Джон Мэтьюз - Смертельные послания
Внезапно он напрягся. Вечернюю тишину нарушили голоса, донесшиеся с дальнего конца улицы. Он обернулся и увидел в тридцати ярдах группу мужчин, высыпавших из таверны. Они напоминали докеров, зашедших промочить горло после смены.
Один из них тоже обратил внимание на девушку и в течение нескольких секунд смотрел в ее сторону.
Дав заколебался: остаться или уйти и поискать другую? Чары, связавшие их с девушкой, рассеялись, и, несмотря на то что он стоял в тени и свет газовых фонарей на него не падал, кто-нибудь из этих докеров мог заметить его. Хотя какое это имеет значение теперь, когда половине Нью-Йорка известно его имя, пусть даже его внешность пока остается тайной?
Докер отвел взгляд от девушки и повернулся в сторону оживленно беседовавших товарищей. Вскоре они попрощались и разошлись восвояси.
Только один из них двинулся по улице в направлении девушки, но он лишь мельком взглянул на нее и прошел мимо, после чего свернул на Фронт-стрит.
Юджин оставался на месте до тех пор, пока портовый рабочий не пропал из вида, и только тогда приблизился к девушке:
– Давно вы здесь стоите?
– Пожалуй, что да. – Она попыталась изобразить улыбку. – Но, вероятно, это стоит того, чтобы дождаться подходящего мужчину.
Подобные банальности она наверняка говорила многим, подумал он, но сейчас это не имело значения. Вблизи она выглядела еще более красивой: зеленые крапинки в карих глазах и маленькая родинка над верхней губой, происхождение которой он силился определить – натуральная или нарисованная тушью либо угольной пылью?
– Сколько? – спросил он.
Ему хотелось как можно скорее уйти с улицы, где их могли увидеть вышедшие из таверны люди, и приступить к делу.
– Три доллара, включая плату за номер в пансионе, – ответила красавица, но, увидев промелькнувшую на его лице тень сомнения, поспешила добавить: – Там вполне безопасно. Это легальное заведение.
– Не сомневаюсь в этом. Просто здесь неподалеку у меня имеется собственная комната, и я предпочел бы воспользоваться ею. – Теперь настала его очередь рассеивать сомнения. – Но я все равно заплачу три доллара.
После секундных колебаний его собеседница кивнула. Наверное, это был для нее последний шанс заполучить клиента в этот вечер.
Он вручил ей три доллара. Они пошли вдоль Фронт-стрит, затем повернули направо и вышли на Франкфурт-стрит. Когда они приблизились к докам, он заметил, что настроение его спутницы слегка изменилось. Она явно испытывала неуверенность, если не опасение.
– А что это за комната? Номер в отеле? – спросила она робко.
Нужно в как можно большей степени придерживаться правды, подумал он, иначе она может в последний момент заартачиться.
– Нет, это мой офис в одном из складских зданий, – сказал он вслух. – У меня там имеется также небольшая спальня, поскольку иногда бывает, что я задерживаюсь на работе и возвращаться домой, в Нортпорт, уже поздно.
Девушка кротко улыбнулась, выражая тем самым свое согласие. Он улыбнулся в ответ. Когда они подошли к зданию склада, мужчина открыл дверь и пригласил ее войти.
Он подождал, пока ее глаза привыкнут к темноте, после чего не спеша вытащил из кармана кусок пропитанной хлороформом ткани, смакуя выражение тревоги, постепенно проступившее на ее лице.
Зажав ей этим куском рот и нос, он уложил ее на пол, склонился над ней и принялся наблюдать за тем, как из глаз его жертвы уходит сознание.
Любопытство убило кошку. Сколько еще суеверий существует в отношении кошек? Вероятно, слишком много, чтобы все их можно было привести здесь.
Вам следовало знать, что шпионить за мной не имеет смысла. Следовало знать, что я не оставляю следов, кроме тех, которые оставляю намеренно. Кажется, в последнее время вы только и делали, что демонстрировали, насколько не понимаете, что я из себя представляю. Трус? Такова ваша благодарность за то, что я спас вам жизнь?
Вы осознаете, какому риску я подверг себя, пойдя на это? Как и в случае с другими девушками, выбор подходящего момента, чтобы остаться незамеченным, являлся лишь частью дела. Некоторых из них я резал всего в нескольких ярдах от проходивших мимо людей. Вы прекрасно знаете об этом на примерах девушек в «Плавучем театре» и в опере, не так ли? Я убил их под носом у двух человек, охотящихся за мной. Неужели вы действительно считаете, что трус способен на такое?
