Бернар Миньер - Не гаси свет
— Я могу вам помочь? — спросил мужчина по-мальчишески ломким голосом.
Запах пота все так же окружал его на манер газовой туманности, и Кристина невольно поморщилась.
— Очень на это надеюсь, — ответила она.
Продавец несколько секунд изучал лицо посетительницы, а потом задал следующий вопрос:
— Не чувствуете себя в безопасности, так? Всем нам нужно больше безопасности, — заявил он веским тоном. — Все мы жаждем жить в мире, где негодяев и преступников наказывают по закону, а полицейские защищают честных людей. Всем нам нужны покой и порядок. Увы, мир устроен иначе… Никто нас по-настоящему не защищает. Никто не помогает. Никто не заботится.
«Уж не имеет ли он в виду “я”, когда говорит “мы”?» — спросила себя журналистка.
— Значит, человек должен все делать сам, — продолжал между тем продавец. — Взять судьбу в собственные руки. Особенно если ты женщина в мире мужчин…
— Именно так, — поддакнула покупательница, подумав, что этот шут гороховый невольно изрек истину.
Собеседник послал ей многозначительный взгляд, словно хотел сказать: «Я сразу просек, дамочка, что мы найдем общий язык».
— Вы попали в нужное место, — горделиво заявил он.
— Да я уж вижу. — Кристина решила подольститься к нему. — А вот скажите: всем этим оружием можно торговать по закону?
— Да кладем мы с прибором на закон! — Продавец улыбнулся, извиняясь за грубое словцо, и женщина едва не хихикнула: ротик у мужика был крошечный и толстогубый, совсем как у карпа! — Где он, этот закон, когда мы в нем нуждаемся, а? Не беспокойтесь, все, что я вам покажу, можно на законных основаниях продавать «лицам после восемнадцати». Вам ведь уже исполнилось восемнадцать?
Надо же, у него и чувство юмора имеется… Толстяк подвел журналистку к витрине с огромными автоматическими пистолетами — в фильмах Джона By и Тарантино такими пользуются наемные убийцы.
— Стартовые и газовые, — пояснил он. — Убить из таких нельзя, но внешний вид впечатляет, согласны?
Сильнее всего такие игрушки впечатляют ювелиров и мелких торговцев, когда их приходит грабить мелкая шелупонь, подумалось Кристине.
— Интересно, но мне нужно не это, — сказала она и протянула продавцу листок бумаги. — Вот список.
— Что же вы сразу не сказали… — разочарованно прогундел тот. — Идемте.
Десять минут спустя мадемуазель Штайнмайер покинула магазин, приобретя слезоточивую гранату «Мейс», электрошокер на 500 000 вольт со встроенным LED-фонариком и телескопическую дубинку «Пиранья» из нержавейки длиной 53 сантиметра с рукояткой из неопрена. Все это «богатство» толстяк уложил в спортивную черную сумку. Кристина зашла в бар выпить кофе, а потом спустилась в метро и поехала в сторону дома, чтобы зайти в москательный магазинчик и купить широкий скотч и каттер.
На выходе ожил ее мобильный. Это был Жеральд.
— Она дома, — сообщил он кратко. — Одна.
Кристина едва не расхохоталась, увидев его у выхода со станции Рейнери: бесформенная толстовка с капюшоном, широкие черные штаны-багги с мотней и кроссовки «Пума» с леопардовым принтом — все шмотки размера на четыре больше необходимого. На голове у Жеральда была кепка «Снопбэк» с плоским красным козырьком, а довершали картину темные очки. Брюки его закручивались и сползали вниз, так что их края промокли от снега. Он напоминал карикатуру на рэпера из мультсериала «Южный парк».
— Откуда у тебя эти тряпки? — с ужасом спросила женщина.
— Йо, — ответил ее друг.
— Тебя выпотрошат, чтобы завладеть таким «богатством»!
— Не боись, мамашка, ты тоже отпадно выглядишь.
Штайнмайер подумала, что из-за нелепого прикида в Жеральде мгновенно вычислят чужака, и встревоженно оглянулась на дома за эспланадой и маленьким прудом. Снегопад прекратился, но от земли поднимался влажный ледяной туман.
— Кажется, те типы меня заметили. Наверное, принимают за легавого «под прикрытием», — сообщил ей Ларше. — Я настороже…
Женщина искоса взглянула на него и улыбнулась:
— Ни один полицейский не додумался бы до подобного маскарада… Она все еще одна?
Жеральд кивком указал на один из домов, рядом с которым мелькали те же подозрительные тени, что и в прошлый ее визит в Рейнери.
— Да, с малышом.
— Хорошо. Спасибо тебе, возвращайся домой.
— А ты что будешь делать?
— Езжай… если рискнешь спуститься в метро в таком виде… Здесь все равно опасней — могут раздеть до трусов.
Лицо мужчины сделалось обиженным.
— Ни за что! — с вызовом бросил он. — Я с тобой.
Кристина резко остановилась:
— Слушай меня очень внимательно, Жеральд, и не перебивай, прошу тебя. Знаешь, на кого мы оба сейчас похожи? На двух кретинов! Нас раскроют через тридцать секунд, а нападут еще быстрее. Ты в зеркало смотрелся? Даже в костюме и при галстуке ты выглядел бы незаметней!
