Фридрих Незнанский - У каждого свое зло
Это был тот самый крафтовый конверт с двумя листами плотной, тяжелой, сваренной вручную бумаги…
Денис кликнул Щербака, чтобы посмотрел тоже. И вот они втроем склонились над столом, и Денис выложил на него содержимое крафтового конверта. Да, это было то самое. Дюрер!
Скуластый мужик в берете. Рахитичная дамочка, затянутая в корсет до потери пульса. Сильный, уверенный штрих, необычайной энергетики линия и бесподобно живущие своей собственной жизнью изображенные невесть как давно лица…
Денис перевернул один лист, потом другой. На обоих — красная круглая печать с красноармейской звездой в середине, с бегущей по ободу надписью: «Проверено А. Г. Красновым».
Это была последняя, до сих пор не найденная пропажа из красновской коллекции, так что теперь они, «Глория», могли честно считать дело законченным, несмотря на то, что сама эта новая находка не только не дала Денису ощущения завершенности всего, что они начали — напротив, она повергла его в некоторое смятение. Если раньше он вполне уверенно предполагал, кем именно произведена кража, то находка в какой-то степени сводила все эти его предположения на нет. И вообще, возникало множество новых вопросов. Кто здесь спрятал этот конверт? Чванов? Остроумов? От ответа на этот вопрос зависело многое, потому что тот, кто завладел дюреровскими рисунками, почти со стопроцентной вероятностью был причастен к смерти Ярослава Завьялова.
Все это Денис и попытался изложить позже Вячеславу Ивановичу. Тот, конечно, выслушал все внимательно, но видно было, что занимает его по-настоящему только Алексей Остроумов.
— Видишь как, — задумчиво сказал генерал. — Снова мы опоздали. Ушел, гад! Словно зверь опасность чувствует! Эта твоя Ухтомская — она не могла его предупредить?
— Да ты чего, дядь Слав! Она его ненавидит — аж зубами начинает скрипеть, как про него слышит!
— Ну что ж, — вздохнул дядька. — Теперь у нас всего один вариант караулить его у этой самой Марины Никоновой…
— Ты чего, всерьез думаешь, что он рискнет туда заявиться? — удивился Денис. — По-моему, не такой он дурак — это ж все равно, считай, как добровольно прийти на Петровку. С повинной… Ну а хочешь — давай я прямо сейчас к Марине сгоняю, понюхаю, что там да как?
— Погоди ты суетиться! — недовольно сказал Вячеслав Иванович. — Этот тип, между прочим, совершенно непредсказуем и — учти! — очень опасен. Так что могу сразу сказать: я тебя туда и на пушечный выстрел не подпущу. И вооружен он до зубов, если судить по событиям на квартире Решетникова, да и по сегодняшним тайникам — тоже. Так что если эта гнида окопалась на Трифоновке — мы его будем брать с ОМОНом, я нашими жертвовать не стану! И не вздумай там светиться!
— Да понял я уже, понял! — обиделся Денис. — Ладно, раз ничего больше нового по делу нет — я пойду, мне еще работать надо…
— Вот видишь, — разведя руки, обратился к кому-то незримому генерал. Вот так современная сопливая молодежь разговаривает с самим начальником МУРа! Ладно, так и быть, поделюсь с тобой главной новостью, хоть ты и не выказываешь должного уважения. Несколько часов назад в Москву на личном самолете прибыл младший брат Остроумова — Леонид. Тот самый, птичий миллионер. Тебя это ни на какие соображения не наводит?
В глазах у Дениса сразу полыхнул огонь интереса.
— Просто так он прилететь не мог. Но тут два варианта, если, конечно, сразу исключить самый обыденный — что он прилетел по делам своего бизнеса. Либо он получил послание от здешнего братца, либо… — Он даже замолчал от внезапно осенившей его идеи. — Дядя, я гений!
— Давай, гений, делись открытием с убеленным сединами генералом!
— Он получил письмо от Краснова!
— Ну ты, племянник, даешь! Ты в своем уме-то? Старик в больнице, только-только пришел в себя, ни говорить, ни тем более писать не в состоянии — а ты лепишь…
— Я же не сказал, что письмо написано Красновым, — аж вспотел Денис. Оно поддельное! Ведь Остроумов не знает почерка старика. А написать письмо мог кто угодно. Или другой вариант: Алексей воззвал к родственным чувствам брата и обратился с просьбой вызволить его из страны. У того денег куры не клюют, так что подкупить кого следует ему не составит труда. И тогда Алексей — тю-тю!
— Все фантазии, бред, но если следовать твоей логике, то братья должны обязательно встретиться, — резюмировал дядя. — Вот с этим я соглашусь безо всякого. Да если б я узнал, что мой братец, числящийся погибшим, и вдруг ожил — да я бы примчался откуда угодно, чтобы заключить его в объятия!.. Интересно только, где именно он будет его заключать.
