Светлана Алешина - Завещание бедной красавицы (сборник)
— Что ж, — спросил Валера Гурьев, никто так и не пытался засадить его за решетку?
Пацевич грустно улыбнулся, точно ожидал этот вопрос.
— Пытался, — сказал он. — Пару лет назад появился у нас в областной прокуратуре один честолюбивый следователь. Действительно талантливый, умел дела раскрывать. Наверное, хотел в Москву попасть, в Генеральную прокуратуру, следователем по особо важным делам. Словом, взялся он под этого Чубатого копать. Но не прошел и месяц, как этот следователь погиб в автомобильной катастрофе при весьма странных обстоятельствах. Нашли у него огромную концентрацию алкоголя в крови, а он был непьющий. С тех пор против Чубатого больше никто не пробовал воевать.
Мы с Валерой переглянулись, и я заметила, что вид у Гурьева был довольно бледный. Подозреваю, что я видела точно так же. Мы оба были шокированы этой историей.
— А «крыша» у Чубатого в Москве, продолжал Пацевич невозмутимо, — где-то в Министерстве экономики.
— Крыша? — не поняла я.
— Защитник и благодетель, — пояснил, криво усмехаясь, Валерий. — Это раньше бандиты по лесам сидели, с дубьем на большую дорогу выходили проезжий люд грабить. А теперь они сидят в удобных кабинетах, делают вид, что они бизнесмены. Даже налоги платят — иногда. А случится прореха — менты на хвост сядут. Для этого есть «крыша» в правительстве, чтобы защитить от ментов. Сейчас без «крыши» даже ни один бизнесмен не работает, а уж о криминальных структурах и говорить нечего.
— И у Чубатого, значит, «крыша» в Министерстве экономики? — сказала я задумчиво. Мне вдруг вспомнился министр экономического развития, умный, интеллигентный, культурный человек.
Подумать только, что среди его подчиненных, быть может, среди тех, с кем он общается каждый день, обсуждает государственные дела, здоровается за руку, есть один, кто прикрывает бандита и убийцу Чубатого.
— А что же вы хотели, Ирина? — спросил, пожимая плечами, Пацевич. — Люди могут быть связаны между собой самым разнообразным и самым неожиданным образом.
— И самые разнообразные люди, — добавил Валерий Гурьев.
— Да, еще вот что я выяснил, — сказал Пацевич. — Наследником собственности Сучкова является, разумеется, его жена. Но это еще не все. Дело в том, что Сучков был застрахован на крупную сумму: ни много ни мало, в полмиллиона рублей.
— Ого! — воскликнули мы в один голос.
— Эти полмиллиона теперь получит Анжелка Сучкова, поскольку факт насильственной гибели считается неоспоримым. Так, собственно, оно и есть на самом деле.
— Значит, — сказала я задумчиво, — у Чубатого были не только личные, но и материальные причины для этого убийства?
— Да, именно так, — подтвердил Пацевич. — Все очень ловко сходится, и любовь и деньги.
— Но ведь это тоже мотив! — воскликнула я. — Страховка имущества Сучкова, стремление получить все это — такой же мотив для убийства, ничуть не менее важный, чем конкуренция Сучкова и Горелова. Неужели майор этого не видит и не понимает?
— Видит и понимает. Понимал, во всяком случае, — Пацевич усмехнулся, — до того, как получил по мозгам.
— Получил по мозгам — от кого?
— От своего начальства, я думаю. — Пацевич пожал плечами.
— Я же говорю, «крыша» сработала. Его покровитель в Москве позвонил какому-то своему другу в МВД. А тот областному милицейскому начальству. А оно нашему майору. Указание одно: Чубатого оставить в покое. Иначе выговор по службе и все такое.
— Вы в этом уверены?
— Так я при этом присутствовал, — усмехнулся Пацевич. — Мы как раз вдвоем сидели у него в кабинете, как зазвонил телефон. Трубка рычала, не дай бог как, мне самому страшно стало, и Белоглазов побледнел, стал как мел. Аж вскочил, слушая разнос начальства, будто его при этом мог кто-то видеть.
Пацевич умолк, горькая кривая усмешка застыла на его губах.
— И что теперь? — спросили мы с Валерой в один голос.
— А ничего, — Пацевич пожал плечами, — до этого звонка Белоглазов меня уверял, что улик достаточно, что под Чубатого будет копать до последнего. Обещал завтра же пойти в прокуратуру области и требовать санкцию на обыск у Чубатого везде — в мастерских, в офисе, дома. А теперь, как ему позвонили, он про это обещание, думаю, навсегда забудет. Учитывая, как бесцеремонно он меня сразу выпроводил, как положил трубку.
Пацевич снова умолк, по своей привычке отвернувшись и уставившись в окно. И некоторое время мы подавленно молчали. Потом я все-таки решилась на вопрос:
— И что же нам теперь делать?
