Тимур Свиридов - Призраки в горах
Хан поднялся и резко направился к двери. Жена-пуштунка бросила на него встревоженный взгляд из-под длинных смоляных бровей, замерла возле стопки сложенных одеял и подушек.
Пройдя через две комнаты с доверенными и охраной, Башир-хан вышел во двор за виноградниковые подвесы. Повсюду при его приближении приподнимались разместившиеся с шутурами и асбами [32] люди из охраны Рахманкула. Башир-хан не любил, но уважал густо заросших бородами, чернооких и молчаливых узбеков Hyp Али – удачливого помощника Рахманкул-бека. На них всегда можно было положиться. «Однако, – вдруг снова с яростью и злобой вспомнил он, – даже боевики Hyp Али не смогли выбить из окопа в горах пуле-метчика-шурави! Проклятое невезение! Столько военных неудач за один только день. И плата за все – хрустящий журнальчик с блестящими фотографиями на обложке. И, конечно же, виной всему эти иностранные спецы, соблазнившие меня на авантюру… Воистину, сам Аллах покарал их за вероломство!»
За виноградником начинался короткий пустырь, в ложбинах которого широкими полосами белел снег. Метрах в пятидесяти снег круто уходил вниз, там начиналась небольшая лощина. Хорошая, удобная лощина, если придется спешно покидать кишлак.
Кишлак был вотчиной его двоюродного дяди Камалуд-дина Раджая. Это место хан помнил еще мальчишкой, его отец всегда дружил с Раджаем, часто заезжал к нему в гости. Шахид [33] Камалуддин Раджай был истым муджахедом, ревностно чтившим коран. И, несмотря на то, что в его кишлаке не было масджега [34], он всегда имел муллу, чтобы народ знал грамоту, чтил своего бога и законы, не забывал обычаи предков. Раджай, отчаянный смельчак, не щадивший своей жизни ради дела, погиб смертью храбрых в первый же год войны. Башир-хан и в детстве, и сейчас стремился подражать его храбрости. Но, в отличие от дяди, Башир усвоил и другую мудрость. Недаром говорят: «Поступать прямо и говорить правду просто. Но настоящий мужчина не должен искать простой дороги».
Где-то здесь, в глубине виноградника, должна находиться небольшая скамеечка. Было время, он любил сиживать на ней, глядя на далекие горные гряды, неровные перевалы и островерхие снежные пики на фоне небесной голубизны. Как много времени прошло с тех пор! Уже глядит на Мекку [35] Раджай, а по стране гуляют полчища нечестивых иноземцев. Но что происходит с людьми, с верой, с законами предков? Многие из тех, что воюют в его формировании, похоже, делают это только из страха.
Башир-хан глубоко вдохнул холодный горный воздух и надолго остановил взгляд на небе. Потом сделал еще несколько шагов, наткнулся на скамеечку. Рука нащупала рассохшиеся, потрескавшиеся доски. Осторожно присев на скамеечку, убедился, что она еще крепка.
В отдалении, в винограднике, копошилась охрана, не смея подходить к хану. Инженер недовольно повел бровью – демонстрируют свою бдительность, хотя на самом деле охрана должна быть незаметной ни для глаза, ни для уха!
Подняв голову к ночному небу, он сложил в молитвенном жесте ладони, автоматически прошептал про себя фарз [36] и уаджеб [37], хотя время намаза [38] еще не наступило. Небо простиралось перед ним, огромное, как вера Мухаммеда. Звезды сияли ясно, лишь изредка мерцая. И то ли ночная прохлада стала добираться до него, то ли лучи далеких светил коснулись его души, Башир-хан почувствовал, как по всему его телу прошел колючей волной озноб. Это сразу погрузило его в жгучее преклонение перед мощью небес.
– Аллах-акбар, – тихо прошептал он, совершая жест омовения и прикрывая глаза.
Где-то там, в неизмеримой и черной дали светит его звезда, его проводник по жизни. Ее блеск затерялся среди алмазных россыпей Млечного Пути и холодных галактик. И только астролог сможет отыскать на небе созвездие Льва, в котором светит его путеводная Альджабах [39].
На небе, рисуя длинные резкие прочерки, один за другим сгорели два метеорита. Приняв это за добрый знак, Башир улыбнулся и кивнул самому себе. Он вспомнил, как несколько лет назад в Пешаваре познакомился с известным звездочетом и попросил вычертить ему гороскоп. Старец был красив той строгой и простой красотой, что отличает настоящих служителей Аллаха: седина выбелила ему голову и бороду, и только горящие как уголья глаза своим черным блеском говорили, что дух его еще молод и силен.
