Эллери Куин - Тайна французского порошка. Этюд о страхе
— Куда вы отправились, Бек, после того как ушли из «Ангела и короны»? — спросил Холмс, отпустив ростовщика.
— Куда я отправился? Я пошел домой, в постель.
После того как Холмс понизил тон, Бек пришел в себя и теперь был настроен враждебно.
— Да, — проговорил Холмс задумчиво, — похоже, что это так. Возвращайтесь в постель, сэр. Сожалею, что напугал вас.
Холмс бесцеремонно повернулся, и я вслед за ним. Когда мы дошли до угла, я обернулся и увидел, что Бек все еще стоит перед ломбардом. В своем странном облачении, с высоко поднятой в руке лампой, он казался карикатурой на статую Свободы, подаренную Соединенным Штатам народом Франции, огромную, полую бронзовую статую, которая ныне стоит у входа в нью-йоркскую гавань.
Мы вернулись к месту преступления и увидели, что труп бедной Полли обнаружен. Большая толпа любопытных, одержимых болезненной страстью к такого рода зрелищам, забила вход на улицу, в то время как фонари официальных лиц рассеивали мрак вокруг места происшествия.
Холмс мрачно созерцал эту сцену, засунув руки глубоко в карманы.
— Нет никакого смысла выдавать наше присутствие, Уотсон, — пробормотал он. — Это только повлечет за собой бесплодные объяснения с Лестрейдом.
Меня не удивило, что Холмс предпочитал не раскрывать нашу роль свидетелей жуткого происшествия. Он действовал сообразно своим методам; к тому же в данном случае задето было его самолюбие.
— Давайте улизнем потихоньку, Уотсон, — с горечью сказал он, — как подобает безмозглым идиотам, какими мы оказались.
Глава 7
— Дело в том, Уотсон, что вы не заметили укутанного в плащ Джозефа Бека, который выходил из трактира как раз в тот момент, когда девица собралась на улицу. Вы следили только за мной.
Я с горечью сознавал, что не он, а я был виноват в происшедшем, хотя в его тоне не было и намека на это. Я пытался признать свою оплошность, но он прервал мои извинения.
— Нет, нет, — сказал он, — только из-за моей глупости злодей ускользнул из наших рук, а вовсе не из-за вас!
Опустив голову на грудь, Холмс продолжал:
— Когда я вышел из трактира, девица заворачивала за угол, Бека нигде не было видно, и я мог только предположить, что он либо отправился в другом направлении, либо притаился в одном из ближайших темных парадных. Я остановился на первом предположении и пошел за девицей. Свернув за угол, я услышал звуки приближающихся шагов, и краем глаза увидел, как какой-то мужчина в плаще идет за нами. Конечно, у меня и мысли не было, что это вы, — притом, честно говоря, ваша фигура не слишком отличается от фигуры Бека, Уотсон, — я решил, что крадущийся мужчина — это наш ростовщик. Я, в свою очередь, спрятался, и когда услышал крик, то подумал, что мне удалось выследить Потрошителя. После чего напал на него и обнаружил мою непростительную ошибку.
Мы закончили свой утренний чай, и Холмс в ярости шагал по гостиной на Бейкер-стрит. Я встревоженно следил за его движениями.
— Потом, — продолжал Холмс с ожесточением, — пока мы были поглощены своими неудачами, Потрошитель нанес удар. До чего же наглый этот дьявол! — воскликнул он. — Презрение ко всему и всем, невероятная самоуверенность — вот спутники его преступлений! Верьте мне, Уотсон, я засажу чудовище в тюрьму, даже если это будет последним делом моей жизни!
— Похоже, что с Джозефа Бека подозрение снято, — сказал я, пытаясь рассеять горькие мысли Холмса.
— Безусловно. Бек не мог добраться до дома, смыть с себя кровь, раздеться, облачиться в ночную сорочку и колпак до нашего прихода.
Холмс схватил трубку из вишневого дерева, персидские шлепанцы и тут же в сердцах отбросил их.
— Уотсон, — сказал он, — единственное, чего мы достигли вчера вечером, это устранили одного подозреваемого из миллионов людей, проживающих в Лондоне. Такими темпами мы сумеем выследить преступника где-то в следующем столетии.
Я не мог ничего возразить. Но Холмс вдруг расправил свои худые плечи и устремил на меня взгляд стальных глаз.
— Довольно об этом, Уотсон! Уподобимся Фениксу. Одевайтесь, мы нанесем еще один визит в морг доктора Мэррея.
Через час мы стояли на Монтегю-стрит перед входом в эту мрачную обитель. Холмс внимательно оглядел жалкую улочку.
— Уотсон, — сказал он, — я хотел бы иметь более детальное представление об этом районе. Пока я побуду здесь, не можете ли вы разведать, что находится на ближайших улицах?
