Лариса Соболева - Месть без права на ошибку
К утру первой ночи осенило: машину-то днем заметить могут, не лето, когда листва надежно защищает от глаз. Отогнал тачку в безлюдное место. А сам залег на пригорке, как в окопе, промерзая до костей. Так и чахотку заработать можно. Шеф, гад, мог бы денек и ночку понаблюдать, у него жирку предостаточно, а Сашка худосочный, ему холоднее. Согревался, когда бегал к машине (ну как украдут – до конца дней не расплатится). Бежит к тачке – о Ларской думает, вдруг маньяк к ней лезет… Нервная работа. Ночью в машине спокойней.
Каждый вечер наезжал с запасом еды и горячей воды в термосе Бакшаров. Давал поспать часа три-четыре, беря на себя пост наблюдения. И не подступись к нему! Сашка по разговору соскучился, а Слава: «Отстань! Не мешай!»
Около семи вечера Слава уехал, обещал завтра побыть дольше. Спать хотелось. Сашка зевнул, положил бинокль и еще зевнул. Кофе выпить, что ли? Напился Сашка кофе на всю оставшуюся жизнь, море кофе выпил, нанес непоправимый удар по сердечно-сосудистой системе. Главное, пьешь-пьешь кофе, а спать все равно хочется. Выплеснул полную кружку за окно. Сигаретку выкурить? Не курится. Вылез из тачки поразмяться. Присел – встал, присел… Бакшаров – садист. Сонливость прошла. Сашка направил бинокль на угрюмый замок Тулиных.
– В одном черном-черном месте, – зашептал вслух, – стоит черный-черный дом. Черной-черной ночью… Синдром навязчивых словосочетаний. Ух, ты!.. Мужик с теткой целуются. Классно видно.
В один из дачных домов приехала компания воздухом подышать. Домик-теремок. Но тут мужик задрал тетке юбку…
– Ого! – захихикал наблюдатель. – Чего это вы на холоде, не нашли места в теремке? А… Шуры-муры крутят нелегально, в их-то возрасте… ай-яй-яй! Мама миа, что делается!
Но пару, видимо, позвали, ибо они испуганно отскочили друг от друга, ушли. Поскучнело… Стоп! Это кто висит на стене дачи Тулиных?! Сна как не бывало.
– Твою мать!.. – ругнулся Сашка, вылезая из машины.
Черемис готов. Через два дня – всем привет. Виктор находился в другом измерении, тем не менее гибель Васкова его потрясла. Даже Аннушка, которая живет исключительно интересами семьи, запричитала:
– Витя, что творится! Прямо напасть на вашу организацию.
– У нас не организация, а государственное учреждение, – обиделся муж.
– Пусть так, – не спорила Анна, – может, вирус какой у вас завелся? Мрут и мрут как мухи…
– Не болтай.
– Ага, не болтай! По городу знаешь чего болтают?! А народ-то, народ… Злые.
– Быдло, – заключил Виктор.
– Илья Николаевич погиб, ты-то чем заниматься станешь?
Отмолчался, говорить неохота. Угораздило же Илью! Теперь кого бы Тулин ни назначил, всякий своих верных людей тащить будет. Черемис свободен, ничего его здесь не держит, семья лишь. Да семья на то и семья – ждать обязаны. Вещи на первое время постепенно утаскивал из дома, Анна однажды озадачилась:
– Вить, а где твой синий костюм?
– В химчистку сдал.
И нормально, поверила. Муж – глава, хочет – сдает тряпки в химчистку, хочет – нет. Вот такое воспитание жены.
Осталось Генашку обставить. Виктор будет действовать так. Завтра, как обычно, навестит брата, Генашка заснет крепким сном (не навсегда, упаси Бог!) Виктор пошурудит в облюбованном креслице, поймает такси и – на автовокзал. Черемис не дурак, поедет в аэропорт на междугороднем транспорте. А то хватятся Черемиса, обнаружат машину в другом городе, сообразят, куда делся, проверят корешки билетов на все рейсы. Ученый, кино про это видел не раз. Путевку оформил в областном агентстве, в частном. Надувают частные агентства, бывало, туда люди едут, а оттуда – шиш. Да ему лишь бы туда.
Держа руль, Виктор насвистывал. Домой катили колеса. Домой… Отвыкать нужно от теплого слова. Он открыл гараж, включил свет, въехал. Наводил порядок полторы недели, Аннушке хозяйство достанется на пять! Но вдруг хлопнули железные ворота гаража. Кто посмел закрыть? Виктор приготовился выдать по первое число… Прямо на него смотрело дуло пистолета.
– Ты?!! Так это ты… – выговаривал он, отступая.
