Наталья Андреева - Мертвым не мстят, или Шутка
– Каким образом?
– Я знаю проводницу. Но придется подождать сутки. Поезд проходит здесь рано утром, он не скорый, поэтому места есть всегда.
– Я согласна, – сказала она с досадой.
Но потом подумала: пусть Тимка помучается, как следует. Он этого заслужил.
До отхода поезда оставались еще целые сутки. Людочка не знала, чем заняться. Разве что осмотром местных достопримечательностей?
Город ей не нравился. Ни одного приличного ресторана! Местный музей – отстой! Люди какие-то неприветливые. Все здания обшарпанные, улицы грязные. Дыра, одним словом. Не в кино же идти? На одинокую девушку в ярком горнолыжном костюме все обращали внимание, особенно мужчины. И Людочка впервые забеспокоилась. «Надо поскорее уносить отсюда ноги», – подумала она.
Со скуки она зашла в ближайшую парикмахерскую. А почему бы и нет? Раз она понарошку умерла, то можно и поэкспериментировать с собственной внешностью. Вот будет сюрприз для Тимки! Он уже столько раз советовал ей поменять прическу. На «что-нибудь более серьезное». Сколько можно быть девочкой? «Прелестной девочкой», – поправляла Людочка. Но сейчас ей захотелось вдруг повзрослеть.
– Вас постричь? – спросила хмурая женщина с отвратительной прической. Людочка оценила цвет ее волос и засомневалась. Но потом все же решилась:
– Да. И покороче. И покрасьте, пожалуйста.
– Как красить? – безразлично спросила парикмахерша.
– В блондинку, – неожиданно для себя сказала Людочка.
Пока ей мыли голову и щелкали ножницами, она думала о том, что погорячилась. Шутка, конечно, хорошая, но столько же из-за нее неудобств! Людочка по-прежнему не могла толком поесть, потому что всерьез опасалась за свой желудок. Старушка стряпала неплохо, но кто их знает, из чего они здесь, в этой дыре, готовят еду? Из каких продуктов?
Она сидела и смотрела, как на пол сыплются каштановые кудри. На хмурое лицо парикмахерши, отражающееся в зеркале, смотреть не хотелось.
«Почему они здесь все такие мрачные? – раздумывала Людочка. – Солнышко же светит!» А потом спохватилась: «Да ведь это ужасно, жить в такой дыре! И они это понимают! Кругом нищета! Беспросветная нищета! Как хорошо, что завтра я отсюда уеду! В Москву! Скорее в Москву!»
Другая сотрудница, администраторша и по совместительству кассирша, все время вскакивала, словно подброшенная пружиной, и ходила то за чайником, то в подсобку, то к телефону, который не звонил. Девушка была одета вызывающе во что-то яркое, обтягивающее, и фигура у нее оказалась великолепная, Людочка не могла это не отметить. Просто модель! Видимо, администраторша тоже это знала, вот и ходила по салону, как по подиуму. Но кроме Людочки смотреть на нее было некому. Такое ощущение, что все в этом городе стриглись сами, дома. На вешалке в прихожей висело унылое пальто. По улицам никто не решался разгуливать в яркой одежде.
«Мне-то это зачем? – подумала Людочка. – Ее фигура?»
– Готово, – услышала она. – Сушите.
Сидеть под горячим феном было приятно. Зато, взглянув в зеркало, Людочка чуть не закричала в голос. Это была не она. Какая-то чужая, взрослая женщина, с очень короткими и жидкими волосами, к тому же явно передержанными в перекиси водорода. Здесь даже нормальной краски не оказалось!
– Да что ж это такое?! – возмутилась она.
– А вы что хотели за такие деньги?
– Какие деньги? – Людочка впервые заглянула в прейскурант. Цены действительно смешные. Но и прическа тоже.
– Черт бы побрал вашу дыру со всеми ее парикмахерскими и дрянными ресторанами! – взвизгнула она. – У вас нет никакого понятия о том, что красиво, а что нет!
– Подумаешь, – фыркнула та, что за кассой, и бережно погладила ладонями шелковые коленки. – Нормальная прическа. Но на вас не угодишь. Сразу видно: из Москвы.
– Да почему видно-то? – возмутилась Людочка.
– По лицу. Вы, москвичи, вечно всем недовольны.
– Это вы всем недовольны, – она швырнула на стол пару купюр. – Сдачи не надо.
И направилась к выходу. Ей вслед раздалось хихиканье. Да они это нарочно! Изуродовали ее всем москвичам назло!
Настроение было отвратительное. Кое-как она проскрипела до утра. А утром небритый мужик, пошептавшись с проводницей, взял у Людочки деньги и шепнул:
– Я обо всем договорился. Все будет в лучшем виде. Доедешь с комфортом.
«С комфортом» оказалось на верхней полке. И проводница тут же потребовала денег за белье и за обслуживание. Причем платить за чай в пакетиках, похожий на помои, и жидкий кофе пришлось как в дорогом московском ресторане. Людочка сразу поняла, что ее разводят на бабки.
