Фридрих Незнанский - Опасное хобби
Майор повернулся к покойнику, которого тщательно обыскивал криминалист, безуспешно надеясь хоть что-то найти, что указывало бы на его личность.
В это время за спиной Марата появилась Лариса. Она сквозь сон смутно запомнила, что схватил ее в охапку этот сильный парень, Марат, и волоком по полу вместе со всем бельем и легким матрасом вытащил к самой двери на лестницу, а сам исчез на кухне. И только теперь, увидев лежащего на площадке мертвого человека, поняла, что снова была на волосок от гибели. Лариса хотела увидеть своего убийцу.
Несмотря на слабую попытку Лаврушкина задержать ее, она спокойно отстранила милиционера рукой и вышла на площадку.
Несостоявшийся лишь по стечению обстоятельств убийца лежал навзничь.
Снизу по лестнице поднялся оперативник, держа за конец ствола пистолет Макарова, найденный под окнами, на газоне. Он протянул его дежурному следователю.
Следователь вытащил из кармана свой носовой платок, разостлал на ладони и, обернув пистолет, передал криминалисту. Проворчал:
— Платков не напасешься…
Из чего человек неопытный легко бы сделал вывод, что он, следователь, только и делает, что отбирает оружие у преступников.
— Ну так что это за спортсмен? — спросил следователь. — Надо пойти взглянуть, как он на чердак-то проник…
— Через соседний подъезд, — подсказал один из оперативников, снимавший труп с веревки.
— Вот! — сказал Марат. — Поэтому, значит, Сеня и не мог увидеть его, пока он на стену уже не вылез. Почему? А потому, что соседний подъезд перекрыт гаражами-ракушками.
— Итак, — вмешался майор, — отправляем его в морг до опознания? Документов при нем никаких… Дамочка, ей-бо-гу, шли бы вы отдыхать. Четвертый же час, самый сон. Ну чего вам здесь, честное слово! — В голосе его слышались раздражение и усталость.
— Я знаю его, — неожиданно сказала Лариса. — Это шофер Виталия Александровича Бая — Андрюша… Боже мой!.. За что?..
— Как вы сказали? — переспросил следователь, и все тут же уставились на женщину, схватившуюся руками за виски. — Вы не ошибаетесь?
Но Лариса только плечами пожала и отрицательно покачала головой.
— Товарищ следователь, и вы, товарищ майор, — вмешался Марат. — Я бы на вашем месте побыстрее доложил ответственному дежурному по МУРу, там эта квартира на особом контроле.
— Да я ж сказал уже! — буквально взвился майор. — Лезут со своими советами…
— Извините, я про то, что Лариса Георгиевна смогла опознать. Тут бывает каждая минута дорога… Вы ж оперативник, знаете…
— Занимайтесь своим делом! Сержант, кажется?
— Старший сержант, товарищ майор.
— Вот и отлично. Вам положено охранять? Охраняйте. А мы сперва протокол опознания оформим. — Майор тронул следователя за плечо. — Надеюсь, хозяйка нам разрешит войти в квартиру, чтоб не на лестнице протокол составлять?
— Пожалуйста, — посторонилась Лариса.
— Только за вами, — галантно показал рукой майор. — А ты, между прочим, молодец, старший сержант. Покажи, откуда снял-то его? И главное — один всего выстрел. И точ-но — в сердце. Молодец. Можешь не беспокоиться, сейчас позвоним, сообщим, — и покровительственно дотронулся до его плеча. Потом обернулся к оперативникам и строго предупредил: — Внимательно охраняйте!
43
Свои дела Турецкий провернул быстро. В сопровождении патрульной машины, новенького «форда» со всей милицейской атрибутикой на бортах и крыше он пулей промчался по Москве к своему дому, поставил машину на обычное место, напротив подъезда, и бегом по лестнице поднялся к себе. Только в ванной, ополаскиваясь под краном до пояса, вспомнил, что за весь день не удосужился толком поесть.
Опять омлет? Или, что того хуже, вынутые из морозилки куриные бедра, называемые в народе «ножки Буша»? Но на их размораживание полжизни уйдет.
Тогда Саша сделал самый краткий из всех возможных «перекусонов». Он схватил несколько холодных сосисок и зажевал их куском черствеющего хлеба. На кофе и прочее времени уже не оставалось.
Затем быстро сменил рубашку и надел старую свою портупею, подаренную Грязновым к одному из дней рождения, сунул в кобуру «Макарова», а сверху натянул легкую куртку на «молнии». Положил в карман документы и был таков.
Захлопнув дверь, Турецкий услышал звуки радио, напоминавшие разговор сидящих на кухне людей. А спустившись к подъезду, поднял голову и увидел горящий на кухне свет. Все правильно. Он бы и сам решил, что Турецкий дома. Если бы сумел найти его адрес. Но уж на этот раз «искать Турецкого» было не его заботой. Пусть вычисляют кому надо.
