Фредерик Форсайт - Ветеран
В суде многое переменилось. На сей раз они попали в зал под номером 1, где скамья для заключенных находилась в центре, а не в углу, как обычно. А судьи из магистрата теперь получали жалованье и были представлены в тот день в лице опытного и высококвалифицированного мистера Джонатана Стейна.
Прайса с Корнишем вновь привезли в фургоне. Но рядом со зданием суда дежурил еще один, специальный, с надписью на борту «НМ Prison Service»,[6] чтобы затем забрать и прямиком доставить в тюрьму. Мистер Лу Слейд сидел за столом напротив скамьи подсудимых, а в роли жюри от обвинения выступал один-единственный барристер, от которого, собственно, и зависело, оставлять ли подсудимых под стражей.
Прежде именно полиция выступала в качестве обвинительной стороны в судебном процессе в магистратах, и многие считали, что так было лучше. Но теперь на всех процессах, с первого появления в суде и до заключительного заседания, эту функцию брала на себя специальная служба обвинения. И среди прочих задач целью ее было убедиться, что подготовленное полицией дело имеет реальные шансы закончиться обвинительным приговором. Если барристер так не считал, дело закрывали. Немало детективов впадали в отчаяние при виде того, как дело по обвинению какого-то злодея, над которым они работали так долго и упорно, кончалось ничем благодаря усилиям этой самой службы. Так что отношения между полицией и барристерами были, как правило, весьма натянутыми.
Еще одну проблему представлял собой сам штат этой службы. Он был раздут просто до неприличия, зарплаты мизерные, а потому состоял по большей части из людей молодых и неопытных, которые трудились в надежде обзавестись частной практикой и поправить свое положение. Мисс Прабани Сандаран была очень хорошенькой и умненькой девушкой, единственной и обожаемой дочерью пожилых родителей из Шри-Ланка. К тому же это было ее первое серьезное дело.
Решение оставлять подсудимых под стражей должно было стать простой формальностью. О том, чтоб выпустить Прайса и Корниша под залог или на поруки, не могло быть и речи. Судья Стейн никогда бы этого не допустил. Досье с описанием их «подвигов» лежали перед ним и говорили сами за себя. Но продлить пребывание под стражей он имел право только на неделю, так что до окончательного судебного заседания с назначением и подготовкой защиты должно было состояться еще несколько таких вот предварительных слушаний. Только после этого, когда обвинение соберет и представит все необходимые доказательства, судья может назначить суд в коронном суде[7] с тремя полагающимися в таких случаях судьями и жюри присяжных. К этому времени мисс Сандаран будет уже работать где-нибудь в Совете казначейства, а может, даже станет королевским адвокатом. Пока что ей надо пройти через все необходимые этапы в своей карьере. Формальности, опять эти формальности…
Мистер Стейн кивнул. Она поднялась и, сверяясь со своими записями, зачитала краткую формулировку обвинения. Тут поднялся Слейд.
– Мои клиенты полностью отрицают это обвинение и со временем будут, безусловно, оправданы, – заявил он.
– Речь пока что идет лишь о продлении срока задержания на неделю, – заметила ему мисс Сандаран.
– Мистер Слейд, секретарь суда хотел знать, собирается ли адвокат просить суд отпустить Прайса и Корниша под залог или на поруки?
Слейд отрицательно помотал головой. Мистер Стейн холодно улыбнулся.
– Очень разумно с вашей стороны. Оставить под стражей еще на неделю. И мы… – Он, щурясь, оглядел присутствующих сквозь полукружья очков. – Запишите, очередные слушания состоятся в пятницу утром на следующей неделе.
Все прекрасно понимали, что это означает. Судья продлит срок еще на неделю и будет продлевать его, сколько потребуется, до тех пор, пока защита и обвинение не подготовят все материалы, чтобы предстать в королевском суде.
Прайса и Корниша, с которых так и не снимали наручников, передали представителям тюремной администрации и увезли в Вилль. Мистер Слейд отправился к себе в контору, зная, что в понедельник утром получит ответ на свою просьбу о временном материальном вспомоществовании. Очевидно, что у его клиентов нет средств для оплаты услуг адвоката, а потому он должен лично обратиться к барристеру одного из четырех «Судебных иннов»,[8] чтоб выбить себе хотя бы мизерную оплату.
Джек Бернс вернулся на Доувер-стрит. Письменный стол был завален бумагами. Работы у него скопилось по горло. А что касается дела хромого мужчины, надо было разобраться с несколькими еще нерешенными проблемами.