Спина уперлась в полки, отступать некуда. Виктор открыл рот позвать на помощь… но в грудь больно толкнуло и обожгло два раза. Два негромких хлопка, два негромких выстрела. «Никто не услышит», – подумал Виктор, корчась от боли и ища опоры…
На мониторе компьютера фамилии и имена. Они объединены… как бы назвать поточнее? Нечто вроде генеалогического древа, но без родственных связей. В основании – Сергей и его отец. От них отходят линии к живым, убитым, случайно погибшим. Бакшаров вносил в искусственный интеллект всех, с кем пришлось столкнуться, кто так или иначе попадал в круг отца и сына. Но искусственный мозг не выдаст имя, а мозг Славы его назовет – маленькая разница, не так ли? Ворвался взмыленный Сашка с громким требованием:
– Шеф, воды! Простой и холодной!
Проглотил стакан, другой.
– Ну?.. Что? – не терпелось Бакшарову.
– Сейчас… Сейчас… – дышал он, рухнув на диван.
Вера обнимала Сергея. Он не спрашивал, чем она занималась, находясь взаперти, в полной изоляции от мира, не это главное. Теперь прошлое останется прошлым. Утром она поинтересовалась с долей волнения в голосе:
– Сережа, ты хочешь уехать?
– Мы! – подчеркнул он. – Да, хочу. С тобой. Сначала в Швейцарию, несколько дней отдохнем, в это время там красота, а после – гудбай, Европа.
Мечтал увидеть счастливое лицо Веры, но она огорчилась:
– Похоже на бегство.
Сергей внутренне сник, но внешне взбеленился:
– Да, хочу сбежать, совершенно верно. – Это естественно при сложившихся обстоятельствах. Ради чего здесь оставаться? Сохранить доброе имя в случае положительного исхода или стать маньяком-убийцей? Реальнее «или». За что? Я никого не убивал. Допустим, Бакшаров найдет психопата, что дальше? Суды, вытаскивание грязи, скандал. Нет у меня желания в этом участвовать. Я просто хочу жить. Без встрясок. Ты поедешь со мной.
– Я не знаю языка…
– Выучишь, – раздраженно бросил он.
– Мне не по душе твоя затея.
– Ты всегда была упряма. Хочешь, чтобы псих нашел тебя и прикончил? Короче, оставлять тебя я не намерен, ясно? (Ну вот, сейчас расплачется.) Послушай, Вера, ты ведь не одна, со мной. Я помогу с языком. Чего ты боишься?
– Боюсь, – всхлипнула она. – Здесь все мое: город, язык, работа, знакомые… Я боюсь второй раз ступить в одну и ту же воду. (Сергей не понимал.) Если ты меня бросишь там…
– Вот ты дурочка, – обнял он ее, – неужели ничего не поняла? Я люблю тебя, глупая. Вытирай нос и собирайся. Поедем за паспортами и деньгами.
– Когда ты намерен уехать?
– Сегодня, Вера, сегодня. Времени у нас нет.
– Не простившись…
– Никто не должен знать. В известность поставлю только отца.
Сборы были недолгими, Сергей закрыл гараж, сел за руль. Неприятный запах слегка бил в нос – мышь залезла да сдохла, что ли? Сергей осмотрел салон, источник вони не обнаружил. Запах пропадал и возникал: может, где-то кошка дохлая валяется, а ветер доносит? Сергей прощальным взором обводил двор. Сейчас выедет за ворота, запрет на крепкие замки дачу и, возможно, никогда здесь не появится. Все же где-то в машине воняет.
– Вера, посмотри багажник, – попросил, когда та подбежала, – не пойму, откуда неприятный запах в салоне. Не чувствуешь?
Крышка багажника поднялась. Минута, другая… Что она возится? Кроме запасного колеса, двух канистр и веревки там ничего нет. Ну, домкрат еще.
– Вера, ты скоро?
Она молчок. Сергей нехотя встал, направился к багажнику и резко остановился, увидев широко раскрытые глаза, переполненные ужасом.
– Вера… Что с тобой?
– Не подходи! – закричала она, отступая.
– Вера, в чем дело?
– Ты… Все-таки ты… Я знала… Это ты…
– Да что – я? Не понимаю. Тебе плохо?
– Не подходи ко мне!
Вдруг его бессознательно потянуло повернуть голову и заглянуть в багажное отделение… Теперь Сергей точно знал, как шевелятся волосы – словно живые, но то, что он увидел…
В багажнике лежала голова, одна голова. Без тела. Голова со следами разложения… Остолбеневший Сергей все же захлопнул крышку, его вырвало. Отплевавшись, он поискал Веру – ее не было, она убежала в дом. Он бросился за ней, наткнулся на запертую дверь.
– Вера! – закричал. – Открой! Я не понимаю… Это не я…
Она взахлеб плакала, плакала громко и отчаянно. Сергей растер ладонями лицо. Очнуться, очнуться от кошмара. Он спит, с ним не может происходить такое! Дергая с яростью дверь, в ответ он услышал:
– Это ты? Скажи правду, ты?
– Нет! Поверь, нет! – От бессилия Сергей сел у двери, уже тихо, безнадежно повторял: – Почему ты мне не веришь? Почему? Ну, как мне доказать, как? Я не мог этого сделать. Мне подсунули… когда машина стояла на стоянке…