— Ладно, но что ты будешь делать?
— Не волнуйся, у меня есть план.
— План? О каком плане ты говоришь? Кроме переодевания…
— Спасибо тебе большое — за все, за поддержку и помощь, но сейчас ты отправишься домой, и это не обсуждается!
— He-а, я остаюсь здесь. — Мужчина прислонился к дереву, оттянул рукав и посмотрел на часы. — Жду пятнадцать минут, потом иду за тобой.
Нервы журналистки были на пределе, и ситуация была слишком опасной, но желание Ларше доказать свою мужественность вызвало у нее невольную улыбку.
— Ладно, — сдалась она. — Сойдемся на двадцати минутах.
Ее собеседник нахмурился:
— Не уверен, что продержусь так долго…
Кристина вгляделась в сгущающийся туман.
— Я тоже не уверена. Тебя могут принять за члена другой банды, с которой они враждуют… Однако будем надеяться на лучшее. — Женщина улыбнулась и решительно направилась в сторону домов.
Она попыталась подбодрить Жеральда, но на душе у нее было неспокойно: их, конечно же, давно заметили и не выпускают из поля зрения.
Кристина шла, сунув руки в карманы и крепко сжимая в руке брелок-баллончик с перцовым газом и электрошокер. Она прекрасно понимала, что, если ее возьмут в кольцо, это не поможет. В висевшей у нее на плече сумке лежали скотч, каттер и дубинка. Трудно даже представить, что будет, если «враги» решат заглянуть внутрь.
До подъезда, как это ни странно, она добралась без помех. Мальчишек, которые в прошлый раз возились с машиной, не было. Ветер разогнал облака, а снег начал подтаивать. В холле никого не оказалось, и мадемуазель Штайнмайер прошмыгнула к лифтам. В ушах у нее зашумело — то ли кто-то врубил на полную мощность стереосистему, то ли кровь побежала быстрее. Да нет, все дело в адреналине…
Двери кабины закрылись, и Кристина достала свой арсенал. Вставила в дубинку две батарейки, повесила ее на запястье и сняла с предохранителя. Продавец советовал использовать не спрей, а гель («… если ветер поменяется, есть риск надышаться…»), но журналистка все-таки выбрала спрей: он требовал меньшей точности, да и использоваться будет не на улице, а в помещении. На всякий случай она обмотала вокруг шеи шарф, чтобы при необходимости закрыть лицо. Теперь все зависит от точности исполнения и скорости движений: женщина раз десять репетировала перед зеркалом порядок действий, но не могла быть уверена, что готова. Подобные трюки классно смотрятся только в фильмах. Кристина сглотнула слюну и сжала в кулаках свое «оружие», стараясь справиться с дурнотой. Лифт остановился, она сделала глубокий вдох и пошла по коридору.
Звук работающих телевизоров. Граффити…
Квартира 19 Б. «Возьми себя в руки, дыши ровно…» Из-за двери неслась музыка. Как тогда… Сердце работало на ста шестидесяти оборотах. Бух-бух-бух… Штайнмайер позвонила и вскоре услышала шаги и поняла, что ее разглядывают в глазок. Дыши…
Дверь распахнулась.
— Какого черта ты сюда приперлась?! — Корделия смотрела на гостью с высоты своих метра восьмидесяти. На этот раз она была одета — в майку и легинсы. С ее лица еще не сошли следы побоев: синяки всех оттенков, от горчичножелтого до черного, лопнувшие сосуды в глазах, нос картошкой… «Интересно, кто над нею “поработал”? — подумала Кристина. — Сообщник? Дружок? За деньги или “за идею”?»
— Ты оглохла? — переспросила стажерка.
Гостья откинула капюшон. Ее обведенные черным карандашом глаза, губы, жирно накрашенные черной помадой, и по-клоунски набеленное лицо произвели впечатление на хозяйку. То ли гот, то ли чокнутая идиотка. А может, она нарядилась для Хэллоуина…
— Черт, не знаю, во что ты играешь, но… — В голосе Корделии звучали злость и страх. — Если он узнает, что ты сюда заявилась…
Рука резко поднимается, и струя спрея летит ей в глаза. «Гадина-а-а-а-а!» — кричит дылда. Она отшатывается и едва не падает. Складывается пополам. Закрывает лицо ладонями и надсадно кашляет. Кристина закрывает половину лица шарфом, толкает девицу ладонью внутрь квартиры, входит за ней и захлопывает дверь. Корделия судорожно трет веки, из глаз у нее текут слезы, она захлебывается кашлем, а Кристина тыкает электрошокером ей между лопатками на уровне шеи. Майка у стажерки такая тонкая, что ее противница чувствует позвонки. Удар в пятьсот тысяч вольт: потрескивание, голубой свет электрической дуги… Тело Коринны Делии сотрясает дрожь, ноги у нее подкашиваются, и она падает, как марионетка, у которой обрезали ниточки. Еще пять секунд — и дело сделано. Конец игры. Девушка валяется на полу — она в сознании, но совершенно дезориентирована и не способна подняться. Электрический разряд мгновенно купировал связь между ее мозгом и мышцами.
