Анна Малышева - Пассажир без багажа
– Позвоните, – тихо попросил его оперативник. Виталий послушно подошел к двери и нажал кнопку звонка. Прислушался и поднял руку, показывая, что внутри кто-то есть. Наконец, его через дверь спросили, что случилось.
– Я сосед снизу, – ответил проинструктированный Виталий. – У меня в ванной на потолке пятна. У вас не протекло?
– Сейчас посмотрю, – ответила женщина. – Протекло, заплатим.
– Да я сам посмотрю, – сказал Виталий. – Может, труба в стене лопнула, протечка какая-то странная, по стене…
Женщина не открыла и через полминуты вернулась с известием, что у нее все в порядке. Виталий продолжал настаивать, чтобы ему открыли – он посмотрит сам. Наконец, дверь распахнулась. Но вместо женщины на пороге появился крепкий, коротко остриженный парень.
– В чем дело? – неприветливо спросил он. – Чего вы ломитесь?
Увидев милицию, он попытался захлопнуть дверь, но это ему не удалось. Через минуту в квартире поднялась паника. В комнате с разложенного ветхого дивана соскочили две сонные женщины со следами смазанной косметики на лице. Из кухни выгнали трех молоденьких девушек, которые в это время пили кофе. Парень протестовал, требовал сообщить, на каких основаниях вломились в квартиру.
– Кто хозяин? – оборвал его оперативник. – Вы?
– Я снимаю эту квартиру.
– Договор аренды имеется?
– А как же, – и парень уверенно растегнул внутренний карман кожаной куртки, протянул сложенный лист бумаги.
Договор был оформлен без нарушений. В нем была указана сумма, близкая к реальной, и срок аренды истекал только в конце года. Съемщиком действительно оказался тот самый парень – он предъявил военный билет, отговорившись тем, что паспорт у него в другой одежде. Зато имя владелицы квартиры надолго задержало внимание оперативника.
– Наталья Ивановна Чекальникова – ваша знакомая?
– Откуда? Снял у нее хату и все.
– А как вы на нее вышли?
– Знакомые свели.
– Какие знакомые?
Парень объяснил, что он сам питерский, но часто ездит в Москву. В гостиницах жить дорого, так что у него появилась мысль снять недорогую квартиру на окраине. Питерские приятели дали координаты этой женщины. А сам он видел ее только раз – когда у нотариуса составляли договор. Заплатил ей вперед – у него имеется даже расписка.
– А эти женщины что здесь делают? – спросил оперативник, разглядывая полуодетых обитательниц квартиры.
– Они у меня в гостях, – с вызовом ответил парень.
– Что, документы нужны?
Он опять полез в куртку и достал сложенные стопочкой паспорта. Оперативник поинтересовался, почему паспорта этих женщин оказались у него. Он что – отбирает документы у своих приятельниц, когда те приходят в гости? Парень ответил, что это его личное дело. Женщины молчали и отворачивались к окну.
– Всех в автобус, – сказал оперативник, просмотрев паспорта. Среди женщин были две жительницы Подмосковья, одна псковичанка, две девушки из Выборга и одна петербурженка.
Когда квартира опустела, Виталий, все это время робко стоявший в углу прихожей, спросил, что все-таки случилось.
– Вашей приятельницы среди них, я понял, не было?
– вопросом ответил оперативник.
– Нет. Она вообще живет в Жуковском.
– А чем занимается?
Виталий мучительно запнулся и наконец выговорил, что насколько он знает, у Нины теперь какая-то работа в другом городе. Кажется, в Питере.
– Она проститутка?
– Да, – неохотно выдавил он. – Но я только вчера узнал. Случайно… Знаете, я уверен, что Нина ни в чем не виновата. Разве только ее во что-то втянули…
Но его мнение уже никого не интересовало.
На то, чтобы связаться с питерским УВД, ушло какое-то время. Выяснилось, что квартира, телефон которой дала следователю Кузмина, сдавалась внаем некоей пожилой женщине, которая сама там не проживала. У питерской милиции были подозрения, что в квартире собираются «девочки», но доказать это пока не удавалось, так как клиентов туда не приводили. В час, когда туда приехал с проверкой наряд, квартира оказалась пустой. Соседка по плащадке засвидетельствовала, что незадолго до полуночи все девицы ушли из квартиры.
– На вокзал отправились, – со знанием дела сказала она. – И когда вы эту малину прикроете?
На вокзале девиц тоже уже не оказалось. Они сели в один из поездов, отправляющихся в Москву. С патрулями, которые ездили на этих рейсах, связались по рации и попросили отыскать среди девиц Нину Владимировну Царько – ее полное имя назвал следователю Виталий.
