Наталья Александрова - Башня грифонов
Надежда еще раз обошла башню со всех сторон, но не нашла в ней никакого намека на потайной вход. Только ровные кирпичные стены, усеянные белыми цифрами…
Что там сказал дворник – если пересчитать все эти цифры, можно узнать тайну аптекаря Пеля?
Разумеется, она не приняла всерьез слова дворника, но просто из любопытства стала читать цифры, начиная с самого нижнего ряда.
8, 13, 21, 34, 55, 89…
Эти цифры показались Надежде смутно знакомыми, где-то она их видела, что-то о них читала…
14, 42, 33, 37, 76, 10, 98, 71, 59, 72…
Надежда вернулась назад, начала читать цифры не с того места, с какого первый раз, а левее, найдя кирпич, на котором стоял номер «0».
0, 1, 1, 2, 3, 5, 8…
Ну да – это же числа Фибоначчи! Знаменитая числовая последовательность, описанная средневековым итальянским математиком Леонардо Фибоначчи в задаче о размножении кроликов. Каждое новое число в этой последовательности равно сумме двух предыдущих. Надежда узнала об этих числах на лекциях по математике. Там же ей рассказали, что числа Фибоначчи играют очень большую роль в природе – они описывают расположение листьев растения на ветке, расположение семян в цветке подсолнуха и в сосновой шишке и даже соотношение фаланг на руке человека…
Надежда еще раз проверила свою догадку.
Пока числа на кирпичах были двузначными, они действительно соответствовали последовательности Фибоначчи, затем более длинные числа разделялись, часть числа помещалась на одном кирпиче, часть – на другом.
Надежда шла вдоль трубы, читая числа и проверяя, подходят ли они под ряд Фибоначчи. Вдруг голова у нее закружилась, числа начали меняться местами, менять свой цвет…
Надежда попятилась, закрыла глаза, перевела дыхание, снова взглянула на кирпичную стену – но на этот раз она не могла найти в цифрах никакой закономерности. Она отвела взгляд от башни, чтобы привести свои мысли в порядок, – и вдруг заметила совсем рядом, в углу двора, неприметную дверь.
Как она не заметила ее раньше?
Надежда подошла к этой двери, толкнула ее.
Дверь с негромким скрипом открылась.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросила Надежда, заглянув внутрь.
Никто ей не ответил.
Надежда решительно шагнула вперед.
Судя по обстановке, она оказалась в дворницкой. Это было небольшое помещение без окон, кое-как освещенное единственной лампочкой без абажура. Возле одной стены стояла узкая кушетка, застеленная клетчатым одеялом, возле другой – маленький шаткий столик, на нем – электрический чайник, банка с заваркой и две кружки. К стене над этим столиком был приколот кнопками календарь за тысяча девятьсот восемьдесят третий год с репродукцией картины «Физкультурники».
В углу был приоткрытый фанерный шкаф, в котором Надежда углядела швабры и ведра, – видимо, дворник Михальков держал здесь свой инвентарь.
Надежда хотела уже покинуть дворницкую, пока Михальков не застал ее здесь, но тут заметила в другом углу нишу, задернутую выцветшей занавеской.
Отчего-то эта занавеска привлекла ее внимание.
Надежда хотела выйти на улицу – но тут угол занавески слегка шевельнулся, как будто за ней кто-то прятался.
– Кто там? – негромко проговорила Надежда.
Разумеется, никто ей не ответил, да и занавеска больше не шевелилась. Надежда перевела дыхание и хотела уйти из дворницкой – но ноги ее словно приросли к полу, она не могла уйти: ниша с занавеской притягивала ее, как мощный магнит.
– Да что там такое может быть… – пробормотала Надежда, удивляясь самой себе, – ничего там нету особенного…
Однако она ничего не могла с собой поделать. Ноги сами несли ее к подозрительной занавеске, а самое главное – Надежда почувствовала покалывание в корнях волос.
Такое покалывание она чувствовала всякий раз, когда оказывалась на пороге какой-то тайны.
Надежда поняла, что не успокоится и никогда не простит себе, если уйдет отсюда, не отдернув эту чертову занавеску. Она подошла к нише – и почувствовала легкое дуновение сквозняка. Тогда она решительно отдернула занавеску.
За ней никто не прятался. За этой занавеской оказалась еще одна дверь, покрытая облупленной масляной краской и неплотно прикрытая. Из-за этой двери тянуло сырым холодом подземелья.
Покалывание в корнях волос стало гораздо сильнее.
Надежда поняла, что бороться с любопытством не сможет, силы слишком неравны, и толкнула дверь.
