Элизабет Джордж - Всего одно злое дело
– Может быть, он…
– Знал, что его ребенка похитят в Италии?
– Я не это хотела сказать.
– Но это то, что вы знаете, сержант Хейверс. Думаю, что теперь мы с вами можем сказать: игра закончена. Вы что, собираетесь продолжать доставать меня, или все-таки собираетесь сделать что-то, чтобы это жалкое подобие отца – да и отец ли он вообще этому ребенку? – рассказал полицейским в Италии, где же он прячет несчастную?
Боу, Лондон
Барбара села в свой замызганный «мини», закурила и затянулась так глубоко, что, казалось, канцерогены добрались прямо до ее коленок. Она полностью выкурила сигарету, прежде чем позволила себе начать думать. В этом ей помог Бадди Холли. Магнитофон в машине работал по какому-то своему, таинственном алгоритму, но как раз сегодня у него, видимо, был период воспроизведения, хотя сама идея Бадди о том, что всё становится ближе и ближе[274], не очень радовала Барбару.
Доути прав: один звонок в Специальный отдел, и она будет знать все об этих билетах в Лахор. Не имело значения, что Ажар был уважаемым профессором микробиологии. Одно это не могло освободить его от тщательного наблюдения. Когда дело шло о поездке в мусульманскую страну, человек с именем Таймулла Ажар будет внимательно изучен, особенно если он купил билет в одну сторону. В принципе, есть вероятность того, что его уже взяли на карандаш ребята из SO-12[275], потому как то, что он купил этот билет – если это был, конечно, он, – должно было зажечь сигнал тревоги. Ей оставалось только достать мобильный, позвонить в Управление и услышать самое плохое. Или самое хорошее. Боже, сделай так, чтобы это было хорошее!..
Барбара раздумывала над тем, что же она знает на данный момент, пока бычок не стал обжигать ей губы. Сержант выбросила его в окно – простите, уборщики улиц, – потому что ее пепельница была под завязку набита бычками разных размеров, скопившимися в ней за последние шесть месяцев. Она попыталась разложить все по полочкам. От Линли Барбара знала, что Ди Массимо всеми своими двадцатью пальцами указывает на Дуэйна Доути в Лондоне. Вроде бы, Эмили Касс делает то же самое. Доути теряет все, если его связь с преступлением будет доказана. Он знает это лучше, чем кто-либо другой. Именно поэтому детектив приказал уничтожить все возможные свидетельства того, что он был связан с кем-то в Италии.
Брайан Смайт это подтвердит. Прижми его в углу, дай гарантию, что Закон к нему не придет, если он все расскажет, и этот компьютерщик выложит все на фарфоровой тарелочке с голубой каемочкой, попутно признав, что он сын Элвиса Пресли. Барбара знала, что ей, скорее всего, даже не придется с ним встречаться. По ее опыту, эти компьютерные гении обладали неимоверным гонором, но их смелость простиралась только до пределов закрытых дверей, за которыми, в полутемных комнатах, освещенных светом мигающих компьютерных экранов, они и творили свой беспредел. Услышав, что им заинтересовались копы, Брайан мгновенно расколется. Он расскажет все, что знает, со скоростью, с которой смогут вибрировать его голосовые связки. Барбара просто не была уверена, хочет ли она услышать это «все».
Правда состоит в том, что он все подтвердит, и Хейверс это очень хорошо знала. Эмили Касс никогда бы не дала его номер телефона, если бы в этом были малейшие сомнения. Барбара подумала, что, наверное, помощница Доути предупредила его, как только Барбара оставила ее в баре одну. А потом ему мог позвонить сам Дуэйн и поговорить с ним. Частный детектив сразу должен был понять, что компьютерщика сдала Эм Касс, так как кроме нее никто не мог этого сделать. С ней Доути мог разобраться позже, но, сразу после ухода Барбары, первым в его списке должен был быть Брайан Смайт… Он мог позвонить ему и сказать: «К тебе придет коп. Она ничего не знает наверняка, поэтому держи язык за зубами, и тебя ждет хороший бонус». И тот будет держать язык за зубами. Или сломается и заговорит. Или вовсе сбежит. В Шотландию, Дубай или на Сейшелы. Кто, черт возьми, знает, как поступит Брайан Смайт? Голова Барбары шла кругом, и она закурила следующую сигарету.
Выложит на фарфоровой тарелочке? Она знала, что должна сделать. Она должна позвонить Линли и все-все ему рассказать. Но боже, боже, боже, как ей заставить себя сделать это? Ведь есть же где-то объяснение всему этому, и ей просто надо его найти.
