Валерий Карышев - Александр Солоник - киллер на экспорт
— Спасибо, — сдержанно ответил Саша. — Хотите со мной встретиться?
— Да нет, отдыхайте, приходите в себя после пережитого, знакомьтесь с достопримечательностями. У вас еще тринадцать дней. Я сегодня вылетаю в Москву, первого августа у нас состоится встреча. Кстати, загляните в подвал — там для вас кое-что приготовлено. Всего хорошего…
Короткие гудки дали понять, что разговор завершен.
Последние слова Куратора прозвучали интригующе. Македонский не мог удержаться, чтобы тотчас не спуститься во влажную прохладу подвала.
Взгляд Солоника сразу же остановился на небольшом шкафчике, встроенном в стену. Дверца оказалась незапертой, и обитатель коттеджа открыл ее.
Новенький, в смазке автомат Калашникова с оптическим прицелом, дорогой арбалет со стрелами, американская «М-16», девятимиллиметровый пистолет-пулемет «узи», семимиллиметровая бельгийская снайперская винтовка «FN 30–11»…
Можно было и не гадать о содержании беседы с Куратором, запланированной на первое августа, а если и гадать, то лишь о намеченных кандидатурах и деталях.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В центре Москвы, в пределах Садового кольца, есть немало зданий, истинное предназначение которых довольно загадочно. Например, старинный, превосходно отреставрированный особняк в районе Китай-города, хорошо знакомый многим московским старожилам. Новенькие стеклопакеты на окнах отсвечивают пуленепробиваемой коричневой пленкой, мощеный булыжником дворик огорожен изящными решетками чугунного литья. Бросался в глаза лес установленных на крыше антенн самого загадочного свойства. Во дворике постоянно стоят несколько роскошных иномарок с неподдающимися расшифровке номерами. Малозаметные видеокамеры наружного наблюдения установлены на карнизах вдоль дома.
Золотая табличка у подъезда извещает, что в старинном особняке располагается охранная фирма, что объясняет и многочисленные видеокамеры наружного наблюдения, и детективношпионские атрибуты вроде антенн, но невольно наводит на мысль: каким же мощным финансовым потенциалом должно обладать это агентство, чтобы содержать такую роскошь в центре столицы? А может, за роскошной дубовой дверью вовсе не охранное агентство?
Человек наивный и впрямь поверит объяснению, которое предлагает табличка у двери. Любитель политических тайн наверняка решит, что это перед ним надземные этажи засекреченного спецбункера правительства, построенного на случай третьей мировой войны.
Но все это не так. Или не совсем так. Охранная фирма действительно реально существует в старинном особняке. Налицо и юридический адрес, и расчетный счет в банке, и лицензия на охранную деятельность, и круглая печать, и бланки, и разрешения на спецтехнику, нарезное оружие. Тексты договоров обеспечивают законность прохождения денег, и ни одна самая дотошная инстанция, от налоговой инспекции до отдела борьбы с экономической преступностью, не найдет даже малейшего нарушения.
Впрочем, таковые инстанции не особенно беспокоили обитателей старинного особняка в Китай-городе. Здесь, в центре Москвы, под крышей «охранного агентства», располагалось засекреченное спецподразделение, часть структуры, издавна известной в России под пугающим словечком «органы».
Российские «органы», каковыми бы они ни были и как бы в разное время ни назывались — Третье отделение или ЧК, НКВД или «Тайный приказ», КГБ ли, МБ, ФСК или ФСБ, — всегда остаются «органами», выполняющими охранную, аналитическую и карательную роль по отношению ко всему, что представляет угрозу государственной безопасности. Еще в конце восьмидесятых и в Кремле, и на Лубянке пришли к парадоксальному на первый взгляд выводу, который при ближайшем рассмотрении парадоксальным вовсе не являлся: наибольшую угрозу основам российской государственности представляют ныне не зловредные шпионы и не козни заокеанских врагов, а собственная организованная преступность.
Новые, доселе неизвестные рыночные отношения породили и новые виды нарушений законности, также неизвестные прежде. Продажность милиции, несовершенство судебной и пенитенциарной систем привели к глубокой криминализации государства. Еще в конце восьмидесятых кагэбэшные аналитики рисовали самые мрачные перспективы. Именно тогда в недрах Лубянки и была создана тайная структура для физической ликвидации лидеров преступного мира. Структура эта, получившая кодовое название «С-4», и вошла в подразделение, офис которого находился в старинном московском особняке.
