Лора Роулэнд - Засекреченные приключения Шарлотты Бронте
Куан с вызовом потряс кулаками и нырнул в океан. Его судно взорвалось огнем погребального костра и начало тонуть. Военные моряки разразились криками торжества. Мистер Слейд и я кинулись к борту и посмотрели вниз. Куан исчез.
Я повернулась к мистеру Слейду, и он пристально посмотрел мне в глаза.
— Моя милая, милая Шарлотта, — сказал он столь тихим голосом, что я лишь с трудом различала его слова сквозь громкие голоса и суету моряков вокруг нас. Его ладонь и пальцы нежили мое лицо. Я ощущала их теплоту, их дрожь. Я едва могла дышать, таким пылким было его выражение.
— Я всегда считал, что есть мысли, которые не следует облекать в слова, — сказал мистер Слейд. — Но пережитое нами заставило меня понять, что, храня молчание, рискуешь потерять случай сказать то, о чем более всего необходимо сказать. Если бы вы умерли… Боже упаси… — Он покачал головой, словно так ужаснулся этой мысли, что не мог закончить фразу. — Так вот, что мне необходимо сказать, и к черту последствия. Пожалуйста, позвольте мне сказать вам, как глубоко я люблю вас.
Его голос упал до шепота, который потряс меня куда сильнее пушечной канонады. Я испытывала сладкое блаженство, прежде мне неведомое. Ибо впервые в моей жизни предмет моей любви ответил на мою любовь. Ради этого я с восторгом заново пережила бы все ужасы, которые мне выпало испытать.
Мистер Слейд нахмурился на меня.
— Вам нечего сказать? — В его глазах появилось выражение, граничащее с разочарованием. — Я думал… я надеялся, что вы разделите мои чувства. Так я ошибался?
— Нет-нет, — прошептала я, озаренная изнутри пламенем, более ярким, чем все еще отражавшиеся в воде языки огня. — Я разделяю их.
Он улыбнулся. Он наклонил голову к моему лицу. Когда наши губы встретились, я закрыла глаза, а мое блаженство воспаряло все выше, все слаще. Сейчас в поцелуе мистера Слейда была нежность, которой недоставало нашему поспешному соитию в лесу. Сейчас настала минута, которую я ожидала всю мою жизнь и хотела бы упиваться ею вечно.
43
Мою историю следовало бы завершить здесь. Это позволило бы вам, читатель, поверить, что дальше я жила-поживала в безоблачном счастье, будто принцесса в сказке. Но реальность вторгается в самые лучшие моменты жизни, которые столь же мимолетны, как и в худшие.
Этот поцелуй очень надолго оказался последним мгновением интимной близости с мистером Слейдом. Нас прервал морской офицер, сообщивший мне, что детям требуется мое попечение. Я поспешила к Вики и Берти, сняла с них мокрую одежду, укутала в одеяла, накормила горячим бульоном и уложила спать. Они уснули, пока я сушила собственную насквозь промокшую одежду, а моряки искали Куана и уцелевших с его судна. Хитчмен был взят в плен. Ник, команда судна и труп Тин-наня пошли на дно вместе с пароходом. Никаких следов Куана так и не нашли.
Меня затребовал к себе лорд Анвин, который был на этом корабле все время, но старательно прятался на протяжении боя. Он ждал от меня полного отчета о похищении. Опасаясь быть обвиненной в нем, я поспешила объяснить, как герцогиня угрожала мне пистолетом. Лорд Анвин сообщил, что вскоре после того, как королева обнаружила исчезновение детей, он заподозрил, что у Куана помимо капитана Иннеса должны были иметься еще сообщники. Он обыскал Балморалский замок и нашел пистолет, а также пустой флакончик из-под опиума в комнате герцогини. Когда он предъявил их ей, она сразу призналась в содеянном и назвала гвардейцев, помогавших ей. Кроме того, она призналась, что Куан, чтобы заставить ее помогать в его замыслах, похитил ее горячо любимую племянницу. Я истолковала услышанное следующим образом: заподозрил, обыскал, предъявил и получил признание МИСТЕР СЛЕЙД. Но в любом случае я была оправдана. Герцогиню и ее пособников ожидала виселица.
Еще лорд Анвин объяснил мне, как было установлено, где находятся дети и я. Мистер Слейд получил телеграмму от папы, в которой говорилось, что Куан забрал нас на борт судна, стоящего на якоре под Абердином. Откуда папа узнал это, тогда оставалось тайной. Министерство иностранных дел тут же объединило усилия с военно-морским флотом, чтобы отыскать это судно. Лорд Анвин взял с меня клятву молчать о похищении и всех связанных с ним событиях. Интересы королевства требуют, чтобы как можно меньше людей знали, насколько уязвима Корона, сказал он, не то как бы пример Куана не вдохновил новые подобные нападения. Он приказал мне обязать моих близких хранить тайну. И до настоящего времени, пока я не начала излагать все эти подробности в моем повествовании, которое, возможно, останется непрочитанным, я соблюдала мою клятву.
