Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов
— Все! Разбегаемся…
Глава пятая
Бакланов затормозил.
— Они где-то тут…
Пространство пустыря замыкали вокруг невысокие дома — в последнее время, когда жильцов выселили, в нежилых помещениях тут располагались небольшие подпольные конторы, цеха.
Фары осветили свалку металлолома, несколько голых деревьев впереди,
— Да вот же он!..
Впереди темнел брошенный «жигуль».
Хлопнула дверца — Игумнов вышел из машины. Его зам с Баклановым вышли следом.
Надя осталась одна — при рации.
— Аккуратнее, — посоветовал Игумнов. — И начинай передавать…
Надежда нагнулась к рации.
Передача пошла:
— «Внимание! Преступники оставили машину….»
Голос ее перекрыл царящий в эфире бардак, который, впрочем, при первых же ее словах мгновенно исчез.
— Повторяю… Как меня слышите? Прием!
— Вас понял…
Дежурного перебил начальственный голос:
— Точное местонахождение по схеме…
Надежда уже называла.
— Номер машины…
Дежурный по городу отозвался множеством позывных разных патрульных машин. Они получили приказ немедленно следовать в направлении водоотводного канала…
Дежурный с хода перечислил мосты и набережные.
Все названные им патрули — проследуй они в район — могли чуть ли не стеной перегородить переулки-тупички.
Игумнов, его зам и Бакланов успели тем временем мельком осмотреть брошенный «жигуль».
Машина была пуста.
Игумнов дернул ручку багажника — он оказался заперт.
Бакланов привычно по-инспекторски с силой двинул кулаком по крышке она тут же поднялась.
— Вот оно все…
В багажнике лежали два инкассаторских мешка, один из них был уже опечатан. Сбоку валялась скомканная милицейская шинель и рядом оружие — два обреза, а еще револьвер иностранного производства и две гранаты.
— Револьвер «веблей» с боеприпасами, — навскидку определил Цуканов, большой спец по этой части.
Игумнов с силой захлопнул крышку.
— Далеко уйти они не могли.
— Да вот один!..
За машиной, в нескольких шагах, лежал человек в короткой пятнистой куртке армейского образца, руки безвольно разбросаны по сторонам…
Игумнов нагнулся — пробитый пулей висок неизвестного еще кровоточил. На груди кровь тоже не свернулась.
— Охранник со Старой площади… — Он кивнул Цуканову. — Скажи Наде пусть все-таки вызовет «скорую»!
— Понял.
Цуканов вернулся к машине. Игумнов с Баклановым двинулись дальше по пустырю. Зам догнал их, когда они подходили к домам.
— «Скорая» сейчас будет!
— Кто-то идет…
От одного из домов пробирался черный от копоти человек. Он нес ведро.
— Эй, друг!
Человек подошел. Он дежурил в котельной, нес выбрасывать золу. Горячий пепел в ведре поблескивал прожилками красных угольков.
— Никто сейчас не заходил к тебе?
— Нет.
— Тут во дворе одна котельная?
— Две. Вторая во-он она!.. С автоматикой. — Он показал рукой.
До котельной было метров двести пятьдесят. В квадратных окнах горел свет.
Игумнов повторил:
— Аккуратнее. Сначала обойдем вокруг…
— Это обязательно… — поддержал Бакланов.
Огромный, в зимней форменной амуниции «МО-15642» мог служить отличной мишенью.
— Пропадать никому не интересно. У меня в машине еще коньяк. Бутылка «Двина». Грех не попробывать…
— Подарок Дороги?
Бакланов ушел от ответа:
— Знакомый передал.
Вокруг было по-прежнему тихо.
Перед входом в котельную они разошлись. Бакланов остался у двери, Игумнов и его зам двинулись в обход, с двух сторон, навстречу друг другу.
Окна котельной не были занавешаны. Внутри просматривался выложенный кафелем ярко освещенный просторный зал. Трубы были сочно раскрашены в два цвета во иэбежании ошибок. На окнах алела герань.
Какой-то человек в дальнем углу за столом, очевидно оператор, читал книгу. Он не был похож ни на Волокова, ни на его друга, которого описывала Ксения.
Игумнов повернул назад, к дверям. Бакланов и его зам быи уже там.
— Наши едут! — сказал вдруг Бакланов, оборачиваясь.
На пустырь одна за другой въезжали патрульные машины. Послышался звук сирены.
— Теперь им отсюды не выбраться…
В ту же секунду с боковой стороны котельной со звоном вылетели стекла. Бакланов, стоявший ближе других ко входу, ногой распахнул дверь.
— Осторожнее!