Новое подразделение собрало под свои знамена бывших комитетчиков и гэрэушников, опытных сыскарей из Московского угрозыска, аналитиков, специалистов спецсвязи, шифровальщиков. Но они лишь просчитывали варианты, обеспечивали техническую сторону дела — прослушкой, разведкой, документацией. Боевым «наконечником» подразделения была «С-4».
Спецслужба, занимающаяся физической ликвидацией, сама по себе означает явное нарушение Конституции и множества вытекающих из нее юридических положений (презумпции невиновности, права на адвокатскую защиту). По этой причине она не могла находиться на балансе ФСБ и финансироваться из бюджета. Именно потому ее и вывели в отдельную структуру, вроде бы коммерческую охранную фирму.
При этом фирма не брала из бюджета ни копейки, добывая средства к существованию охраной коммерсантов, сопровождением грузов, поиском должников и выбиванием долгов, сбором заказной конфиденциальной информации промысел, считавшийся ранее исключительно бандитским, был узаконен официально. Денег хватало и на хлеб с маслом, и на содержание офиса, и на приобретение дорогостоящей техники, и на ликвидационные акции, и на многое другое. Впрочем, на Лубянке об истинной сути охранной фирмы и о «С-4», структурно в нее вошедшей, естественно, помнили. Отношения с бывшими коллегами, притом самого высшего звена, складывались у хозяина офиса превосходно. «Охранная фирма» была весьма удобна чекистам. То, что невозможно было исполнить законными средствами, в случае чего можно было повесить на внегосударственную структуру. По этой причине эфэсбэшные генералы порой закрывали глаза на тайные и не очень тайные нарушения закона. Например, когда лидеров оргпреступных группировок «исполняли» по заказу из старинного Китайгородского особняка, после чего братки и финансовые компании, бывшие доселе под «крышей» оргпреступности, переходили к «охранной фирме».
Да и кто сегодня в России может сказать, что такое закон и что означает его нарушение?!
Так они и существовали параллельно — спецслужба явная и спецслужба тайная. Они пользовались различными методами, но у них были общие враги и общие цели. Правда, в отличие от официальной лубянской «конторы», «охранная фирма» давно уже не исповедовала положение Дзержинского о «чистых руках, горячем сердце и холодном уме». «Цель оправдывает средства», «из двух зол выбирают меньшее», «деньги не пахнут» — в параллельной спецслужбе давно уже были убеждены, что именно эти афоризмы связаны между собой логически и всегда действуют убедительно…
Кабинет выглядел холодным и каким-то безжизненным, несмотря на дорогую стильную мебель, изящные гравюры на стенах и роскошный ковер на полу. Видимо, мертвым и неуютным делали его и темно-серые стены, придававшие помещению официально-казенный вид, и компьютер с переплетением идущих от него кабелей, и тяжелый сейф в углу, и огромный стол для совещаний, невольно воскрешавший в памяти документальные фильмы двадцатилетней давности о партийных лидерах высшего звена.
За огромным столом, заставленным телефонами и заваленным бумагами, сидел пожилой мужчина явно начальственного экстерьера: размеренные движения, уверенный взгляд и вальяжные жесты красноречиво свидетельствовали, что он привык командовать. Военная выправка свидетельствовала, что хозяин кабинета немало лет жизни провел на службе государству.
Так оно и было. В свое время руководитель «охранной фирмы» больше двадцати пяти лет занимал различные кабинеты на Большой Лубянке, уйдя в резерв в начале девяностых генерал-майором. Что и говорить, привычки, манеры, даже вечно замкнутое выражение лица въелись в нутро — так угольная пыль въедается в кожу шахтеров, большую часть жизни проведших в забое.
Хозяин этого кабинета, да и всего особняка, не любил, когда его называли по имени-отчеству: за время, отданное «конторе», он слишком привык к своему оперативному псевдониму Координатор. Даже теперь, уйдя в резерв, предпочитал именоваться именно так, а не иначе.
Впрочем, не он один имел тут, в старинном особняке, привычку скрывать настоящее имя: человек, сидевший напротив — неопределенного возраста мужчина, — был больше известен здесь по оперативному псевдониму Куратор.
— Ну, как наш подопечный на новом месте? — Хозяин кабинета, оторвав взгляд от бумаг, выразительно взглянул на серенького.