Я ухаживала за детьми, пока корабль на всех парах возвращался в порт. Мистер Слейд оправлялся от своей раны, а затем вернулся к делам, и некоторое время я его не видела. На восходе мы прибыли в Абердин, где королева и принц-консорт радостно встретили Вики и Берти и увезли их. Меня они проигнорировали. Лорд Анвин поспешил следом за августейшей четой, чтобы, как я предположила, приписать спасение себе и войти в милость. Мистер Слейд, восстановленный на своем посту, сопровождал лорда Анвина. Меня поручили заботам доброго шотландского офицера, чья жена одолжила мне чистую одежду, накормила меня и предоставила в мое распоряжение комнату для ночлега. В нетерпении увидеть моих близких я на следующий же день села в поезд и назавтра добралась до Хоуорта.
Деревня, из которой я когда-то стремилась уехать, теперь казалась подобием рая. Никогда сентябрьское солнце не сияло так ярко с лазурнейшего неба, никогда вереска не выглядели великолепнее, а дом при церкви — более приветливым. Энн, Эмили и папа встретили меня восторженными восклицаниями и слезами счастья. Общество моих близких доставило мне гораздо больше истинной радости, чем блестящее светское общество, о котором мне мечталось, когда я отправилась в Лондон. Мы нетерпеливо обменялись историями о том, что нам довелось испытать.
— Но как вы сумели указать мистеру Слейду, где меня найти? — спросила я. — И как догадались воспользоваться для этого телеграфом?
— Благодаря Брэнуэллу, — сказала Эмили с неохотной похвалой.
Когда она объяснила, я просто не могла поверить, что Брэнуэлл сумел перехитрить людей, державших их взаперти в подвале, получить ценнейшие сведения и сообразить, как отправить эти сведения по назначению. Что своим падением Куан в конечном счете обязан моему непутевому брату, было поистине поразительно.
— Где Брэнуэлл? — спросила я. Мне не терпелось его поблагодарить.
Лица моего отца и сестер погрустнели. Папа сказал:
— Мы не знаем.
Энн вздохнула:
— Как ни печально, он вернулся к прежним привычкам.
Шесть дней спустя после моего возвращения Брэнуэлл упал без чувств по дороге в гостиницу «Черный бык». На следующий день он не мог встать с постели, и его состояние стремительно ухудшалось. Мы послали за доктором Уилрайтом. Он осмотрел Брэнуэлла и объявил, что тот на пороге смерти. Какое потрясение! Здоровье Брэнуэлла ухудшалось столь постепенно, что никто из нас этого не замечал; он так часто грозился умереть, что мы перестали принимать его всерьез. И только теперь я узнала, что он страдал чахоткой, той же болезнью, которая унесла Марию и Элизабет.
Брэнуэлл лежал под одеялом, укрывавшим его тело, до того исхудалое, что теперь оно выглядело не больше детского. Рыжие неухоженные волосы облепляли его испитое лицо. Оно было землисто-желтым, щеки запали, тонкие белесые губы дрожали. Пока Энн, Эмили и я плакали возле его кровати, папа встал на колени рядом с Брэнуэллом и сжал его руку.
— Отец, я умираю, — простонал Брэнуэлл. — Я понапрасну истратил мою юность и полностью, непростительно опозорил себя. За всю мою прошедшую жизнь я не совершил ни единого подвига, какие рисовал себе.
— Но ты же их совершил, — сказала я. — Ты спас всех нас и показал себя героем.
Весь этот день и всю ночь мои сестры и я не отходили от Брэнуэлла. Папа молился о его душе. Мало-помалу Брэнуэлл раскаялся в своих пороках. Он как будто забыл про эту Робинсон; казалось, он забыл, что любил кого-то еще, кроме своей семьи. А нам он выражал нежную любовь, которая и радовала, и разбивала наши сердца. На следующее утро — в воскресенье 24 сентября — мы смотрели, как угасает его жизнь. Он стал спокоен и сохранял полное сознание; последнюю молитву, которую папа вознес у его одра, Брэнуэлл заключил едва слышным «аминь». После внезапных кратких конвульсий он покинул нас на тридцать втором году своей жизни.
Как никогда прежде, я чувствовала, что на Небесах его ждут покой и прощение. Каждый дурной поступок, совершенный Брэнуэллом, каждая причиненная им боль изгладились. Я сожалела, что лишь немногие будут знать, как великолепно принял он последний вызов, брошенный ему судьбой. Я впала в глубочайшее горе, усугубленное запоздалой реакцией на перенесенные мной жуткие испытания. Головные боли, желчная лихорадка и слабость уложили меня в постель, пока папа, Эмили и Энн занимались подготовкой похорон Брэнуэлла.
