Стивен Хантер - Точка зеро
Молодые агенты поспешно покинули кабинет. Медленно потекло время. Мониторы с дюжины различных ракурсов показывали, как военный оркестр исполняет в Розовом саду «Звездно-полосатый флаг»,[79] а мужчины и женщины стоят, положив руку на сердце или вытянувшись по стойке «смирно», отдавая честь своей родине.
— Готовы предварительные результаты, — доложила Чендлер, возвращаясь назад. — Боже милосердный, оказывается, Диксон родился и вырос в городке Брейнтри, штат Массачусетс, где жил Холлистер, когда преподавал в Гарвардском университете, на той же улице, через два дома. Отец Диксона, Роджер, в шестидесятых вместе с Холлистером учился на юридическом факультете Гарварда. Затем оба работали в журнале «Юридическое обозрение». Позднее Диксон-младший защитил диплом в Университете Джонса Гопкинса в Балтиморе. По специальности «Международное право», которую преподавал не кто иной, как давний друг, однокурсник и сосед его отца Тед Холлистер. Сразу же после окончания университета он поступил в Управление…
— Точно! — возбужденно воскликнула Сьюзен. — Точно! В те времена на работу брали только по рекомендации высокопоставленного сотрудника Управления — или бывшего высокопоставленного сотрудника. Кого-то из близкого окружения. Джаред Диксон был наследством Теда Холлистера, как мы называем таких; он находился под крылом его репутации. На самом деле Диксон работал не на Джека Коллинза. Он работал на Теда Холлистера.
— Чендлер, сядь и отдохни. Кто-нибудь другой моложе тридцати, сию же секунду свяжитесь с представителем Секретной службы в Белом доме и выясните, присутствует ли на церемонии Холлистер — он должен там присутствовать.
— Этот старик завяз по самые уши, — заметила Сьюзен. — И, позвольте Прекрасной принцессе указать этому чудовищу Свэггеру, он не из Управления.
— И снова ты хорошенько надрала мне задницу, Окада-сан.
— Он там, — поступил ответ.
— Нам нужно с ним поговорить. Сейчас, не завтра и не на следующей неделе, — сказал Боб. — Сейчас.
— Неплохо бы, — согласился Ник Мемфис. Встав, он крикнул Чендлер: — Быстро бери машину и доставай нам разрешение на вход в Белый дом. Не знаю, куда все это ведет, но, полагаю, нам может понадобиться снайпер. Черт возьми, быстро достаньте мне снайпера!
— Ник, спецназ отпустили сегодня утром. Ребята вернулись домой в Вирджинию, приходить в себя после перестрелки в Джорджтауне. Минут через двадцать я смогу достать снайпера из полиции Вашингтона.
Все мониторы показали, как президент Соединенных Штатов поднялся на подиум.
— Эй! — воскликнул Свэггер, указывая на Круса. — Вот лучший в мире снайпер!
Мемориал героев Иводзимы,
Арлингтон, штат Вирджиния,
18.50
Шестеро бронзовых солдат выглядели просто огромными. Они с трудом удерживали флаг, три цвета которого трепетали на ветру, озаренные крест-накрест многочисленными лучами прожекторов, освещающих композицию: вздутые от напряжения мышцы, прорехи в металлической ткани, гвозди в подметках стоптанных армейских ботинок, двенадцатифутовые винтовки — и все это в приглушенных, выцветших зеленых тонах воинской славы, потускневших от времени.
— Воины, — заметил профессор Халид. — Мы должны чтить их мужество.
— Неверные, — пробормотал доктор Фейсал. — Разбойники, крестоносцы, захватчики, насильники, сброд!
— Значит, вы так ничему и не научились, да? — спросил Халид.
— В Коране есть все, что только может мне понадобиться. За исключением точных наук, все остальное — лишь обманчивый самогипноз, навязанный нам врагами.
— И даже сейчас вы не сможете усмирить свою злобу? — спросил Биляль.
Они стояли рядом с микроавтобусом, на стоянке возле мемориала, на высоком холме над рекой, откуда открывался вид на залитый яркими огнями Вашингтон. В этот теплый, погожий вечер город выглядел как никогда прекрасным и чарующим. Над головой в космической пустоте мерцали созвездия, а внизу долиной переливающихся огней раскинулись кварталы белых зданий, над многими из которых развевались флаги, и в целом получался горизонтальный сплав света и темноты, лишь кое-где нарушаемый характерными силуэтами, такими, как шпиль в центре, а за ним огромный купол.
— Ха, — сказал Фейсал, — он слишком много говорит. Ему доставляют наслаждение его кощунственные шутки. Он тщеславный ханжа. У него западный склад ума. Он не наш. Он слишком много думает. У него нет внутренней дисциплины. Он не усвоил основополагающий урок — ему неведома покорность.