Она может сообщить Линли имя Брайана Смайта. Это как бы демонстрировало ее бурную деятельность. Томас велит ей доставить Смайта в участок и хорошенько побеседовать с ним, или он спросит, почему она до сих пор этого не сделала. В любом случае это даст ей дополнительное время. Только один вопрос: что она собирается с этим временем делать? И тогда Барбара, наконец, призналась самой себе, что начала действовать.
Лукка, Тоскана
У Сальваторе не осталось выбора после того, как Ди Массимо назвал имя человека в Лондоне. Его беседа с Пьеро Фануччи будет не слишком приятной, но ее не избежать. После нее старший инспектор собирался отправиться в Апуанские Альпы, в монастырь, в котором работала Доменика Медичи. Это было единственной уликой, указывающей на то, где могла находиться английская девочка, и, с разрешения Фануччи или без него, Сальваторе собирался туда добраться.
Он переговорил с il Pubblico Ministero по телефону, подготовив перед этим разговором все те немногие аргументы, которые могли убедить Фануччи в том, что не было никакой связи между Карло Каспариа и другими подозреваемыми по делу о похищении ребенка. Пьеро резко заметил: это значит, что Сальваторе недостаточно внимательно искал. Немедленно займись этим еще раз, приказал Фануччи. И в этот момент Сальваторе сплоховал. В этот момент он совершил критическую ошибку. Он сказал спокойным тоном: «Пьеро, capisco, я понимаю, что вы многое поставили на карту, обвинив Каспариа…»
Фануччи сразу же превратился в il drago, и Сальваторе смог испытать на себе его гнев. Он слушал рев и визжание Пьеро. Il Pubblico Ministero подверг сомнению все, начиная от способности Сальваторе работать в полиции и кончая мужскими способностями самого старшего инспектора, которые привели к развалу его семейной жизни.
Результатом гнева il drago было ожидаемое сообщение о том, что Сальваторе Ло Бьянко освобождается от должности руководителя этого расследования. Он будет заменен на человека, который способен выполнять распоряжения прокурора, отвечающего за расследование, и Сальваторе обязан передать этому человеку всю имеющуюся в его распоряжении информацию.
– Не делайте этого, Пьеро, – сказал старший инспектор, чья кровь уже давно кипела, особенно после того, как il Pubblico Ministero стал комментировать его семейную жизнь. Сальваторе чувствовал себя так, как будто у него в венах уже не было крови, один лишь пепел. – Вы решили, что этот человек виновен, основываясь только на ваших фантазиях. Вы решили, что Карло задумал по-легкому срубить денег, пойдя за девочкой, украв ее с рынка и продав… кому, Пьеро? Позвольте мне спросить вас: вы действительно считаете, что любой согласится иметь дело с таким человеком, как Карло, и уж тем более купить у него ребенка? У наркомана, который легко расскажет о подобной сделке любому, кто согласится оплатить ему очередную дозу? Пьеро, пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что вам в этом расследовании приходится все время лавировать. Я знаю, что вы используете «Прима воче» для того…
Упоминание таблоида было последней каплей.
– Basta! – заорал Пьеро Фануччи. – И finito, Salvatore! Capisci? И finito tutto![276]
И il Pubblico Ministero грохнул трубку на телефон.
По крайней мере, подумал Сальваторе с иронией, ему не придется теперь докладывать magistratо о монастыре в Апуанских Альпах, потому что телефон теперь долго не починят. Ему не придется докладывать, что получено множество сведений о самом Лоренцо Муре, его коллегах по squadron di calcio и о его частных тренировках с молодыми giocatori[277] в Парко Флувиале.
Его сотрудники хорошо поработали. Теперь у старшего инспектора были фотографии всех членов команды; впрочем, их было не очень трудно получить. Труднее было собрать фотографии родителей всех мальчиков, которых тренировал Лоренцо Мура. Даже заиметь их имена было достаточно сложно.
Когда они спросили об этом Лоренцо, у него сразу появились какие-то подозрения, и он потребовал объяснить ему, зачем нужны эти имена и какое отношение родители его учеников имеют к исчезновению Хадии. Сальваторе сказал ему всю правду: каждый, чья жизнь хоть как-то пересекалась с жизнью Хадии, должен быть внимательно изучен. Может быть, кто-то из родителей ребят, которых он тренировал, был им недоволен и решил преподать ему урок, поставить на место?.. Никогда нельзя знать наверняка, синьор Мура, поэтому нельзя ничем пренебрегать.