– Но мы с вашим другом договаривались, – заикнулась было она.
– Я не знаю, о чем вы там договаривались, – отрезала проводница. – Я своей работой рискую. У нас с людьми без документов разговор короткий – милиция разбирается.
Пришлось заплатить. Людочка уже сто раз пожалела, что не вернулась в сарай к Тимке, а придумала эту шутку с мнимой смертью под лавиной.
У нее не было ни зубной щетки, ни мыла, ни какой-нибудь еды. Даже воды. За все приходилось платить, причем бешеные деньги. А поезд не ехал, он тащился, тормозя у каждого столба, иногда даже просто в степи или в лесу. Раньше Людочка не представляла, что в мире существуют плацкартные вагоны, что еда и напитки в стоимость билета не входят и что до Москвы можно ехать больше двух суток, терпя при этом массу неудобств. Даже из другого полушария Людочка добиралась до родного города быстрее, причем с комфортом и без всяких проблем.
«Ну, Тимка, я тебе все припомню!» – думала она, в очередной раз забираясь на свою верхнюю полку. После посещение туалета у нее были рвотные позывы. Внизу расположилось говорливое семейство, завалив весь столик свертками с едой. Пахло так, что у нее в животе то и дело раздавалось голодное урчание. Она изо всех сил прижимала к животу подушку, но эти звуки невозможно было заглушить.
Наконец толстый вальяжный мужик, переодевшийся в грязном туалете в тренировочные штаны с растянутыми коленками, деликатно постучал в верхнюю полку:
– Эй, попутчица! Закусить не откажешься?
– Спасибо, я не хочу есть.
– Чего ломаешься-то? Странная ты деваха: без вещей, без кавалера. Студентка, что ли? Слезай, накормим.
– А вагон-ресторан здесь есть? – свесилась со своей полки Людочка.
– Тю! Денег, что ли, куры не клюют?
– Не-а. В туалет охота всю дорогу бегать, – подмигнула мужику такая же рыхлая вальяжная жена. Мужик называл ее Анькой.
И Людочка нехотя слезла.
– Как звать? – спросил мужик, отрезая огромный ломоть хлеба и отламывая с хрустом куриную ногу.
– Люд… мила, – она попыталась сохранить дистанцию.
– Люся, значит? Ну, давай, Люся, рубай.
Она невольно себя застеснялась: есть так жадно, да еще руками! Но голод не тетка. А она больше не Людочка. Она Люся. А Люсе можно. Немытая, нечесаная, с прической точь-в-точь как у приходящей по утрам убирать ее офис уборщицы, кто же она, как не Люся? Хорошо, не Люська. И она ела торопливо, облизывая жирные пальцы. Супруги смотрели с одобрением. Накормить голодную студентку – это святое.
– Я вас тоже чем-нибудь угощу, – пообещала она с набитым ртом.
– Угостишь. Вот пиво понесут, и угостишь, – осклабился мужик.
Пива Людочка никогда раньше не пила. Разве что в Праге или в Таллине, где культ пива. Но в бутылках или в банках? Пастеризованное? Она не понимала эту едкую горечь, этот вкус. Отрава же! Но когда мужик достал огромную воблу и стал чистить ее на газете, у Людочки слюнки потекли. И она купила у проходившего по вагону официанта четыре бутылки пива. А потом вдруг неожиданно опьянела и до самой ночи изливала душу попутчикам. О том, как любит своего замечательного мужа Тимку, как мудро и правильно руководит туристической фирмой и как хорошо жить на этом свете. Попутчица только головой качала:
– Во заливает! Прямо писательница. Фирма, вишь, у нее! Оно и видать. Хоть бы чемоданчик какой для приличия с собой прихватила. Бизнесменша!
– Давай, Люся, еще по пивку! – подмигивал ее муж.
– Так кончилось же!
– А я сгоняю. Одна нога здесь, другая тоже здесь, ха-ха! Эх, жизня! – И не к месту: – До чего народ довели!
Лежа потом на своей верхней полке, трезвеющая Люся услышала все, до чего конкретно довели народ. Она даже представить себе не могла, что можно жить ТАК! У нее в голове не укладывалось! Можно, оказывается, отдыхать на НАШЕМ юге! И не в Сочи, Сочи это, оказывается, роскошь, а ДИКАРЯМИ. И грезить об этом всю долгую зиму, мечтать, ждать. Ее попутчики с восторгом говорили о курице в лаваше и коньяке, который канистрами покупали на рынке у какой-то Марии. О том, что во дворе дома, где они снимали комнату, есть душ.
– Только туда, и никуда больше! – горячась, говорила Анька. – Только с душем!
В другом купе обсуждали прошедшие выборы, Люся даже услышала фамилию отца с весьма нелицеприятным эпитетом.
– Да он просто м…к!
Она покраснела и зарылась лицом в подушку. Хотелось заткнуть уши.
