Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]
— Потрясающе! — воскликнула Таня Врабцова. — И ты тоже?!
— Да. Потому что Моймир позвал меня взглянуть. — Рихард Поган почесал шею. — Видимо, в том, что мы там увидели, и зарыта собака…
— Не драматизируй, — поморщился Луцек. — У старика царил потрясающий, невообразимый кавардак. Словно фурия промчалась. Что там землетрясение — ерунда. Там поработало десятка два вандалов, не меньше. Все уничтожено, переломано, испорчено, порвано. Но общее впечатление… Какая причудливость, просто фантастика! Это надо было видеть. Впрочем, — добавил он, — я там немного пощелкал.
Таня Врабцова покачала головой. Теперь ей все стало ясно.
— В квартире побывали воры, а вы не заявили куда следует и смылись.
— Послушай, — сказал Поган. — Ну кому заявишь в воскресенье. И потом, старик мог сам устроить этот разгром. Он был тогда чертовски зол… И в разговоре несколько раз обронил, что все равно когда-нибудь все разобьет и уничтожит, чтоб никому ничего не досталось. Нам показалось, у него какие-то семейные неурядицы. Вот мы и исчезли потихоньку…
— С ума сойти! — И Таня Врабцова, главный редактор «Молодых горизонтов», всплеснула руками. — Они исчезли! А вас нашли! В два счета. Вдруг там что пропало?
Поган опять погладил затылок.
— Тогда это вряд ли будет приятно, — проговорил он. — Но нас ведь было двое, так что…
— …вы могли унести побольше, — докончила Таня. — Красота, ей-богу, — Она сняла трубку, набрала номер. — Вацлав, это Таня. Ты можешь зайти ко мне на минуту? Да, прямо сейчас. Спасибо.
— Кого ты зовешь? — спросил Луцек. — Ронбека?
— Да. По-моему, он вам обоим понадобится.
76— Я в вашем распоряжении, — сказал дежурный по станции. — Готов следовать за вами, товарищ капитан. Разумеется, после службы.
Капитан Экснер закрыл удостоверение, спрятал его в ладони и с каким-то смущением оглядел чуть ли не музейную обстановку — да, ей самое место в музее истории техники, а не на современной станции. Он улыбнулся невысокой кассирше и возразил:
— Ну что вы… Вам никуда и не надо идти, пан Вондрачек. Достаточно будет, если мы немного постоим на перроне. Вон там, у ящика с цветами. Очень красивые цветочки, — обратился он к кассирше. — Это вы выращиваете?
Она покачала головой.
— А кто же?
— Я, — ответил Вондрачек. — Я живу здесь пятьдесят лет. Мой отец был начальником станции. На перрон, конечно, можем выйти, товарищ капитан. — И он надел фуражку, как привык с молодых лет, щегольски, набекрень.
Поезд только что ушел, перрон был пуст. Михал Экснер, опершись о чугунную ограду, наблюдал за воробьями, сновавшими между рельсов.
Пан Вондрачек с минуту колебался — то ли ему стоять навытяжку, то ли удобно опереться, как этот молодой человек. В конце концов он все же решил последовать примеру Экснера, хотя и несколько конфузился. Возможно, так он стоял на перроне впервые в жизни.
— Красиво здесь, — одобрительно заметил Экснер. — Тишина, покой…
— Да, линия не слишком оживленная. Я привык.
— Пан Вондрачек, что вы думаете об этом деле?
— О каком, простите?
— О том, что случилось с паном Рамбоусеком.
— Просто невероятно. В нашем спокойном, тихом городе.
— И способ… — задумчиво проговорил Экснер.
— Простите, не понял. Способ? Чего?
— Убийства.
— Я ничего об этом не знаю, пан капитан.
— Ах так! — обронил капитан Экснер небрежно. — Я думал, все уже знают. И в городе, и в окрестностях. Как всегда в провинции.
— Со мной об этом никто не говорил, пан капитан.
— Дело не в этом, — сказал Экснер, казалось, очень заинтересованный голубями на крыше склада. — Вы дежурили в субботу вечером, да?
— Да, так вышло. Поскольку я тут живу, я охотно подменяю…
— Конечно. Все правильно. И в котором часу проходят последние поезда?
— На Мезиборжи в двадцать три пятьдесят три, на Градец в ноль пятнадцать.
— А перед этим?
— Двадцать один пятьдесят, двадцать два тридцать четыре.
— Вы не заметили ничего необычного? Кто садился, кто выходил…
— Погодите, дайте подумать.
— Пожалуйста.
Минутой позже Вондрачек отрицательно покачал головой.