День пятый – суббота
Мистер Пол Уиллис сдержал свое обещание и приехал в госпиталь в субботу в девять утра. Улучшений в состоянии пациента не наблюдалось, и он уже начал тревожиться не на шутку. Провели повторное сканирование, и нейрохирург занялся изучением его результатов.
Нет, новой гематомы, объясняющей пребывание в коме, не наблюдалось. Сосуды, которые он перевязал во время операции, утечки крови не давали. Так что давить на мозг кровь не могла. Сам мозг вернулся к нормальному объему. Утечек из каких-либо новых источников, ответственных за высокое давление, тоже не было.
И тем не менее внутричерепное давление оставалось слишком высоким, и кровяное давление – тоже. Врача уже начал преследовать типичный для нейрохирургов кошмар. Что, если при избиении пациент получил катастрофические повреждения нейронов головного мозга, не поддававшихся выявлению при сканировании? И если мозговой ствол или кора головного мозга повреждены таким вот необратимым образом, человек навеки останется в коме, будет влачить растительное существование до тех пор, пока не отключат системы жизнеобеспечения или пока его просто не настигнет смерть по каким-либо естественным причинам. Через неделю надо провести тесты, позволяющие оценить состояние ствола головного мозга. А тем временем внизу, в машине, мистера Уиллиса ждала жена. Она с нетерпением предвкушала ленч в Оксфордшире с новыми друзьями, они познакомились с ними во время отпуска на Корфу. Пол Уиллис еще раз взглянул на неподвижного пациента, вздохнул и вышел из палаты.
* * *Аду выходили из мертвого пространства возле старого каменного форта. Их были десятки, возможно, даже сотни. Он видел их и прежде, во время рейда с эскадроном Б, принимавшим участие в этой жестокой и тайной войне, но тогда они казались лишь тенями на фоне серовато-коричневых холмов и появлялись по одному или по двое. Но теперь они предприняли массированную атаку, эти фанатики, черти! Они так и кишели повсюду.
А его товарищей было всего десять. Плюс еще человек пятьдесят аскарисов с севера, местных жандармов и новобранцев, плохо обученных и привыкших открывать ураганный и бессмысленный огонь по любому поводу. В его команду входили два лейтенанта, два сержанта, один капрал из контрактников и пять рядовых десантников. Он уже насчитал с две сотни аду, а они продолжали наступать со всех сторон.
Распластавшись на крыше дзота, он, щурясь, глянул в прицел своей снайперской винтовки и уложил троих аду прежде, чем те успели понять, откуда ведется огонь. Что, впрочем, было неудивительно – кругом рвались снаряды и гранаты, стоял оглушительный и неумолчный треск автоматных очередей.
И если б не тот единственный выстрел, прогремевший на КПП в Джебель Али час тому назад, когда на него напали повстанцы, им бы уже давно пришел конец. Он услышал предупреждение, поднял своих ребят по тревоге, и у них было несколько минут, чтобы занять позиции перед тем, как налетела первая волна атакующих. Но численное превосходство противника было просто подавляющим, и он понимал, что ситуация отчаянная.
Он глянул вниз и увидел тело аскари. Убитый лежал лицом вниз, прямо в колее, на грязной дороге, которая сходила у них за главную улицу. Капитан Майк все еще пытался прикрывать ближайшие к нему четыреста ярдов, где отчаянно храбрый капрал Лабалаба, выходец с Фиджи, с полуоторванной разрывом снаряда челюстью отстреливался из своего нелепого гранатомета, стараясь закрыть бреши в обороне и не подпускать набегавшие орды дикарей.
Вот справа от него над крепостной стеной показались две головы в тюрбанах, и он тут же прострелил их. Еще три мелькнули слева. Они явно пытались выманить упрямца капитана на открытое пространство. Он выпустил в них все оставшиеся в магазине патроны, уложил одного, отбил охоту наступать у двух других. Затем перекатился на бок и отполз чуть в сторону, перезарядить магазин. Тут над головой у него просвистела огромная ракета, выпущенная из передвижной ракетной установки «Карл Густав». Возьми стрелявший десятью дюймами ниже, и от него осталось бы кровавое месиво. Снизу, из-под настила, доносился голос его радиста, тот просил у базы поддержки с воздуха, и черт с ним, если при этом накроет их всех. Перезарядив винтовку, он уложил еще парочку аду, выскочивших на открытое пространство. Поспел как раз вовремя, иначе бы они достали капитана Майка, но теперь тот успел нырнуть в орудийный окоп вместе с санитаром Тобином, пытался помочь ему вытащить с поля боя двух раненых фиджийцев.
