Патрик Квентин - Он и две его жены
– Конечно, – сказал я. – Пойдем к нему.
В комнате мальчика на маленьком столике горела ночная лампа. Рики спал и темная челка падала ему на глаза. Внезапно мальчик широко открыл свои большие черные глаза. Он взглянул на меня, а потом перевел взгляд на Анжелику.
В этот момент из висящих на стене швейцарских часов выскочила кукушка и прокуковала время – два раза.
Рики внимательно взглянул на часы и сказал:
– О-о! Два часа! Это очень поздно, правда, па?
– Конечно, – ответил я.
Рики снова посмотрел на Анжелику.
– А кто эта тетя? – спросил он.
– Это наша знакомая, – ответил я.
– А у меня сегодня вырвали зуб, – похвастался Рики, обращаясь к Анжелике.
– Пойдем отсюда, – вдруг сказала Анжелика и направилась к выходу. Я поцеловал Рики, пожелал ему доброго сна и последовал за Анжеликой. Я нашел ее в холле у двери.
– Дай мне деньги, Билл. Я должна идти!
Мысль о том, что Анжелика через минуту уйдет отсюда навсегда, показалась мне чудовищной.
– Может быть, выпьем? – предложил я.
– Нет, Билл...
– В самом деле, всего один коктейль. Как-никак, но ведь это наш прощальный вечер.
Я смешал в гостиной два коктейля и принес их в холл. Когда Анжелика брала стакан из моей руки, я почувствовал, что одержал победу.
– Ты знаешь, что уже третий час ночи? Не слишком подходящее время, чтобы искать номер в гостинице.
– Но ведь это совсем не важно, который сейчас час. В доме есть очень хорошая комната для гостей.
– Нет, Билл.
– Почему нет? Какая разница?
В стакане Анжелики льдинка звякнула о стекло, а когда я взглянул на ее руку, то увидел, что она дрожит. Я отобрал у нее стакан с коктейлем и поставил на стол.
Потом я обнял ее за плечи, не ощущая ни малейших угрызений совести, ни малейшего ощущения вины. Это было просто неизбежно. Не отрывая своих губ от губ Анжелики, я потянул ее к стоявшему рядом дивану. Она не сопротивлялась. Когда мы упали на диван, она тихо вскрикнула и прижалась ко мне. Я услышал ее тихий вскрик, понял, что мое тело одержало победу над рассудком, что Бетси и вся моя дальнейшая жизнь ничто без Анжелики...
Я первым услышал сдержанный кашель. Хотя он и прозвучал очень тихо, я услышал его, так как это был неожиданный, неуместный звук. И снова кашель... На этот раз громче... значительно громче.
Я оторвался от Анжелики и увидел Элен, стоявшую почти рядом с диваном. На ней был белый купальный халат, а заплетенную на ночь косу она перебросила через плечо; ее лицо заливал пунцовый румянец.
– Извините, – пробормотала она запинаясь. – Я не знала...
Анжелика села, а я, как идиот, спросил:
– Ах, это вы, Элен?
– Рики проснулся и позвал меня, – пролепетала она в замешательстве. – Я пошла в кухню, чтобы принести ему немного теплого молока, и не знала, что...
Она повернулась к нам спиной и выбежала из холла.
Долгую минуту мы сидели рядом в молчании. Потом Анжелика встала, поправила платье, вытянула из-под меня свой плащ и, набросив его на плечи, сказала бесцветным голосом:
– Дай мне денег, Билл.
Я пошел в спальню, где на столике лежал мой бумажник. В нем было около тридцати долларов. Минута ошеломления миновала, и теперь меня охватили страх и тревога. Я вынул почти все деньги, оставив несколько долларов, и отнес их Анжелике. Я полностью отдавал себе отчет в том, что виноват во всем я – полностью и исключительно. Это я, тот, кому было что терять, так упорно и решительно стремился к тому, что произошло. Теперь я восстал против этого: я хотел считать себя жертвой, потому что это было выгодно мне. Анжелика была врагом, который нагло вторгся в мою жизнь, чтобы испортить ее во второй раз.
Она спрятала деньги в сумочку и спросила:
– Как ты полагаешь, она расскажет Бетси?
– Понятия не имею. Скорее всего расскажет.
– Мне ужасно неприятно.
Анжелика подняла чемодан, стоявший на полу, и отворила дверь. Все еще охваченный беспокойством за судьбу моего супружества, чувствуя себя виноватым, я смотрел на нее и удивлялся, какая она маленькая, невзрачная и бесцветная... Я просто не мог поверить, что минуту назад безумно желал ее. Теперь я хотел лишь одного: чтобы она как можно скорей ушла.
– Будь здорова, Анжелика, – сказал я. Она задержалась в дверях.
– Может, ты знаешь какой-нибудь приличный отель поблизости? – спросила она. – Я совсем не ориентируюсь в нью-йоркских отелях.