— Вы называете это тщеславием, я же называю это индивидуальностью. До тех пор пока мы не научимся ценить индивидуальность, мы будем во всем отставать от Запада и…
— Если перебить их всех, отставать будет не от кого, — не дал ему договорить Фейсал.
Стоянка практически безлюдна. Только что мимо проехала полицейская машина, ничего не заметив, не остановившись, и скрылась в направлении Росслина, банального скопления небоскребов. У самого памятника возились дети, на которых прикрикивал строгий отец.
— Путь почти завершен, — сказал Биляль. — Вы готовы к тому, что последует дальше? Вы принимаете это?
— Полностью, — сказал Фейсал. — Я не колебался ни секунды.
— У меня также нет ни тени сомнений, — подтвердил Халид. — Религиозный подтекст всего этого не имеет для меня никакого значения, это пустая абракадарба, но я полностью поддерживаю политическую составляющую. Моя рука не дрогнет, сердце не подведет.
— Мороженое было очень вкусное, — мечтательно промолвил Фейсал.
— Вот еще одно его утверждение, с которым я согласен. Да, мороженое было очень вкусное.
По дороге сюда они завернули в «Баскин Роббинс» — трое мужчин характерной ближневосточной внешности, в новых свежих халатах, с молитвенными шапочками на головах. Они терпеливо отстояли в очереди среди мамаш, папаш и вопящих детей, подростков в грязной бейсбольной форме и совсем еще малышей, и все трое удовлетворили свои фантазии: Халид заказал двойное клубничное в вазочке, Биляль выбрал сливочное с орехами, взбитыми сливками и вишней, а Фейсал попросил пралине с кленовым сиропом и мятной шоколадной крошкой, в вафельном рожке.
И вот наконец они были там, где должны находиться в назначенный час.
Пенсильвания-авеню,
от здания имени Гувера к Белому дому,
Вашингтон, округ Колумбия,
19.52
Мемфис, Свэггер, Крус и Окада промчались по коридору к воротам, где их уже ждал черный «Эксплорер» ФБР с работающим двигателем и включенными красной и синей мигалками. Мемфис сел за руль, Крус подошел к машине сзади, открыл заднюю дверь, достал футляр и вынул снайперскую винтовку «эйч-эс пресижн» калибра.308 и красную коробку отборных патронов «Блэк хиллз» с пулей весом 168 гран. Он занял место спереди справа.
Мемфис как раз говорил:
— Я укажу цель. Если дело дойдет до этого, не слушай никого, кроме меня. И не стреляй до тех пор, пока я не дам тебе зеленый свет, это понятно, сержант?
— Так точно, — подтвердил Крус, тем временем читая регистрационный журнал винтовки, в котором ее владелец скрупулезно отмечал каждый выстрел.
Он выяснил, что всего из винтовки стреляли 2344 раза, неизменно отборными патронами «Голд тип» с пулей весом 168 гран, на дистанции сто ярдов разброс из пяти выстрелов составлял 0,58 дюйма. Винтовка «эйч-эс пресижн», созданная на основе «Ремингтон 700», доведенная и вылизанная в специальной мастерской, со спусковым механизмом «Джуэл» и стволом «Бротон». Три недели назад во время последних испытаний в Квантико на дистанции двести ярдов разброс составил 1,06 дюйма; стрелок, специальный агент Дейв Макэлрой, настроил прицел на сто ярдов, почистил винтовку, сделал еще один проверочный выстрел, после чего убрал ее в футляр. Он занимал позицию рядом с продовольственным магазином на Висконсин-авеню, но выстрелить ему так и не пришлось.
К Нику подбежала Чендлер.
— Так, вас впустят в юго-восточные ворота. Затем вы сможете объехать здание справа и свернуть направо на дорожку, ведущую прямо к Розовому саду. Секретная служба поставлена в известность и встретит вас.
— Отличная работа, — поблагодарил ее Ник. — Итак, поехали.
Рванув с места, джип обогнул квартал, промчался мимо нескольких машин, поспешивших освободить ему дорогу, вырвался на простор Пенсильвания-авеню, и Ник дал полный газ.
«Эксплорер» быстро сожрал восемь кварталов административной архитектуры и гостиничных фасадов, доминирующих на Пенсильвания-авеню, чуть сбрасывая скорость, только чтобы просочиться сквозь транспортные потоки на перекрестках. Он подкатил к юго-восточному въезду в Белый дом, мимо дорического величия Казначейства. Впереди показались ворота, окруженные деревьями. Красный сигнал светофора и плотный встречный поток машин остановили продвижение к заветной цели.
