Елена Михалкова - Время собирать камни
– Ладно, парни, что мы все обо мне да обо мне. Вы давайте рассказывайте, как у вас у самих дела! Только вот что, холодает уже, давайте-ка мы с вами костерок разведем.
Виктор встал и принес от дома несколько старых досок. Пока Тоня ставила чай, они развели небольшой костер и теперь все трое горячо обсуждали что-то, стоя вокруг него. Тоня вынесла чайник и чашки, затем сделала бутерброды и только собиралась разложить все по тарелкам, как в кухню зашел Николай.
– Тоня, давайте я вам помогу. А то вы все вокруг нас хлопочете… – пробормотал он.
– Спасибо, – обрадовалась она, – вы бутерброды выносите, а я пока варенье в вазочку переложу.
– Да не нужно никакого варенья, – грубовато отозвался Николай. – Вы идите, посидите спокойно, а бутерброды я доделаю и вынесу.
Тоня удивленно взглянула на него и тут же поняла, что ей и правда не хочется ничего делать, а хочется сидеть под яблоневыми деревьями, у огня и смотреть на закат. Она кивнула и пошла в сад, закутавшись в шаль.
Искоса наблюдавший за ней Сашка решил, что мать права: Виктор оторвал себе настоящую красавицу, хоть и не по своему вкусу. Да и не по Сашкиному, честно сказать, – слишком серьезная. Ни поговорить толком, ни пошутить. Но фигура-то, фигура какая! Да, хороша бабенка.
Через час уже не обсуждали, кто чем занимается, а вспоминали старых приятелей и знакомых.
– Завадские, представляешь, в Америку свалили! – Сашка поворошил палкой ветки в костре.
– Да ты что! Давно?
– Да года три уже будет, пожалуй… Все вместе, с детьми и собакой.
– А Графку помнишь? – вмешался Николай.
– Хм, помню придурка, как не помнить.
– Так он вообще спился, теперь ходит по деревне, за стопку соглашается работать. Ну да работник-то из него тот еще!
– Уж точно! – согласился Сашка. – Что ни сделает – переделывать надо. К матери подкатывался, она его куда подальше послала. Теперь вроде у бабки Степаниды обосновался.
Виктор покачал головой и повернулся к жене:
– Тоня, вот к кому мы с тобой завтра зайдем. И вообще по деревне прогуляемся. Не поверите, мужики: неделю как приехали, а деревни еще и не видели.
– Ну, увидишь – удивишься. Половину домов приезжие перекупили и виллы себе отгрохали.
– Да ладно, виллы! – покосился на брата Николай. – Выдумываешь ты… Просто нормальные дома, добротные.
– Ага, ага… Ты те, которые с бассейном, что ли, называешь добротными? Нам бы такой добротный домик…
Виктор прищурился на костер. Да, и здесь многое поменялось. Обязательно нужно посмотреть! И с соседями познакомиться не мешает, Тонька правильно предлагает.
– Слушай, совсем как в детстве сидим, – заметил Сашка. – Раков не хватает. И картошки.
– Еще ребят почтальоновых и Андрюхи, – добавил Николай.
Наступило молчание. Тоня хотела спросить про почтальоновых ребят, но тут калитка за яблонями заскрипела, и раздался громкий бас:
– Эй, можно к вам на огонек?
– Милости просим! – крикнул Виктор, поднимаясь.
Через несколько секунд на тропинке между яблонями показался крупный, толстый человек с черными кудрями.
– Разрешите представиться, – прогремел он, подходя ближе, – Аркадий Леонидович, ваш сосед. Живу вон в доме, который стоит за соседним, заброшенным. Увидел свет в саду вашем и полагал, по своей наивности, что от костра, но теперь вижу, что ошибся. Сударыня, – поклонился он Тоне, – ваша красота озаряет Калиново, как свет зари.
Тоня во все глаза смотрела на странного гостя, а Виктор и братья уже знакомились, представлялись, усаживали его около костра. Выяснилось, что Аркадий Леонидович сначала снял в Калинове дом на весь июнь, а потом, «соблазненный дивным, дивным пейзажем», взял да и купил его.
– И что вы думаете? – громогласно вопрошал Аркадий Леонидович, тряся черными кудрями. – Так местная природа на меня подействовала, что я даже оперировать стал лучше!
– О, так вы хирург? – поднял брови Виктор.
– Милый вы мой, я не просто хирург, я пластический хирург! Предлагаю, так сказать, новую жизнь с новым лицом. Ну, или не обязательно с лицом.
– В каком смысле? – не понял Сашка.
– В том смысле, милый вы мой, что не всем нужно менять лицо, некоторые заинтересованы в смене совершенно других частей тела. Среди присутствующих таких нет, я полагаю? – Он цепким взглядом обежал лица собравшихся.
– Так вы что, вроде как мужчин в женщин… и наоборот, что ли? – догадался Николай.
– Что ли, что ли, – довольно подтвердил Аркадий Леонидович. – Вот именно этим наша клиника и занимается. Ну, не только, конечно, но в том числе. Так что если понадобится квалифицированная медицинская помощь, обращайтесь. «Неомедсен» наша клиника называется. Да я вам визиточку свою оставлю.