— Ну а что, если там, где находится коллекция? Где ж еще-то?
— Да, похоже на то. У нас к красновской квартире претензий нет, задумчиво произнес генерал. — Кроме того, думаю, вряд ли Леонид Остроумов будет портить репутацию, вступать в конфликт с российскими властями.
— Ты не забывай, они одной крови, — возразил Денис. — И вообще, Леонид пойдет на все, чтобы прийти ему на помощь. И плевал он на репутацию.
— Стало быть, сейчас мы имеем дело не с иностранным подданным, мультимиллионером Леонидом Александровичем Остроумовым, а с простым леспромхозовским парнем по имени Ленька. Это ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, чего мы теряем время-то, дядь Слав! Да надо срочно гнать к Никоновым и брать Алексея тепленьким.
— Ох и задал ты нам задачку, господин заместитель Генерального! Генерал потянулся в своем кресле. — А ведь как все хорошо начиналось: книжечки, птички… Мать иху так!.. Ладно, так и быть, можешь подъехать на Трифоновскую. Но только чтобы там по-тихому все, усек?
— Это вы обожаете мигалки да сирены, а мы, частные сыщики…
— Я тебе не про мигалки! — рявкнул генерал Грязнов. — Я про то, чтобы вы не совались, когда будет производиться захват. Без вас, знаешь ли, обойдемся. А вот к допросам я тебя допущу. Может, заодно выяснишь, как там было дело с Дюрером. Кстати, за Дюрера вам с Лагуновым отдельное спасибо! Все, Денис, давай убирайся на Трифоновскую!
Словно какой-то сигнал поднял Алексея на ноги, когда еще только рассветало. И вот с этого самого часа он дежурил у окна, ждал в полной уверенности, что если и произойдет что-то серьезное — то произойдет именно сегодня и именно в эти ранние часы.
Говорят, многие животные чуют свою гибель, знают о ней заранее. Он ничего такого не ощущал — только неясное беспокойство, словно внутри него разворачивалась и никак не могла развернуться какая-то пружина. Он понимал, что вообще сильно рискует, а стоя у окна — рискует вдвойне. Но ничего не мог с собой поделать: стоило ему отойти в глубь комнаты, как через несколько минут его снова тянуло назад.
Не впервые он был перед таким выбором: пан или пропал, и знал, что каждый раз в этой ситуации есть черта, переступив через которую человек уже не может ничего изменить. Если бы он хотел наверняка остаться целым и невредимым, то мог бы, наверно, тихо уйти отсюда, затеряться на просторах огромной России, но в том-то и было все дело, что уйти отсюда он уже не мог. Если бы он ушел, то прежний Алексей Остроумов — сильный, гордый, независимый, фартовый прекратил бы свое существование, а вместо него появился бы какой-то совсем другой человек — осторожный, оглядчивый, избегающий риска… «А вот хрен вам! — сказал он неизвестно кому. — Один раз жить, один раз и умирать!»
Вот тут-то он и засек большой черный «мерседес», застывший на красном светофоре.
Алексей отшатнулся от окна — как будто этот самый «мерседес» мог зафиксировать его своими глазами-фарами. Откуда здесь такая богатая машина? Неужели это уже Ленька? Очень может быть, что он. Но, конечно, у него не было никакой уверенности в этом, как не было и вообще уверенности в том, что Ленька прилетел. А позвонить в аэропорт и узнать о прибытии самолета он не мог по одной простой причине: из-за того, что самолет был частным, такую справку ему никто бы не дал. Проверено.
Впрочем, прокачивая в уме эту ситуацию, Алексей понял, что брата будут обязательно пасти — менты сядут ему на хвост еще в аэропорту, и он доведет их до самого дома. И все же он пришел в ярость, когда увидел, как вслед за «мерседесом» к тому же самому перекрестку подъезжает одна черная «Волга» явно из тех самых, а за ней и еще одна. Ну да, все правильно, подумал он, в злобе впечатывая в стенку кулак. Одна машина — по Маринину душу, другая по Леонидову. Он снова поставил себя на место ментов. А где бы он стал искать преступника вроде него самого? Ну конечно же у женщины!
«Успели-таки, суки, — злобно думал Алексей, собирая все необходимое. Ну что ж, ребятки, придется мне удивить вас еще разок…»
Он должен был опередить преследователей хотя бы на шаг, и пока инициатива была за ним; он открыл дверь квартиры, уже готовый скатиться вниз, чтобы выскочить через парадное, и тут услышал внизу чьи-то приглушенные голоса. Засада! Решение было мгновенным, как в бою: он кинулся на черный ход, уже на бегу сообразив, что, кажется, не закрыл за собой квартирную дверь. Хотел было даже вернуться, но вспомнил, как сложно и долго она закрывается, махнул рукой и бесшумно побежал к знакомому уже заколоченному лазу с видом на помойку.
