Алексей Макеев - Дипломатический труп
По адресу, названному Крячко, Гуров приехал через сорок минут, что для Москвы было очень неплохим результатом. Станислав сразу принялся показывать, как и где лежали тела. Странно, но собака взяла два следа от этого места. Гуров предположил, что тут была разборка. Члены обеих группировок, оставшиеся в живых, ретировались в разных направлениях. Крячко согласился, но с заметной неохотой.
– Место для разборок не нравится? – понял Гуров. – Согласен, обычно на стрелки выезжают не сюда. Это и в самом деле странно.
– Смотри, Лев Иванович! – Крячко подцепил какой-то трубой край рубероида. – Прибит. Там не люк?
– Очень похоже, что гараж тут сломали, а погреб с перекрытием остался. Ну-ка, Стас, давай я тебе помогу. Ты тут не боялся свалиться в какую-нибудь яму. Гляжу, все уже обследовал, да?
– Вот это место для тебя приберег. – Крячко усмехнулся и ухватился за край доски.
То, что они нашли, и в самом деле оказалось замаскированным щитом или крышкой люка. Сверху ровное обрамление из силикатного кирпича, а вниз уходила добротная железная лестница. Крячко снял пиджак и вытащил из кармана маленький светодиодный фонарик. Он отдал пиджак Гурову, а сам зажег фонарик, зажал его в зубах и стал спускаться.
– Тут хорошо, – крикнул Станислав снизу. – Лежанка приличная, стол, четыре стула, запас консервов, электрический чайник.
– Электрический? – переспросил удивленный Гуров.
Крячко не ответил, но спустя несколько секунд Гуров увидел, что в заброшенном погребе загорелся не яркий, но вполне нормальный свет. Затем он погас, и появилась голова Крячко.
Станислав аккуратно закрыл люк, поправил рубероид, отряхнул руки и заявил:
– На бомжатник это не тянет. На схрон похоже, но у нас партизаны в Москве не водятся.
– Откуда там свет?
– Интересный вопрос. Кабель уходит в пол. Я не стал дергать, чтобы ничего не нарушать. – Крячко кивнул на последний целый гараж в этой линии. – Только отсюда. Больше и неоткуда.
Гуров пошел к машине следственной группы, где опера допрашивали сторожей.
Он взял за рукав председателя кооператива, подвел куда надо и спросил:
– Этот гараж кому принадлежит? Он не брошен?
– Нет, действующий. Кондратьева числится хозяйкой, только она умерла несколько лет назад. А теперь сынок ее тут хозяйничает. Редко бывает, но за прилегающей территорией следит и платит исправно. Что членские взносы, что за свет.
– А как вы за свет берете с членов кооператива?
– У каждого стоит опломбированный счетчик.
– Кондратьев платит больше других или меньше?
– Примерно в серединке. Я так говорю, потому что у нас есть такие, кто много жжет света. Станки там у них стоят, сварочное оборудование. Есть и такие, которые совсем мало платят.
– Адрес этого Кондратьева мне принесите! Никому ни звука о том, что я интересовался им! Поняли меня?
– Так точно! – Председатель сурово свел брови. – Все понимаю, сам майором был.
Лешку Кондратьева в подпол спускали вниз головой. От этого все ссадины и кровоподтеки на его теле, особенно на голове как будто набухли и стали невыносимо пульсировать. Если Санек не подхватит, то эти упыри его просто бросят, а там ступеньки. Но руки друга подхватили избитое тело. Больше Лешка ничего не помнил.
Очнулся он от холода, который приятно обнял его голову и забирался под рубашку. По коже парня побежали мурашки, но он пришел в себя. Их били почти двое суток. Поочередно. По приказу Бурого допытывались про тех людей, которые занимались подделкой бриллиантов. Один такой липовый камешек попал в ту партию, которую Лешка пытался сбыть через Арслана. А тут еще и этого кавказца убили, если верить бандитам.
Сказать парням было нечего. Сами палачи это, видимо, понимали, поэтому работали с неохотой. Но Бурый приказал и уехал. А его распоряжения всегда выполняются.
– Ты как, Леха? – хриплым, почти неузнаваемым голосом спросил Санек.
– Жить буду, если нас перестанут бить.
– Ты слышишь?
– Чего? В голове шумит, как Ниагарский водопад.
– Наверху что-то происходит. Похоже на драку и тихую стрельбу.
– Как это тихую? С глушителями, что ли?
Санек не ответил. Сверху затопали ноги, сразу несколько человек, много. Отлетали в стороны стулья, где-то треснуло и рассыпалось стекло. Потом кто-то громко велел принести инструмент. Хрустнуло дерево под мощным рычагом, отлетел замок, на скорую руку приделанный парнями Бурого. Творило подпола поднялось, и вниз хлынул солнечный свет.