Жестом фокусника Аркадий Леонидович выхватил непонятно откуда несколько черных прямоугольников и раздал их. На них значилось: «Аркадий Леонидович Мысин. Хирург. Клиника „Неомедсен“. И телефоны.
Виктор оценил и плотную рифленую бумагу, и золотую вязь на черном фоне. Аркадий Леонидович Мысин произвел на него впечатление чего-то среднего между авторитетом от медицины и шарлатаном от нее же.
– А как же вы в клинику отсюда ездите каждое утро? – осведомился он. – Не далеко?
– Ну, во-первых, вы же тоже на работу отсюда добираетесь, как я понимаю, – возразил хирург. – Во-вторых, операции не каждый день. И в-третьих, при плотном графике я остаюсь в городской квартире, она у меня удачно расположена, в пяти минутах пешим ходом от клиники.
И Аркадий Леонидович рассмеялся негромким, довольным смехом.
– А вы один здесь живете? – спросила Тоня.
– Нет, милая моя, не один, а с дражайшей своей супругой, Лидией Семеновной. Она в деревне немного скучает, так вы заходите, познакомьтесь, милости прошу, всегда и без церемоний!
Виктор спросил о количестве операций, Сашка еще какой-то вопрос прибавил, и разговор завертелся вокруг практики Аркадия Леонидовича. Николай тоже время от времени вступал в беседу, а Тоня сидела молча, с удовольствием прислушиваясь к мужским голосам и веселому смеху, сопровождавшему очередную шутку Аркадия Леонидовича (причем громче всех смеялся он сам). Первый раз за все время, что она жила здесь, ей показалось, что в Калинове и в самом деле так хорошо, как обещал Виктор. Они будут собираться с друзьями вечерами под яблонями, готовить шашлыки – купят кресла в сад, у Вити где-то был мангал… А она наварит много золотистого варенья с прозрачными дольками, плавающими в нем, сладкого и ароматного. И с работой как-нибудь устроится. А еще лучше родить ребенка, хорошо бы мальчишку, чтобы рос здесь здоровым. Вопрос с садиком для него потом решить можно. Наверное, Виктор по утрам будет отвозить его в райцентр… или она, если машину купят еще одну….
Виктор бросил взгляд на спящую Тоню и покачал головой. Все, жену сморило. Ненадолго же ее хватило – всего день завалы старые разбирали, и она под такой шум уснула. Домой, что ли, ее отнести? Нет, еще проснется… Ладно, пускай тут спит. Он поправил на Тониных плечах съехавшую шаль и повернулся к костру.
– Так я не понял, Аркадий Леонидович, что вы ему вставили?
На противоположной стороне улицы около богатого большого дома с черепичной крышей стоял его хозяин Савелий Орлов и хмуро смотрел в сторону почтальонова сада. Он видел отблески костра в темноте августовского вечера и слышал хохот, доносившийся оттуда. Да, правильно Лизка с Данилой говорили, все правильно. Купили дом. Савелий прищурился.
Черт возьми! Он ведь узнавал, не продается ли дом, и ему ясно сказали, что хозяева против продажи. И деньги он предлагал не просто неплохие, а очень неплохие: шутка ли, две цены! Нет, все равно отказали. Может, конечно, сами хозяева вернулись, но что-то не очень похоже. У забора стояла «Ауди», а хозяева-то, как он слышал, в лучшем случае могли велосипед отечественный себе позволить.
Из ворот высунула голову младшая, Лизка, хотела что-то сказать, но, увидев лицо отца, быстро юркнула обратно. В семье знали, кто в доме главный и кого нельзя беспокоить, если он рассержен. А сейчас Савелий был не просто рассержен – он был взбешен. Он купил этот дом полгода назад, за два месяца конфетку из него сделал и, если бы не теперешний хохот на другой стороне улицы, был бы всем доволен. А что мать ходит смурная, так ничего, ради внуков перебьется. Дом для нее отгрохал, слава богу! Баню поставил с бассейном небольшим, кухню такую заказал, что сама все готовит, так что нечего рыло воротить. Но какая же сволочь тот-то дом купила, а? Кто ж ему, Савелию Орлову, ухитрился дорогу перейти?
Конкуренты и партнеры Савелия Орлова знали, что дорогу ему лучше не переходить. Лучше вообще идти параллельным курсом и демонстрировать максимальное дружелюбие. В его собственной фирме его панически боялись все сотрудники и, если бы не получаемые ими весьма приличные деньги, давно разбежались бы, как тараканы. Семнадцатилетний Данила, старший сын Савелия, парень хоть и избалованный, но умный, от одного взгляда отца терял всю свою самоуверенность и чувствовал себя полным ничтожеством. Впрочем, такое ощущение рано или поздно возникало почти у всех, кто общался с предпринимателем Савелием Орловым, поэтому друзей у него не водилось. Врагов, впрочем, теперь тоже. Похожий на бультерьера, облагороженного последними достижениями стилистов, Савелий пер как танк в любой области, начиная от своего бизнеса и заканчивая вопросами воспитания собственных детей. И вот первый раз за последние три года он видел: то, чего он добивался, не получилось. Мало того – получилось у кого-то другого! С твердой решимостью узнать, кто обосновался в выбранном им для себя доме, Савелий повернулся и, тяжело ступая, вернулся во двор.