– Пожалуй, подойдет "Уилтон". Это совсем рядом – нужно пройти меньше квартала по Мэдисон-стрит.
– "Уилтон"... Благодарю тебя, Билл. И прощай!
Анжелика шагнула через порог и аккуратно закрыла за собой дверь. Оба коктейля так и остались стоять нетронутыми на столе. Я взял свой стакан и осушил его одним глотком. Уход Анжелики не принес ожидаемого облегчения. Меня душил стыд и угрызения совести. Какую-то минуту я думал о том, чтобы пойти в комнату Элен и просить ее не разрушать счастье мое и Бетси.
Однако ни на миг меня не оставляла мысль, что я все так драматизирую потому, что хочу сохранить какие-то остатки самолюбия и гордости. Бетси это поймет. Наверняка поймет.
На следующее утро я проснулся трезвым и спокойным. Я вполне отдавал себе отчет в возможных последствиях вчерашнего вечера и прежде всего в том, что через минуту взгляну в лицо Элен.
В детской Рики ел овсяные хлопья, а Элен, сидя рядом с ним, вязала на спицах один из своих безобразных свитеров, которыми одаряла неисчислимых племянниц в Англии. Она была одета в накрахмаленную форму английской бонны, которую носила постоянно. Она подняла глаза с выражением ледяной вежливости.
– Элен, в отношении вчерашней ночи я хотел бы только объяснить...
– Извините, но мне не пристало требовать от вас объяснений.
Я попытался продолжить:
– Это наша старая приятельница. Она оказалась в затруднительном положении...
– Но... прошу вас! – Элен сорвалась со стула и театральным жестом обняла своими накрахмаленными рукавами Рики. – Пожалуйста, не при ребенке!
Рики издал боевой индейский клич и повторил за Элен, как попугай:
– Пожалуйста, не при ребенке!
– Я намерен рассказать все миссис Хардинг, – начал я снова, но в это время зазвонил телефон. Я поспешил воспользоваться случаем и поспешил в спальню, где поднял трубку. Звонил Си Джей. Я знал, что предыдущий вечер он провел в Бостоне на какой-то пресс-конференции. Видимо, он только что приехал.
– Билл, – спросил он, – что ты делал вчера вечером?
Голос Си Джей звучал необычно – его явно что-то взволновало. Прежде чем я ответил, он отрывисто задал следующий вопрос:
– Ты был один?
Меня молнией пронзила мысль: могло ли случиться так, что Си-Джей каким-то образом успел узнать об Анжелике?
– Да, – солгал я. – Я был один.
– Так вот, приезжай сейчас же ко мне. Я у себя, здесь, в Нью-Йорке. Возьми такси. Приезжай немедленно!
– Ладно, но...
– Ты знаешь, что произошло? Ты читал утренние газеты?
– Нет, не читал, – ответил я, предчувствуя какое-то несчастье.
– Этот твой дружок... этот Джейми Ламб... этот самозванный писатель, которого вы с Бетси превозносили до небес... Сегодня он был убит.
Глава 5
Положив трубку, я тупо уставился на нее. Мне казалось, что земля уплывает из-под ног. Потом меня охватила паника, я почувствовал, как все мое тело покрывается гусиной кожей.
Джейми убит! Почему его убили и кто это сделал – эти вопросы в первый момент оставили меня равнодушными. Я думал единственно о том, что полиция неминуемо допросит Анжелику, которой, конечно, предназначена роль первого свидетеля. И Анжелика должна будет дать отчет о каждом своем шаге в течение предыдущего вечера и ночи. И я тоже, наверное, должен буду давать показания. И Элен... Да, Элен наверняка расскажет все. То, что случилось вчера ночью, перестанет быть унизительным мелким происшествием, которое не трудно будет объяснить Бетси. Вмешается пресса; она раздует эту историю до чудовищных размеров... Меня передернуло от мысли о газетных статьях с сенсационными заголовками.
Да, я дрожал за собственную шкуру, но прежде всего я думал о Бетси. Эти события сломают ее. Достойная сожаления жена, не сумевшая удержать собственного мужа, богатая старая дева, на которой ради денег женился какой-то авантюрист. Женился затем, чтобы, используя ее, сделать карьеру, а потом при первом удобном случае предать ее ради бывшей жены.
Моя любовь к Бетси, столь легкомысленно отодвинутая вчера на второй план, ожила с новой силой. Стыд жег меня, как кислота.
Я начал одеваться, стараясь сохранить хладнокровие. Еще одним гвоздем в мой гроб, несомненно, была Элен. Если бы она не застукала нас, я мог бы вместе с Анжеликой придумать какой-нибудь невинный предлог, объясняющий ее визит. Нельзя ли как-то повлиять на Элен? Должна же она понять, что своим рассказом больше навредит Бетси, нежели мне! А Элен всегда преклонялась перед Бетси. С замиранием сердца вспомнил я ту Элен, которую видел несколько минут назад в комнате Рики – враждебную, профессионально вежливую и ненавидящую.