Горя желанием загладить вину за ошибки предыдущего вечера, я с готовностью согласился.
— Когда вы закончите осмотр, вы наверняка найдете меня в приюте.
И Холмс вошел в ворота.
Я обнаружил, что на Монтегю-стрит нет обычных магазинов. Дальняя сторона улицы была застроена складами, которые смотрели на меня запертыми входами и не подавали никаких признаков жизни.
Но, повернув за угол, я увидел более оживленную картину. Там находилась палатка зеленщика, возле которой домашняя хозяйка выторговывала кочан капусты. В следующем доме помещалась табачная лавка. За ней виднелась маленькая, невзрачная пивнушка, над дверью которой висела потрепанная вывеска, изображавшая кеб.
Мое внимание вскоре привлек широкий проем на той стороне улицы, по которой я шел. Оттуда доносился пронзительный визг. Я прошел под старой каменной аркой во двор и очутился на бойне. В углу в небольшом загоне сбились в кучу четыре тощие свиньи. Подручный мясника — молодой парень с мощными бицепсами, в окровавленном переднике, хладнокровно делал свое дело.
Я отвернулся. Мое внимание привлек вид идиота, в котором Шерлок Холмс и его брат Майкрофт признали Майкла Осборна. Он сидел на корточках в углу бойни, забыв обо всем на свете, кроме действий мясника. Он пожирал глазами окровавленные туши животных с поистине патологическим интересом.
Проделав предварительную работу, подручный мясника отошел назад и удостоил меня улыбки.
— Хотите разжиться куском свинины?
— Надо сказать, что ваша работа ведется не в самых чистых условиях, — сказал я с неприязнью.
— Чистых, говорите, — усмехнулся парень. — Да здесь людей от многого другого тошнит, сэр! Плевать им, если свинина чуть-чуть подпачкана, и они правы, черт побери! — Он подмигнул. — Особливо девки. Они по ночам больше думают о том, как свою шкуру уберечь.
— Вы имеете в виду Потрошителя?
— А кого же еще? Из-за него все потаскушки в последнее время дрожат.
— А вы знали девушку, которая была убита вчера вечером?
— Знал. Дал ей на днях вечерком два с половиной шиллинга. У бедной девки нечем было заплатить за квартиру, а я не жадный. Не могу видеть, когда девушка топает по улицам в тумане оттого, что ей негде спать.
Чисто инстинктивно я продолжил этот малоприятный разговор.
— У вас нет никакой идеи насчет того, кто же все-таки Потрошитель?
— Почем мне знать, сэр? Да хоть ваша милость, а что? Он вполне может быть джентльменом. Согласны?
— Почему вы это говорите?
— Почему? Потому что джентльмен накидкой прикроет свою одежду, и кровавых пятен не видать! Согласны? Ну, ладно, надо разделывать тушу.
Я поспешно покинул бойню, унося с собой образ Майкла Осборна, сидящего на корточках в углу, не отводя слезящихся глаз от кровавого зрелища. Что бы ни говорил Холмс, для меня этот жалкий изгой общества оставался главным подозреваемым.
Я обогнул площадь и вошел в морг через ворота на Монтегю-стрит, собираясь пройти в приют. В морге не было никого. Пройдя вдоль помоста, я подошел к столу, стоявшему на возвышении. На нем лежало тело, прикрытое белой простыней. Я постоял, задумавшись, потом, побуждаемый неясным чувством, откинул простыню с лица.
Страдания Полли отошли в прошлое, и ее мраморное лицо отражало покорное приятие того, что она обнаружила по ту сторону ограды. Я не считаю себя сентиментальным человеком, но думаю, что в смерти, как бы она ни наступила, есть определенное достоинство. И хотя я не отличаюсь религиозностью, я прошептал короткую молитву о спасении души несчастной девушки.
Холмса я нашел в столовой приюта в обществе лорда Карфакса и мисс Селли Янг. Последняя встретила меня приветливой улыбкой.
— Доктор Уотсон, позвольте мне принести вам чашку чая.
Поблагодарив, я отказался. А Холмс быстро сказал:
— Вы вовремя пришли, Уотсон. Его светлость собирается предоставить нам кое-какую информацию.
Его светлость, казалось, несколько колебался.
— Вы можете с полным доверием говорить при моем друге, ваша светлость.
— Извольте, мистер Холмс. Майкл уехал из Лондона в Париж примерно два года тому назад. Я ожидал, что он будет вести беспорядочный образ жизни в этом самом безнравственном из городов, но тем не менее старался поддерживать с ним связь. И я был удивлен и обрадован, когда узнал, что он поступил в Сорбонну, чтобы изучать медицину. Мы продолжали переписку, и я стал оптимистически смотреть на его будущее. Казалось, мой младший брат открыл новую страницу своей жизни.