Но Бакланов был уже внутри.
Игумнов всем телом в прыжке вломился следом.
Цуканов бросился к окну.
Внутри снова ударил выстрел.
Игумнов проскочил в глубь котельной.
В конце зала на полу, против двери, раскинув руки, лежал человек. По приметам Игумнов узнал второго приятеля Волокова. На уровне головы виднелся выпавший пистолет.
«Макаров»…
Приятель Волокова застрелился.
Человек над книгой за столом по-прежнему не шевелился — видно, преступник приказал ему сидеть тихо, не двигаясь.
— Бакланов!
На грязном кафельном полу сбоку от двери Игумнов увидел гаишника. Бакланов силился что-то сказать. Пуля попала ему в живот. Кровь тонкой струйкой стекала по узкому кафельному водостоку к решетке…
Игумнов словно снова попал в Афган.
Как сон, мелькнул в памяти кровавый бой у Лошкаргаха. Трупы ребят. Пылавшие бэтээры в низине у Трех Мостов.
— Санитаров срочно…
СМЕРДОВСмердов уже принял решение.
Дернул дверь ближайшей кабины телефона-автомата.
— Милиция!
Пухлый интеллигентного вида юноша пулей выскочил на тротуар.
Зам начальника 33-его занял его место. Плотно закрыл дверцу. Набрал номер.
Мысль работала четко. Это сейчас было первостепенным.
— Дежурного по МУРу! Быстро! Очень важно. По поводу нападения на инкассаторов…
— Соединяю.
Смердов был спокоен. Знал:
«Инспекция по личному составу потом легко установит, в какое время я звонил… — Звонки по „02“ записывались и хронометрировались. — Сейчас нападавшие еще не установлены. Мешки с деньгами в розыске. Административный отдел ЦК КПСС вытрясает душу из МВД, а те трясут, как грушу, Московский Главк!..»
— Дежурный слушаю…
— Смердов. Замнач 33-его. У меня данные по поводу этой машины «11–13» и ее владельца…
— Самый момент! Оставайся у трубки.
Начало было обнадеживающим.
«Ну, давай, Смердов! Теперь только не оплошай!..»
В трубке щелкнуло:
— Смердов? — Голос был начальственный, басовитый.
У телефона был генерал, заместитель начальника Главка. Повидимому, его решили сделать крайним в этом деле.
Они знали друг друга.
То, что ответственным назначили именно его, была удача.
— Что у тебя?
— «Жигули» 11–13 мне известны. На них ездил сотрудник КГБ СССР Субанеев Виталий Александрович…
— Ты не путаешь, Смердов?! Знаешь с кем связываемся!
— Абсолютно.
— Пишу! «Су-ба-неев…»
— Он использовал списанный номер. Вот его адрес…
Генерал быстро записывал.
— Так…
— Из КГБ он уволен. В последнее время работает в Спецохотхозяйстве, женат…
— Так… Так… — Генерал словно отчекрыживал на бумаге. — Так… Молодец…
У телефонной кабины крутились какие-то люди, заходили сбоку, показывали в стекло, что хотят звонить. Смердов повернулся к ним спиной. Никакой силой нельзя было сейчас вытащить его из кабины.
— Теперь связи Субанеева…
— Знаешь?
— Это бывшие сотрудники розыска 33-его отделения — Голицын и Волоков…Вот их адреса…
— Пишу.
— Волоков судим за превышение власти. Оба в последнее время работали егерями в том же Спецохотхозяйстве вместе с Субанеевым…
Генерал, наконец, все усвоил.
— Спасибо, Смердов…
Зам из 33-его сделал ему поистинне царский подарок.
— Я тебе этого не забуду.
Смердов и сам понимал. Он спас заместителя начальника Главка. А может и сам Главк от разгрома, который обязательно последовал бы, если бы нападение не было раскрыто сразу.
Со звонком Смердова все менялось.
Главк мог теперь немедленно доложить наверх — в Министерство, в Адмотдел ЦК КПСС:
«Особо-опасное преступление, совершенное в Москве в день закрытия съезда партии раскрыто столичной милицией в течение получаса по горячим следам. Московская Краснознаменная готова и впредь выполнить любое задание Партии и Правительства. „МУР есть МУР“»!..
Смердов опустил глаза, чтобы не видеть озлобленые физиономии за кабиной.
— Мы к этому еще вернемся, Смердов…
Генерал переключил его на коммутатор. Снова возник дежурный по МУРу.
— Смердов! Откуда звонишь?
«По фамилии и на „ты“! Добрый знак!»
— От «Новоарбатского». У «Гастронома».