— Нет. Я все перебрал — в самом деле нет. Последним поездом из Мезиборжи приехала группа парней и девчат. С какого-то бала. Некоторые вернулись еще тем, предыдущим. — Он помолчал. Пожал плечами. — Да. Кто-то приехал из Градеца. Да… Пан Кодет. У него в Градеце дочь. И какой-то незнакомец уехал. Я продал ему билет. До Лоучны. Пожалуй, больше я ничего не припомню…
Капитан Экснер пожал плечами.
— Что поделаешь. Такой случай. Вы подумайте еще, пан Вондрачек. А если что-нибудь вспомните, позвоните. И скажите поручику Шлайнеру, чтобы он передал мне. Вы знаете его?
— Конечно. Его отец иногда работал тут на станции. На выгрузке для сахарного завода, и вообще. Порядочный, честный человек.
— И в наши дни можно встретить порядочного человека, — улыбнулся Экснер.
— Конечно, товарищ капитан.
77Юрист издательства (кроме книг, оно выпускало газеты и журналы, в том числе и «Молодые горизонты») доктор Вацлав Ронбек, крупный знаток авторского права и гроза всех, кто зарабатывал или подрабатывал гонорарами, был явно рад. Он с откровенным удовольствием просмотрел все опольненские фотографии, включая сделанные в квартире художника, расхохотался и провозгласил на редкость звучным голосом, который вполне подошел бы, скажем, старшему государственному советнику:
— Ну и разгром!
Он закурил вторую сигарету, снова положил фотографии на стол перед Таней Врабцовой и придвинул поближе пепельницу.
— Ха-ха, — удовлетворенно хохотнул он. Радость Ронбека, если принять во внимание его субъективное отношение к этому делу, была оправданна. Ведь приглашение говорило о том, что ему, как юристу, всецело доверяют, а вдобавок газетчики опять сели в лужу.
— Да, кстати, — сказал он громко, — там что-нибудь пропало?
— Кто его знает, — пожал плечами Рихард Поган. — Мы ничего не брали.
— Я надеюсь, — заметил доктор Ронбек. — И все-таки вдруг что-нибудь пропало? Как вы докажете, если преступника не обнаружат, — что вы не воры?
— Доказать, наверное, будет сложно, — отозвался Поган. — Господи Иисусе, ну что мы могли там взять и куда девать краденое.
— Суд это заинтересует лишь с точки зрения… как бы вам попроще объяснить… с точки зрения улик. Вот я и говорю: если преступника не найдут — и если, конечно, что-то пропало, — я вам не завидую. А если вы не докажете…
— Но как?! — в отчаянии воскликнул Луцек. — Как доказать, Вацлав?
Доктор Ронбек пожал плечами.
— Уж придется вам сочинить что-нибудь поправдоподобнее. А если не сочините, и если похищенная вещь представляла значительную ценность, и если милиция докажет, что вы были в квартире — а она это докажет и, скорей всего, уже доказала, — к тому же вы попали в квартиру незаконно…
— Что тогда? — спросила Таня Врабцова.
— Тогда, — зловеще продолжал доктор Ронбек, — придется доказывать, что до сих пор вы вели упорядоченную трудовую жизнь. В вашем случае доказать, пожалуй, возможно. И суд все учтет. Но, — доктор Ронбек вновь пожал плечами, — все зависит от того, как пойдет расследование и что именно пропало. Если ценность предмета незначительна… Тогда еще ничего. А если это нечто крупное… Тогда мне надо заглянуть в кодекс. Сроки я на память не помню. Многое также зависит и от того, была ли та вещь или те вещи, которые, возможно, пропали, частью обстановки замка. В таком случае это хищение социалистической собственности, и уже трудно говорить об условном…
— Послушай! — вскричал Луцек. — Вацлав! Мы же не воры.
— Суду, — веско произнес Вацлав Ронбек, — важны улики.
В кабинет заглянула секретарша.
— Таня, пришел товарищ из общественной безопасности. Извиняется, что опоздал. Говорит, если совещание, он подождет.
— Пусть войдет!
78Михал Экснер блеснул в дверях светло-голубым костюмом и скромной улыбкой (Богоуш гнал вовсю, так что капитан успел еще забежать домой и немного привести себя в порядок).
— Простите, я в самом деле не помешал? — тихо спросил он.
— Пройдите, товарищ, — приветствовала его Таня Врабцова. — Собственно, мы вас ждем. Я — Врабцова. Это — товарищ Поган, а это — Луцек. А это — наш издательский юрисконсульт доктор Ронбек.
Экснер представился и сел у «взлетной полосы» спиной к окну.
— Кофе? — спросила Таня.
— Если можно.
— Разумеется. — И она распорядилась насчет кофе.
Капитан Экснер осматривался и молчал. Ронбек уселся поудобнее, предвкушая интересный разговор. Луцек весь напрягся, словно собирался ринуться в драку. Поган сгорбился, глаза его за стеклами очков были почти закрыты.