— Вам ничего, — отвечал Пацевич, поворачиваясь. — Отправляйтесь домой по своим делам, а про все это забудьте. Вы и так достаточно поволновались, побегали из-за всего этого.
— Но что теперь будет с Игорем? Как вы теперь собираетесь вытаскивать его из тюрьмы?
— Я? — Пацевич тяжело вздохнул. Лично я во второй половине дня пойду сам в прокуратуру, буду просить санкцию на обыск у Чубатого. Шансов, что получу, немного, но они есть. Столь же немного, но все-таки есть шансы, что у Чубатого можно что-нибудь найти. Они же не дураки, эти бандюги. И оружие наверняка как следует припрятали. А потом, — Пацевич вздохнул, — остается процесс. На суде все косвенные улики могут произвести впечатление на присяжных, и они решат, что факт преступления Игоря Горелова не доказан. Отправим дело на доследование.
— И сколько все это будет длиться суд, доследование?
— Долго. — Пацевич вздохнул. — По закону только полгода можно ждать до суда.
— И все это время Игорь будет сидеть в тюрьме?
— Будет, — подтвердил Пацевич. — Но и над Чубатым будет висеть меч. В конце концов все будут знать, что он это сделал. Только бы Игорь не раскололся, не оговорил себя. Тогда ему крышка. А Чубатый снова выйдет сухим из воды.
— А в милиции могут на Игоря надавить?
— В моем присутствии — нет, — твердо сказал Пацевич. — И требовать давать показания тоже не могут. Он по закону имеет право не свидетельствовать по собственному делу. А если они без меня выбьют из него это признание, без моей подписи на протоколе допроса оно все равно недействительно. И я тоже направлю жалобу в прокуратуру. Буду требовать медицинского освидетельствования. Да нет, — Пацевич решительно отмахнулся от всего этого. — Белоглазов будет пытаться что-то найти, но в рамках дозволенного. Для него было бы все очень просто, если бы вы сыграли роль, которую для вас придумал Чубатый. Но вы стали во всем копаться, накопали столько подробностей, что теперь это дело над Чубатым зависло. Он тоже теперь должен очень нервничать, не меньше Игоря Горелова. С той только разницей, что Игорь сидит в тюрьме, а Чубатый на свободе. Как говорят в Одессе, две большие разницы.
Старая добрая шутка эта, как ни мрачно было у всех на душе, заставила нас улыбнуться.
— Ого, уже половина седьмого. — Пацевич поглядел на часы. — Быстро же с вами время летит.
Мы поняли, что пора расходиться. Да и мне самой хотелось домой. Который день подряд мотаюсь по делам и возвращаюсь поздно вечером. Усталость от этого в конце концов накапливается нечеловеческая.
— Я подвезу вас, хотите? — спросил Пацевич. — Вы далеко живете?
— Нет, здесь рядом, но напрямую туда транспорт не ходит, — ответила я, — так что я пешком хожу.
Между прочим, у Пацевича оказалась тоже серая «Волга», почему-то я только сейчас это разглядела. Но, в отличие от Костиной, она была новая, последней, самой крутой модели. Я уселась на переднее сиденье. Валера Гурьев, хотя его никто не приглашал, как само собой разумеющееся забрался на заднее. Ехали мы едва ли пять минут. Я и впрямь живу близко, если не идти пешком. Пацевич высадил меня на перекрестке, до дома оставалось каких-то метров сто пешком. Зайти в проулок, миновать скопление частных домов, странным образом сохранившихся здесь, в центре города, вокруг высившихся девятиэтажек, островок прошлого. А Пацевич с Валерием поехали дальше. Как мне было известно, Гурьев живет где-то далеко. Я же шла привычной дорогой, задумчиво и рассеянно. Страхи и переживания прошедшего дня, словно застыв, слегка саднили в моей груди, не слишком больно, почти приятно. И, подходя к дому, я не знала, не предполагала, какой страшный удар ждет меня там. Мечтая об отдыхе, я не могла и представить, что отдохнуть в тот вечер мне так и не удастся.
Глава 5
У подъезда я увидела толпу соседей. Люди стояли группами, что-то горячо обсуждая. «Что-то случилось», — подумала я, и сердце у меня в груди екнуло. Но всерьез еще я не забеспокоилась — мало ли что могло случиться в огромном девятиэтажном четырехсотквартирном доме!
Кода я подошла ближе, соседи заметили меня и вдруг умолкли, глазея теперь в упор, не стесняясь, будто никогда меня прежде не видели. В возникшей тишине послышался чей-то возглас: «Вот она». И все, и ничего больше, только взгляды. «Это что еще за чертовщина? — подумала я с досадой. — Что они так на меня таращатся?» Но я ничего не стала спрашивать, поспешила поскорее проскочить мимо них в подъезд. Ничего, сейчас у Володьки спрошу, что здесь случилось, решила я.