За этой дверью начиналась лестница, ведущая вниз, под землю. Совершенно не удивительно, что снизу тянуло сыростью и холодом. Но вот что было странно – лестница была освещена. Не слишком ярко, но под круто уходящим вниз потолком висели тусклые лампочки, свет которых рассеивал тьму подземелья.
Надежда на мгновение задумалась.
Лестница уходила вниз под углом, причем примерно в том направлении, где находилась Башня грифонов.
Так вот где вход в эту знаменитую башню! Прямо в каморке дворника Михалькова! А хитрый дворник пытался убедить Надежду, что никто не знает, как туда попасть!
Надежда оглянулась.
За спиной у нее была дворницкая, а дальше, за неплотно прикрытой дверью, – солнце, воздух, живые люди, чудесный майский день, а впереди – крутая лестница, уходящая во тьму, в неизвестность, в таинственное подземелье.
Для всякого нормального человека выбор был очевиден. Но Надежда Лебедева отличалась от нормальных людей. Для нее выбор тоже был очевиден – она выбрала тайну.
«Куда ты собралась?! – чуть ли не завопил ее внутренний голос – тот самый, здравомыслящий и немного занудный, похожий на голос мужа. – Ты с ума сошла! Неужели ты полезешь в это подземелье? Разве можно так рисковать?!»
Но Надежда даже отвечать ему не стала. Она решительно зашагала вниз по каменным ступенькам.
Спуск продолжался недолго – Надежда насчитала всего двадцать четыре ступеньки. Лестница кончилась, и начался прямой коридор. Как и лестница, он был тускло освещен редко развешенными под потолком неяркими лампочками. Но этот коридор разочаровал Надежду не скудным освещением: он уходил под углом вправо, то есть не в ту сторону, где, по ее расчетам, должна была находиться Башня грифонов.
«Ну, ничего, – подумала Надежда, не собираясь сдаваться, – может быть, он впереди сворачивает в нужную сторону…»
И правда, пройдя по этому коридору метров двадцать, Надежда оказалась перед развилкой. Коридор разветвлялся на два. Надежда прикинула, какой из ходов может привести ее к башне, и пошла налево. Пройдя по левому коридору еще метров пятнадцать, она увидела на стене неприличное слово.
Из этого следовало, что здесь до нее побывало довольно много людей, причем не слишком хорошо воспитанных.
Надежда неодобрительно покачала головой и пошла дальше.
Вскоре она наткнулась на еще одну развилку.
На этот раз она довольно долго раздумывала, какой коридор выбрать: находясь под землей, она потеряла направление и теперь не была уверена, в какой стороне от нее находится башня.
В конце концов она решила быть последовательной и снова выбрала левый коридор.
По этому коридору она шла минут десять и снова оказалась перед развилкой.
Оптимизм ее понемногу угасал, сменяясь растерянностью. Кроме того, она просто устала.
В глубине души Надежда давно уже поняла, что вряд ли попадет в башню алхимика: она бродит под землей уже полчаса, а то и больше, а от дворницкой до башни было примерно метров двадцать, так что она давно должна была туда прийти.
«Я тебя, кажется, предупреждал, – раздался у нее в голове все тот же занудный и неприятный внутренний голос, – я говорил тебе, что незачем соваться в это подземелье! Но разве ты когда-нибудь слушаешь умные советы?»
Это заявление подействовало на Надежду самым неожиданным образом: она решительно зашагала вперед, снова выбрав левый коридор.
Однако, пройдя по нему еще метров двадцать, она уткнулась в глухую каменную стену, на которой снова было написано неприличное слово. Правда, другое, но как нельзя лучше характеризующее положение, в котором она оказалась.
Надежда покачала головой.
Как ни прискорбно, ей оставалось только сдаться, признать поражение и повернуть назад.
«А я что говорил?» – ехидно прозвучал внутренний голос.
– Лучше бы ты помолчал! – вслух ответила ему Надежда. – Иногда лучше жевать, чем говорить!
Ее голос гулко прозвучал в подземелье, где-то вдалеке насмешливо отозвалось эхо.
Надежда вздохнула и пошла назад.
Дойдя до первой развилки, она уверенно повернула направо, прошла метров пятьдесят, снова свернула направо. Коридор, в котором она на этот раз оказалась, был освещен хуже прежних. Лампочки висели далеко одна от другой, да и из них многие перегорели, между ними сгущалась сырая, холодная темнота.
Это было странно, ведь Надежда считала, что возвращается тем же самым путем, которым шла несколько минут назад, а на том пути было заметно светлее.