Лешка зажмурился. Ему не хотелось открывать глаза.
– Эй, узники, давайте, выбирайтесь оттуда! – раздался веселый голос.
Санек стал помогать, и Лешке волей-неволей пришлось открыть глаза. Теперь солнце в них не било. Его заслоняли ноги в черных штанах и берцах. Руки в перчатках помогли вытаскивать тело Лешки, потом подняли Санька.
Теперь парням стало понятно, что дачный домик полон бойцами ОМОНа. Трое быков Бурого лежали лицами вниз, с разведенными в стороны ногами. Руки у них были скованы браслетами. Один лежал на спине и был накрыт с головой старой курткой. Из-под нее расползалось пятно крови.
– Сюда их, на солнышко, – приказал какой-то мужчина в гражданском костюме. – Дайте я хоть на этого Конрада погляжу. Пока он живой. Ты как, Конрад, помирать не будешь?
Лешка хотел что-то ответить, но тут омоновцы на его глазах сломали навесной замок сарая и распахнули дверь. Он увидел Макса, подвешенного за руки, окровавленного. Судя по тому, как аккуратно омоновцы его снимали и укладывали на землю, он был жив.
– Тридцать сребреников, – прошептал Лешка.
– Что? – спросил мужчина. – Бредишь, голубок. Ничего, прояснится скоро в голове. Крепкая она у тебя. Нам ведь о многом надо поговорить.
– Вы кто?
– Полковник Крячко, Главное управление уголовного розыска. Звучит? Вот на каком серьезном уровне ты влип, парень. Но ничего, главное, что живой. А то обидно, если бы от тебя ничего не осталось. И посадить некого было бы!
– Вовремя вы, а то так все и обернулось бы, – прошептал Лешка и почувствовал, что снова теряет сознание.
Гуров сидел в кабинете и заканчивал допрашивать Богатова и Рыбина. Когда ему доложили, что привезли Кошелева, он приказал доставить задержанного к нему в кабинет. Двое прапорщиков ввели в общем-то симпатичного молодого мужчину, которого портил только горб. Верхняя часть туловища, перекошенная на одну сторону, повлияла и на походку, и на то, что этот человек смотрел на всех немного хитровато и как-то сбоку. Хотя, может быть, дело было в том, что он понимал свое положение.
Прапорщики сняли с Кошелева наручники, и Гуров разрешил им выйти.
– Проходите, Володя, садитесь вот тут, напротив меня, – предложил сыщик. Фамилия моя Гуров, зовут Лев Иванович. Где вы находитесь, надеюсь, понимаете?
– Да, понимаю. Мною занимается центральный аппарат МВД.
– Да. Все правильно, – разглядывая задержанного, сказал Гуров. – Чтобы избежать лишних никчемных разговоров, переливания из пустого в порожнее и просто траты времени, я сразу скажу, что мне известно. Вы пока молчите и внимайте, Володя. А когда поймете, что ваше дело труба, тогда мы и поговорим начистоту.
И Гуров стал рассказывать, как до него после разговоров в стенах физического института дошло, что приличный объем фианита в лихие девяностые ушел оттуда неведомо куда. Об этом никто и не вспомнил бы, если бы не одна злополучная находка. Кое-что выпало из кармана одного из грабителей, обчистивших хитроумным способом ювелирный салон.
– И вот ведь беда, Володя! – Гуров покачал головой. – Мы вместе с руководством ювелирных сетей стали проверять их и неожиданно обнаружили, что только в одной нет таких подделок. Это сеть бизнесмена Матюшина. Называется она «Элит». Вы там работаете. Не спешите, Володя, иронизировать, говорить, что мы теперь всех в этой сети будем подозревать в распространении подделок, изготовленных из фианита. Этот камушек изобрели и впервые получили в ФИАНе. Знакомая аббревиатура? Конечно, ведь там работал ваш отец, ныне покойный, к сожалению. Он был старшим инженером семнадцатой лаборатории. Я ничего не хочу сказать плохого о вашем отце, Володя, потому что у меня нет прямых улик. Но около тридцати килограммов фианита пропало именно в девяностые годы. Куда они делись, не помнит никто, а документы не сохранились.
– Значит, я могу идти? – спросил Кошелев и усмехнулся.
– Попозже. Я ведь не рассказал вам всего. Итак, я вспомнил, что в списках работников ювелирных магазинов мне попадалась ваша фамилия. Сперва я решил, что это совпадение. Потом мы получили распечатки ваших звонков, отследили контакты, установили локализацию абонентов. Вот беда, в этих местах все жутко запущено, нет ничего, кроме заброшенных складов. Когда-то там располагалась ткацкая фабрика, а потом остатки помещений стали сдавать в аренду. Те, которые еще были в приличном состоянии. Вот в этих лабиринтах складов, проездов между ними и терялись ваши абоненты.