Водитель машины патрульно-постовой службы, выделенный Саше по просьбе Романовой командиром третьего полка ППС, был относительно молод, хотя служил давно и Москву знал вполне прилично. Они еще не познакомились, и Саша, садясь рядом с водителем, протянул руку и представился по имени. Тот пожал ладонь «важняка», как сказал про него командир, и тоже отрекомендовался просто: Эдик. Очень хорошо, значит, на «ты». Не до церемоний.
— Давай, Эдик, построим маршрут так, — предложил Турецкий. — Сейчас в Шереметьево, но через Киевский вокзал. Есть одна мыслишка. Дорогу показать?
— Не надо, — ответил тот, трогаясь и включая свои мигалки. — Сейчас выйдем на Комсомольский, наверх до Боровского и направо по набережной, а там и вокзал.
— Отлично, — заметил Саша и, откинув голову на мягкий подголовник, стал размышлять.
До полуночи с Киевского уходят все основные скорые поезда. После остаются четыре или пять пассажирских. Но сейчас лето, самый сезон для туризма, и железнодорожники, следуя известной лишь только им логике, могли взять да пустить парочку каких-нибудь сборных скорых, не сообщая об этом в печати или по радио.
Умом Турецкий склонялся к тому, что Бай, если уж решился дать деру, хотя бы и временно, кинется в Шереметьево. Там у него, видимо, уже отработанный— лично ли, а скорее, с помощью все той же Кисоты — и устойчивый канал. Снегиревы, Дегтяревы…
Однако Шереметьево и опасно тем, что следователь там уже успел побывать и оставить о себе нелицеприятное мнение у окружающих.
В этом смысле Киевский вокзал, конечно, проще. Но одновременно и тягомотнее. Почему-то Белорусскому вокзалу подобной роли Саша не отводил. Там и поезда серьезнее, и, соответственно, проверка. Хотя черт его знает… Почему его не хочется брать в расчет?..
Саша потянулся к трубке радиотелефона, вмонтированной на панели. Кивнул водителю:
— Могу?
— Сколько угодно, — усмехнулся Эдуард.
Турецкий набрал дачный телефон Бая. На его настойчивые звонки долго никто не отвечал. Устав ожидать и решив, что хозяин уже, вероятно, покинул дачу, Турецкий хотел было набрать другой номер, как в трубке откликнулись. Он услышал сварливый старческий голос. Говорила пожилая женщина.
— Господи Боже мой, и кто ж это так трезвонит в час-то поздний? Вы, что ль, Виталий Александрович? Ай забыли чего?
Он еще ни слова не сказал, а бабка, или кто она там на самом деле была, уже выдала половину секретов своего хозяина.
— Да нет, уважаемая, не Виталий это. Друг я его, Александром Борисовичем кличут. Что ж это он, умчался, да не предупредил, а ведь у меня с ним встреча очень важная назначена. И далеко он, с вашего позволения? Может, я еще успею повидаться с ним?
— Да и как вам сказать, — задумалась женщина. Вообще-то, уезжая, Бай обычно не велел ей трогать телефонные трубки, которых в доме хватало. Но сейчас, то есть нынче, уезжая, он ничего ей не сказал, поэтому она и подумала, может, сам он звонит, вот и взяла. А сама-то она за домом смотрит, прибирает-убирает, чтоб чисто было да пыли поменьше… Старушка она или пожилая женщина, для Саши значения не имело. Ему было важно, чтобы она просто не смолкала, а говорила и говорила.
— Так давно, вы говорите, уехал он? Ах, всего-то с часок назад? Жалость-то какая, и куда ж ему теперь деньги-то передать? Ехать-то он куда собрался? Ах, в Киев? Так и сказал?.. Ну конечно, на пару деньков, это хорошо, проветрить-ся-то в Киеве, в Днепре искупаться и — домой.
А перед отъездом, сказала словоохотливая прислуга, за что ее благословлял Турецкий и наверняка убил бы Бай, вспомнила, что с кем-то говорил из женского полу, голубушкой потому что называл… Нет, не голубком, а именно голубушкой, уж это она запомнила. И какой-то такой упоминал… Ну вот, спирт везде продают иностранный, который люди пьют и травятся, и в газете про то писано, и даже в телевизоре сказывали. Не пейте, мол, помрете, а сами все продают…
— Какой же это спирт? — вслух произнес Турецкий, а Эдуард немедленно откликнулся, словно в «Что? Где? Когда?»:
— Это «Рояль», что ли?
— Точно, есть такое казино. Или клуб ночной — «Рояль».
— Во-во! — подхватила старушка и мелко засмеялась. — Только вы уж меня не выдавайте, что сказала-то, а то как бы он шибко не серчал на меня. Но я ж хорошего человека и по телефону вижу! Отчего ж, думаю, не помочь?