* * *За столиком вагона-ресторана одиноко сидела блондинка в дешевом платье с блестками на груди. Ее губы были накрашены небрежно, так что помада запачкала подбородок. Платье на спине было незастегнуто. Перед женщиной стояли два высоких бокала – один был пуст, в другом было налито пиво. Женщина курила, как-то механически поднося сигарету к губам и часто промахиваясь, ударяя себя фильтром по щеке. К ней уже несколько раз подходил официант и что-то тихо говорил. Скорее всего, предлагал убраться. Но та качала головой и равнодушно продолжала курить. Когда к ней подошел сотрудник железнодорожной милиции, она даже не повернула головы в его сторону.
– Документы у вас есть? – спросил он, остановившись у столика.
Женщина молча достала сумку и протянула паспорт. Перелистав его, милиционер предложил ей встать и пройти в другой вагон для небольшого разговора.
– Что я сделала-то? – спросила женщина. Но без удивления и агрессии. Скорее, по привычке. Тем не менее она повесила сумку на плечо и довольно твердым шагом удалилась из ресторана. Ее провели в вагон, где ехал начальник поезда, усадили в купе, где сидел еще один милиционер. Нина опустилась на диванчик, незастланный бельем и устало откинула голову.
– Царько? – спросил тот, взяв ее паспорт. – Нина Владимировна?
– Что, фотография непохожа? – вяло ответила она.
– Лучше бы ты отвечала, – посоветовал он. – Опять в Москву собралась?
– Опять, – согласилась она, осоловело глядя на него. – Неужели запрещено? Билет показать?
– У всех у вас билеты, – бросил он, засовывая ее паспорт в папку. – Доездилась, красавица. У москвичей к тебе разговор. Что ты там натворила?
Женщина вздохнула, попыталась поправить волосы. Ответила, что имеет право пока ничего не говорить. Когда милиционер коротко и доходчиво объяснил ей, какую цену имеют ее права, она только улыбнулась. Улыбка вышла жалкая и кривая:
– Да ладно вам. Неужели вам за оскорбления тоже деньги платят? Я не знаю, что там в Москве случилось. Вы, похоже, сами не знаете.
Она отвернулась и стала смотреть в коридор – дверь купе была приоткрыта. Казалось, Нина дремлет. Но когда по коридору мимо двери провели какую-то женщину в сопровождении милиционера, она вскочила.
– Сядь! – приказал ей милиционер.
Но Нина его не услышала. Она выскочила в коридор и крикнула в спину женщине:
– Попалась, сука?!
Та обернулась, и ее светлые, беспощадно подведенные глаза стали на миг совершенно белыми. Нина хлопнула в ладоши и захохотала, рапространяя запах пива:
– Хрен ты теперь ее достанешь! Я же знаю, ты за этим поехала!
– Дура, – сдерживая себя, ответила женщина. – Ты что плетешь?
– Узнаешь, дрянь, – с угрозой произнесла Нина. Она даже не замечала, что ее сзади за локти держит выбежавший из купе милиционер. – Теперь я с тобой рассчитаюсь, гадина! Ты получишь по полной программе – за меня и за Андрея!
Ее силой затолкали обратно в купе. Но теперь ее вялость пропала без следа. Нина вертелась на месте, через каждые пять минут просила сказать, который час, и требовала, чтобы ее выслушали немедленно. Наконец, она довела своего конвойного до белого каления:
– Ты что, до Москвы потерпеть не можешь?! Там рассказывай, сколько угодно!
– А ее точно не выпустят? – беспокоилась Нина. – Где она?
– В соседнем купе, – бросил тот. – Желаешь – можешь перестукиваться.
Разумеется, он пошутил, потому что даже не разрешил Нине встать с диванчика. Пригрозил ей, что если она будет буянить, то разберется с ней по-своему. Вскоре она притихла, забилась в угол и прикрыла глаза. Милционер боролся с зевотой и пытался читать какие-то бумаги. Неожиданно женщина, которую он считал спящей, попросила дать ей ручку и несколько листов бумаги.
– Зачем? – вяло ответил он.
– Хочу кое-что записать, чтобы не забыть.
– Да хрен с тобой, – смилостивился он, протягивая ей два листочка. – Ручку не дам, бери карандаш.
Она попросила разрешения присесть к столу. Он выдал ей пустую картонную папку:
– Подложи и пиши, если хочешь. Грамотная, оказывается.
Женщина хотела что-то ответить, но смолчала. Полчаса в купе раздавалось только чирканье карандаша. За окном постепенно светлело, станций становилось все больше. Пролетали смутно различимые в сером свете дачные поселки, железные поручни пригородных платформ. Женщина писала, низко согнувшись над бумагой. Иногда она закусывала кончик карандаша и невидящими глазами упиралась в стену купе. Наконец положила бумаги на стол. Милиционер вздрогнул – незаметно для себя он успел задремать сидя.
