара.
Карпов заметил, что за стойкой никого нет; пусто было и в зале. Почти пусто — если не считать троих мужчин, сидевших за столиком в дальнем конце помещения, рядом с дверью, ведущей в служебный коридор.
Мужчины молча смотрели на вошедших.
Максимов спокойно, не реагируя на немой вопрос этой троицы (настроенной, как почувствовал Карпов, весьма агрессивно), подошел к стойке и постучал кулаком по дубовому прилавку:
— Эй! Есть кто?
Троица за столом продолжала молча наблюдать за происходящим.
— Вы чего там — повымерли все? — выкрикнул Максимов.
— Ты что разорался? — спросил один из сидевших за столом. Он говорил, не вставая со стула; наоборот, расценив, видимо, неожиданных посетителей как случайных и неопасных, как лохов, говоривший вальяжно откинулся на спинку стула, взял со стола одной рукой рюмку, другой — крохотный маринованный огурчик, опрокинул в открытый рот водку и захрустел, закусывая. Челюсти этого мужчины с широким небритым лицом ходили ритмично, мощно, как у человека, привыкшего не просто перехватывать кусок впопыхах, а получать от еды удовольствие, питаться вкусно и обильно и тогда, когда этого хочется, а не когда подвернется случай.
— Закрыто, — произнес он, сунув в рот крохотный бутербродик с красной игрой. — Закрыто, дядя. Давай вали отсюда.
Максимов медленно повернул голову на голос. До этого он не смотрел в сторону единственного занятого стола, а обращался в пустоту, риторически взывая к отсутствующему персоналу ресторана.
— Не понял?
Продолжавший смачно жевать, мужик наконец встал из-за стола и не спеша направился к Максимову. Оставшиеся за столом, перестав выпивать-закусывать, уставились идущему в спину. Карпов заметил, что последние двое выглядели посолиднее первого. Один из них был одет в приличный, даже дорогой, серый костюм, седая грива волос, аккуратно подстриженная и вместе с тем нарочито-небрежная, придавала ему вид пожилого драматического артиста старой школы. Второй имел откровенно бандитскую внешность. Но явно был не из «быков» или «пробойников», и даже не из «бригадиров», а, по-видимому, из верхушки какой-нибудь криминальной группировки. Направлявшийся же к Максимову выглядел типичным уголовником, хоть и причесанным, и приодетым. Карпову казалось, что даже сквозь темно-синий костюм и черную рубашку с расстегнутым воротом проступали такие же черно-синие татуировки — чисто зековской тематики: купола церквей, черти, ангелы, ножи и характерные аббревиатуры, вроде «СЛОН» «Смерть Легавым От Ножа».
Карпов отчетливо понимал, что приближавшийся к ним бандит на порядок опаснее того незадачливого парня, которого Максимов с легкостью убрал со своего пути возле входа в ресторан. Качающаяся, расхлябанная походочка, мерзкая «улыбочка» на лице, изборожденном особым рисунком морщин, что появляется у людей, много лет проведших в заключении. Карпов ни с чем и никогда бы его не спутал, в своей жизни он очень много повидал таких персонажей, и все они словно несли на себе видную опытному взгляду печать… В общем, этот был очень опасен.
Он мог запросто (и внезапно!) пустить в дело любой прием из огромного зековского арсенала — от лезвия бритвы, вдруг выплюнутого прямо изо рта в глаз или в горло противнику, до неожиданно выхваченного ножа, заточки или отвертки, которыми, наверняка, владел вполне профессионально.
Однако Карпов знал и то, что люди подобного сорта всегда начинают разборки с психологического поединка: они не кидаются очертя голову в битву с незнакомыми людьми, а сначала (иногда, правда, это занимает всего лишь одно мгновение) пытаются их «расколоть», «просчитать», иными словами, понять, кто перед ними находится — опасный авторитет, законный вор или фраер, дешевка, кого можно раздавить одним движением.
Максимов выдержал наглый изучающий взгляд бандита, облокотился на стойку и показал подошедшему вплотную громиле открытые ладони:
— Брат, мы покушать пришли.
— Я же сказал, дядя: закрыт зал, — ответил бандит. — Что-то неясно?
В этот момент в помещение с шумом ворвался ранее поверженный охранник. Лицо его было в крови, в руке парень сжимал пистолет, которым водил по залу, ища глазами незваных гостей. За спиной горе-охранника появилось еще несколько фигур: явные боевики — стриженные под машинку, в кожаных куртках и спортивных штанах.
— В чем дело, Дима? — скосив на них глаза, спросил бандит, стоявший напротив Максимова (Карпов про себя назвал его «зеком»).
— Эти! Вот они, суки! А ну ложись! — крикнул побитый охранник, поведя пистолетом в сторону стойки.
Двое за столом наблюдали за происходящим с явным интересом. Карпов заметил, однако, что рука «авторитета» (как он окрестил похожего на бандита мужчину за столом) скользнула под стол, видимо, готовя на всякий случай личное оружие.
— Убери дуру! — рявкнул «зек».
— Ложись, гады! — снова крикнул Дима, но уже не так уверенно.
— Ты чего шумишь? — спросил его «зек» после того, как пистолет исчез под полой Диминого пиджака.
— Так ведь… Эти… Вот, в натуре… Алеша, эти…
— Что с тобой случилось, Дима? — почти ласково переспросил «зек». Карпов, услышав его настоящее имя, подумал: «Ишь ты! Алеша, понимаешь… Как они друг друга вежливо величают!»
— Да вот… — снова начал мямлить охранник.
Но тут Максимов включился в беседу:
— Упал парнишка. Дверь нам открывал, да в ногах запутался. Бывает! — Он продолжал смотреть Алеше в глаза. — Да?
Лицо Алеши расплылось в улыбке.
— Да, бывает. Так вы кто такие будете?
— Я тут, в общем-то, работал. Максимов моя фамилия, — ответил Николай Николаевич. — С главным хочу поговорить.
— Максимов? A-а, ясненько. Ну… — Алеша повернулся к сидящим за столом. Увидев, что «седовласый» пожал плечами, а «авторитет», судя по всему, являющийся здесь главным, кивнул головой, «зек» переадресовал кивок Николаю Николаевичу. — Ну, раз ты Максимов, тогда иди туда. — Он указал рукой в сторону стола.
Алеша пропустил Максимова вперед, легонько задел плечом Карпова (ясно давая тому понять, что никакого почтения он ни к нему, ни к Максимову не испытывает) — и следом за ними подошел к своему начальству.
— Ну, присаживайтесь, гости дорогие, — произнес «авторитет», вернув правую руку из-под стола на свет божий. — Кушать будете?
— Да, — твердо сказал Максимов. — Мы за тем и пришли. А нас твои орлы, видишь, не пускают.
— А у нас переучет… Так ты и есть, значит, прежний хозяин? Не встречал раньше, извини. Алеша, — без паузы обратился «авторитет» к «зеку». — Организуй гостям покушать. Дима, а ты подойди сюда. — Когда побитый охранник приблизился к столу, он посмотрел на парня тоскливым взглядом, вздохнул и как-то очень уж печально пробормотал:
