Фридрих Незнанский - Лекарство для покойника
– Вы шутите?
– Отнюдь. – Турецкий был намеренно жесток. Поскольку он тут был один, то приходилось одновременно играть роль и злого и доброго полицейского. А начинать всегда стоит с худшего. – Я уверен, что в стенах городской прокуратуры или в том месте, где произошло убийство, вам говорить было бы труднее.
– Скажите какой психолог, – насмешливо пробормотала Богачева.
– В наших и в ваших интересах, – не реагируя, продолжил Турецкий, – разобраться с этим делом как можно скорей. Давайте не будем друг другу мешать. Наверняка ведь вы хотите сейчас поскорее уехать из этого дома.
– Черта с два, – сказала вдова.
Турецкий был удивлен и не счел нужным это скрывать.
– Никуда я не поеду, – повторила свой тезис Богачева. – Я себя здесь лучше чувствую, чем в Москве. И дочке моей здесь хорошо.
– Что вы ей сказали обо всем случившемся?
– Что папа в командировке. За границей… Я не могла. Она его обожала, – безо всяких эмоций сказала Богачева.
– Сколько ей лет? – на всякий случай поинтересовался Турецкий.
– Семь.
– Вы говорите, что останетесь здесь, но ведь через неделю ей нужно идти в школу, разве нет?
– Юля будет учиться в гимназии, где занятия начинаются первого октября. Там заботятся о здоровье своих учеников и дают им возможность побольше отдохнуть, – равнодушно проинформировала Богачева.
– Это хорошо, – согласился Турецкий. – Хотел бы я, чтобы и моя дочь училась в таком месте.
– Но с вашей зарплатой… – продолжила его мысль Богачева.
Он согласно кивнул. Она ему почти нравилась.
– А где она сейчас?
– В лагере. Здесь, в Крыму.
– Правда? Так бросайте все к черту и езжайте к ней, – предложила Богачева.
Турецкий ушам своим не верил. Посмотрел на Катин бокал: она выпила всего ничего.
– Что это вы такое несете? Я – следователь Генеральной прокуратуры России и приехал на Украину специально, чтобы заниматься делом вашего мужа!
Она взяла сумочку, недвусмысленно встала и подозвала официантку.
– Разговор еще не закончен, – сдерживаясь, прошипел Турецкий.
Богачева, видимо, поняла, что это не шутка, и попыталась исправить ситуацию:
– Я только хотела расплатиться.
– Запишите на мой счет, – сказал Турецкий подошедшей Вике.
– Не получится, – едва улыбнулась Богачева. – Я хорошо знаю эту гостиницу, здесь в кредит не дают.
Но официантка послушно выполнила просьбу Турецкого и удалилась. Богачева была откровенно удивлена. Но тем не менее пренебрежительно махнула рукой, и перед Турецким быстро промелькнули несколько колец с крупными камнями.
– Да бросьте вы, Александр Борисович. Ведь все равно ничего не получится. Только время зря потеряете. Сами же знаете, в нашей стране никогда не раскрывают заказных убийств.
– Я вас не понимаю, – сознался Турецкий. – К чему этот идиотский эпатаж?! Ведь вашего же мужа прикончили!
– Прикончили, – согласилась она. – Уконтрапупили. Ухайдакали. Замочили.
И тут только Турецкий увидел, что из-под черных очков по гладким смуглым скулам стремительно бегут две мокрые дорожки. Оказывается, она плакала, но продолжала его дразнить.
Он помолчал какое-то время, давая Кате возможность прийти в себя. Она вдруг снова встала и молча ушла. Причем произошло это настолько быстро, что Турецкий не успел ничего предпринять. Он лишь вскочил из шезлонга, но Катя уже скрылась в одном из выходов. Турецкий со вздохом опустился обратно (не бежать же за ней, в самом деле!) и обнаружил, что рядом лежит ее сумочка. Забыла? Или еще вернется?
Через две минуты Катя появилась. На ней был синий в мелкую клетку купальник. Турецкий успел только заметить поразительную стройность ног и почти мальчишескую узость бедер – учитывая довольно внушительный для женщины рост, она выглядела натуральной моделью на подиуме. «Модель», едва дойдя до края бассейна, подняла руки вверх и, вытянувшись в струну, сделала сильный толчок вперед и вверх. Мгновение спустя ее гибкое тело погрузилось в воду, а еще через несколько секунд, вынырнув уже через добрый десяток метров, она поплыла четким правильным кролем.
Турецкий невольно залюбовался этим зрелищем. Уже вылезший из воды Аркаша тоже открыл рот.
– Ты мне сегодня больше не нужен, – сказал Турецкий. – В крайнем случае, позвоню.
Когда она вылезла из бассейна, Турецкий подал ей свое полотенце.
– Почему вы думаете, что убийство было заказным?