Передавая через некоторое время Инженеру его гороскоп, астролог чуть склонил голову.
– Ты великий человек, Башир-хан! – сказал он. – Ты живешь не под планетами, как обыкновенные люди. Твоей судьбой повелевает могучая и страшная Альджа – бах, вошедшая в соединение с Офетопом [40]… Но помни, что неукротимая энергия, страсть и умение преодолевать любые препятствия, каковы бы они ни были, даруются тебе Альджабахом, дабы ты умел прославлять дело Мухаммеда и свершать волю Аллаха. Как только ты начнешь заботиться о собственном благе и богатстве, забывая простых мусульман, жди ужасающих катастроф, а в особенности поражения от огня, пожаров и огнестрельного оружия.
О многом рассказал старец-астролог – и о семье, и о денежных делах, и о болезнях. Отказался только наотрез говорить о сроке смерти. Как ни настаивал Башир-хан, звездочет был непоколебим, повторяя, что рождение и смерть зависят только от воли Аллаха. С тех пор прошло уже несколько лет, сбылись предсказания о ранении и наследстве, убедив хана в правдивости языка звезд.
Неотрывно глядя на небо, он вдруг заметил блестящую движущуюся точку спутника и почти сразу же еще одну, бегущую перпендикулярно первой… «Интересно, чьи это, – подумал Инженер, с отвращением глядя на них, – американские или советские?»
Раздражение взрывной волной вскипело в нем: да будут прокляты обе жадные сверхдержавы, не дающие покоя всему остальному миру. Поглядеть только, даже небо они испоганили себе на потребу, исполняя волю Сатаны. Даже у звезд теперь нет покоя, и там не сыскать девственной чистоты.
В сердцах Башир сплюнул на снег под ноги и сдвинул густые брови. Что говорить, иностранцев он не любил всей душой. Слишком уж много их появилось в последние годы в Афганистане. Конечно, американцы помогают воинам ислама, но их намерения совершенно прозрачны: все это они делают лишь в пику русским и при удобном случае сами бы не побрезговали закабалить маленькую страну.
Пролетавшие в небе спутники напомнили о том, что нет мира и спокойствия на земле отцов. Башир-хан снова ощутил в груди огонь ненависти к иноверцам, жажду священной борьбы и порывисто поднялся со скамьи.
Один из домиков для гостей в саду Камалуддина Раджая занимал Рахманкул-бек со своими головорезами. Направившись в его сторону, Инженер еще не знал точно, для чего он идет туда. Однако неясно чувствовал желание каких-то действий, какого-то решения. Наверное, это лучи Альджабаха вновь вели его судьбу.
У самого дома из темноты при его приближении выступили два высоких муджахеда с автоматами наперевес. Однако, узнав начальника, они почтительно расступились, нырнули в тень. Башир-хан резко открыл дверь и прошел в большую, скудно обставленную комнату, освещаемую в этот ночной час только светом огня небольшой железной печки. После горной свежести в нос ударил спертый человечий дух, запахи шерсти, сырой и старой кошмы. Скривив лицо, Башир-хан быстро прошел первую комнату, брезгливо перешагивая через распростертые на полу спящие тела. Рахманкул оказался в последней, третьей комнате, он еще не спал. На маленьком полотенце были набросаны недоеденные куски чапати [41]. Рядом миска, где в растопленном золотистом жире плавала баранина, тут же чайник и пиалы. Кроме Рахманкул-бека в комнате возлежал на подушках Hyp Али с двумя джигитами. Несмотря на обычай, они не разулись при входе, бросили свои сапоги прямо в комнате, оружие, чалмы и верхняя одежда тоже валялись на полу. Перед каждым лежали скорлупки джауса [42] и пастэ [43].
Сам Рахманкул-бек, видимо, забыл о своем высоком происхождении, сидел перед этими людьми, раздевшись до пояса. На его левой руке, почти у плеча, виднелась перевязь тавеса [44]. Слава Аллаху, здесь хоть не воняло так, как у простолюдинов. Но все равно Башир-хан почувствовал раздражение.
– Назафат джюза имон аст! [45] – резко сказал он, неприязненно поглядывая на людей Hyp Али.
Рахманкул сделал короткий жест рукой, и те, мгновенно поднявшись, быстро удалились.
– Мне бы хотелось поговорить с тобой наедине, – продолжил Башир, даже не поворачиваясь в сторону Hyp Али, и только краем глаза отметил, что смущенный боевик тоже исчез за дверью.
– Чем я вызвал раздражение благородного и храброго Башир-хана? – в тоне Рахманкула, кажется, слышалась только почтительность. – Может быть, вы поедите с нами?