Теперь, по крайней мере, мы знаем одно: если вы наконец сложили этот пазл, то вам должно быть известно, что осталась только одна девушка. Настоящая красавица, которая уже находится в моей власти. Тем не менее, в духе трусости, о которой вы говорили, я предоставлю ей шанс.
Как только опустятся сумерки, я отправлю вам еще одно послание с указанием, где вы можете найти нас. Только вы и детектив Ардженти и никакой полиции. Если я увижу полицейских, то тут же убью девушку, и она лишится своего шанса. На вашей совести будет кровь еще одной жертвы.
Если вы придете вдвоем, у вас будет возможность спасти ее. Очень скоро мы выясним, кто из нас трус.
– По-моему, нам не следует идти, – сказал Ардженти. – Я думаю, это ловушка.
– Очень может быть. Но угроза жизни девушки очевидна. Мы ведь не хотим, чтобы ответственность за ее гибель легла на нас? – Джеймсон сделал красноречивый жест рукой. – А это произойдет, если мы будем сидеть сложа руки. И он добьется своего – выставит нас трусами.
Письмо было доставлено около полудня в дом Финли на Гринвич-стрит. Джеймсон тут же послал Лоуренса на Малберри-стрит, и спустя час Джозеф уже был у него. Когда кеб Биделла подъехал к дому, криминалист сверился со своими карманными часами. До сумерек оставалось самое большее два часа. Ардженти прихлебывал кофе, сваренный для него Элис.
– Так, говорите, письмо бросили вам в почтовый ящик? – уточнил он.
– Да, и с учетом его содержания вполне понятно почему. Я сомневаюсь, что он разошлет его копии в редакции газет. Это единственный способ сохранить в тайне нашу встречу от посторонних.
– Вы видели, кто его доставил?
Вместо Джеймсона детективу ответил Лоуренс:
– Элис первой заметила конверт в почтовом ящике и передала его мне. Я огляделся, но никого поблизости не увидел.
– Скорее всего, он использовал уличного мальчишку, – сказал Финли. – Вряд ли бросил его сам.
Джозеф еще раз прочитал письмо.
– Он угрожает нам, поскольку знает, что мы можем не прийти или привести с собой полицию. Он играет нашими чувствами, как играл ими с самого первого дня, – вздохнул он.
– Согласен. Вы совершенно правы. Но на эту ситуацию можно посмотреть и с другой точки зрения. Отчасти мы спровоцировали его, назвав трусом. Он изменил сценарий развития событий, и теперь этот сценарий осуществляется на его, а не на наших условиях, – заметил его напарник.
– Проводя обыск в его доме, мы видели, как он манипулирует этой ситуацией ради достижения своих целей. Нам повезло, что мы остались в живых, Финли. Ему не удалось убить нас тогда, и теперь он хочет получить еще один шанс.
– Я так не думаю.
– Или же, как он заявляет в письме, его оскорбил эпитет «трус». И таким образом он мстит нам.
– Это касается не нас, а девушек.
Ардженти пожал плечами:
– Поэтому он собирается совершить демонстративное убийство этой девушки на наших глазах, а затем скрыться. Разве можно придумать лучший способ доказательства своей непобедимости и нашей некомпетентности?
Закрыв глаза, Джеймсон медленно кивнул. По его телу пробежала дрожь. Он понимал, что Джозеф прав, но разве можно было оставить все как есть? Четыре года охоты за Потрошителем, череда изуродованных тел, которые ему и Колби пришлось осматривать, – и все это только для того, чтобы теперь отойти в сторону и обречь эту последнюю девушку на смерть?
Дав, вне всякого сомнения, отправит в редакции газет еще одно письмо, в котором расскажет о том, что произошло. Они будут заклеймены трусами, а он исчезнет навсегда, достигнув своей цели. Его репутация убийцы, которого так и не смогла поймать полиция, будет увековечена в истории.
– У нас просто нет выбора. Мы не можем допустить, чтобы эта последняя девушка погибла, – Финли возвысил голос, и в нем зазвучали оптимистичные нотки. – Кроме того, это наш первый шанс увидеть Потрошителя вблизи. Увидеть, что он из себя представляет.
– Он играет и на нашем любопытстве. Нашем желании увидеть его лицо после стольких лет, – Ардженти подался вперед. – Это тоже может быть частью дьявольского плана, Финли: чтобы его лицо стало последним, что мы увидим в своей жизни.
Следующее послание пришло только в десять часов вечера.
Лоуренс открыл дверь всего через несколько секунд после того, как его бросили в почтовый ящик. Улица в обоих направлениях была пуста.
– Наверное, тот же самый уличный мальчишка, что и в прошлый раз, – сказал Джеймсон, когда помощник передал ему конверт. – Исчезновение без следа в одно мгновение – их традиционный прием.