– Ничего я не думаю. С языка сорвалось. Не возражаете, если я еще поплаваю? А может, составите компанию?
– Я еще не созрел, – не моргнув соврал Турецкий, хотя уже начинал дымиться. Просто он, мягко говоря, не был убежден, что будет выглядеть достойно рядом с такой отменной пловчихой.
Через десять минут она вылезла из воды и первым делом спросила:
– Скажите, ваша фамилия Турецкий? Я определенно ее где-то слышала…
– Едва ли. Расскажите лучше подробней про ваши подвески.
– Да что там рассказывать. Подвески как подвески. Вы читали «Трех мушкетеров»?
– М-ммм, – пожевал губами Турецкий.
– Ну неважно. Двенадцать бриллиантов, висящих на золотом колье. По десять каратов каждый. Довольны?
Турецкий мысленно ужаснулся, потому что просто не мог себе представить цену такого изделия. Но сделал непроницаемую физиономию и поинтересовался:
– Вы, похоже, неравнодушны к такого рода побрякушкам, не так ли?
– Похоже, – спокойно подтвердила она.
– Сколько же они вам стоили?
– Это знал только мой муж. Ну и Артур Карлович, конечно.
– Но вы хоть имеете представление о порядке чисел?
– Ни малейшего, – довольно равнодушно ответила Катя.
– Ну допустим. А как вообще протекал процесс покупки? Супруг вручил вам подвески или сперва вы их увидели?
– Сперва увидела.
– Гукк принес их вам домой? Или вы куда-то ездили? К посредникам? К продавцам?
– Я никогда никуда не ездила. Это было условием нашего сотрудничества. И Леонид, кстати, просил о том же: чтобы я не светилась во всяких там ювелирных салонах и демонстративно деньги не транжирила. За имиджем своим следил. Ну, чтобы в прессе про нас ничего такого не появлялось. Так что вся техническая сторона всегда лежала на Артуре Карловиче.
– Значит, Гукк привез подвески к вам домой?
– Да. Только это было не здесь, конечно, а в Москве. Помню, он приехал и прямо с порога заявил: «Подвески Екатерины!»
– Когда именно?
– С полгода назад, точно не помню.
– Подвески хранились в сейфе. Вы знали комбинацию?
– Нет, конечно. Просто, когда мы шли на какой-то прием, Леня сам открывал сейф и выдавал их мне.
– Слушайте, какой может быть прием в Гурзуфе?!
– Ну не знаю. В Ялте-то светская жизнь какая-никакая функционирует. Или я их надевала, когда к нам кто-нибудь приезжал.
– И часто такое бывало?
– Гости? Да постоянно. У Лени постоянно бывали всякие деловые партнеры, но он настолько был хлебосольный, что всякий раз это превращалось в нечто большее.
– Скажите, а Богачев всегда держал ваши драгоценности в своем сейфе?
– Только эти подвески. Остальное все всегда было у меня. Вероятно, ценность подвесок действительно была особой, раз он был так непреклонен в этом вопросе. Впрочем, я не возражала. Хотя, честно говоря, чувствовала, имею их… ну, как бы в прокат, что ли.
– А он не пытался хранить подвески, скажем, в банке?
– Но я же их часто надевала! – возмутилась Катя. – Как вы себе это представляете?!
Турецкий попытался представить подобную ситуацию, возникшую между ним и его женой, и действительно не смог.
– Ну ладно. Если Гукк приносил вам драгоценности на дом, значит, либо ему, как посреднику, доверяли не только вы, но и продавцы, либо он сам был перекупщиком. И перепродавал камешки вашему мужу. Возможен такой вариант?
Она в раздумье покачала головой.
– Второе – вряд ли. Он не казался мне настолько состоятельным человеком. Думаю, что Артур Карлович должен быть известен как оценщик.
– Хорошо бы это было так. Тем легче будет его найти. Катя, а вы бывали в его московской квартире? Знаете адрес?
– Конечно. Он живет в самом центре, на Варварке.
– Давайте ему сейчас позвоним, – предложил Турецкий.
– Не стоит, – она покачала головой. – Я уже пыталась неоднократно. Никто не подходит.
– А его внук, гувернер вашей дочери, разве не знает, где находится его дражайший дедушка?
– По крайней мере, мне Виктор об этом ничего не говорил. Да и ведь допрашивали его уже, – напомнила она. – Так что, если бы он об этом говорил, вы бы уже знали. Нас ведь всех уже допрашивали. На следующее утро.
– Кстати, раз уж речь зашла о Викторе. Каким образом он попал в ваш дом?
– Он – внук своего деда, – напомнила Катя. – Для нас этого было достаточно.
– То есть это значит, что старшему Гукку вы доверяли абсолютно.
– В общем, да.
– Настолько, что доверили своего единственного ребенка его внуку?
– Послушайте, чего вы хотите от меня?!
