Флетчер Нибел - Семь дней в мае
Миллисент Сеньер и Элеонор Холбрук вместе смотрели передачу в Нью-Йорке, потягивая виски с содовой и льдом из высоких бокалов.
— Господи боже мой, — воскликнула Милли, — неужели он собирается уволить Джима?
Шу вспомнила руки офицера морской пехоты, обвивавшие ее шею, и подумала: «Должно быть, Джигс хорошо справился со своим делом. Может быть, его сделают генералом или еще кем-нибудь». Вслух она сказала:
— Не все ли равно, Милли? Люблю этого Лимена.
— Я высоко ценю генерала Скотта. Это один из лучших умов в правительстве. В течение ряда месяцев его советы по бесчисленному множеству вопросов, встававших передо мной и другими гражданскими ведомствами, были чрезвычайно ценными, часто незаменимыми. Я знаю, что он пользуется большим уважением среди своих соотечественников. Я разделяю это мнение. Когда мне стало известно о его участии в плане организованного сопротивления договору, я не поверил. Но генерал Скотт, со свойственной ему честностью и прямотой, откровенно признался мне, что дело обстояло именно так.
В шифровальной комнате штаба Тихоокеанского флота в Пирл-Харборе, на Гавайских островах, лейтенант Дорси Хаф включил радио на полную мощность, чтобы заглушить стук пишущих машинок, на которых матросы с надетыми на голову наушниками печатали телеграммы, рассылаемые на Окинаву, в Сан-Франциско, на остров Мидуэй и кораблям, находящимся в море. Ноги Хафа покоились на письменном столе, на коленях лежал раскрытый журнал. «На кой черт такие цветистые фразы, если хочешь уволить парня только за то, что он ставит на лошадок? — пробормотал он вполголоса. — Этот Лимен, должно быть, терпеть не может азартных игр».
В сборном домике в пустыне Нью-Мексико полковник Джон Бродерик злобно пнул ногой треногу, на которой стоял телевизор. Приемник с грохотом полетел на пол.
— Хватит с меня этой идиотской проповеди! — прорычал он сидящему рядом майору. — По-моему, в Белом доме засел коммунист, да, да, в самом Белом доме!
— Более того, я отдаю должное твердости его убеждений: генерал отказался прекратить дальнейшую борьбу против договора. Поэтому у меня не оставалось иного выбора, как предложить генералу Скотту подать в отставку. Вчера вечером он вручил мне прошение. Несмотря на мое глубокое сожаление о том, что нация лишается талантов этого способного генерала, я принял его отставку.
В редакциях газет по всей стране зазвенели звонки телетайпов: «ПОСЛЕДНЯЯ НОВОСТЬ: ГЕНЕРАЛ СКОТТ СМЕЩЕН».
Адмирал Фарли Барнсуэлл в своей каюте на борту «Эйзенхауэра» в Гибралтаре дернул себя за ухо и задумался над своим положением. Раз Джирард погиб, то мог ли президент каким-нибудь образом узнать о памятной записке, которую он, Барнсуэлл, подписал? Нет, конечно, нет. Мог ли Джирард переговорить с президентом по телефону за время, остававшееся до отправки его самолета из Мадрида? Возможно, но сомнительно. Из береговых учреждений флота Джирард не звонил, и у него было не так уж много времени, чтобы позвонить откуда-нибудь еще. Барнсуэлл нервно потер руки. Теперь ничего не поделаешь — остается только ждать.
— Вместе с тем я сразу же, с соблюдением всех правил этикета, потребовал отставки трех других генералов: начальника штаба военно-воздушных сил генерала Хардести, начальника штаба армии генерала Диффенбаха и генерала Райли, командующего морской пехотой. Поскольку все эти генералы честно и мужественно следовали своим убеждениям, я буду просить конгресс не лишать их положенной при выходе в отставку пенсии. Это лишь небольшая компенсация за долгие годы служения стране. Между прочим, могу сообщить, что в ближайшем будущем я представлю конгрессу, когда он вновь соберется, законопроект об увеличении не только пенсий, но и денежного содержания военнослужащих.
Адмирал Топпинг Уилсон, командующий Тихоокеанским флотом, рассеянно слушал речь президента в своем доме на вершине холма в Гонолулу. Телеграмма от президента, полученная двенадцать часов назад и извещавшая об отмене назначенной на субботу тревоги, означала, что «операция Прикнесс» провалилась. Теперь он словно оцепенел. Что его дернуло впутываться в эту безумную авантюру Скотта? Он радовался, что все это кончилось. Честно говоря, что еще мог бы сделать Скотт, кроме того, что уже делает Лимен? Уилсон провел пальцем по серебряным звездочкам на воротнике и вспомнил те дни, когда он, стоя на мостике крейсера, вел корабли в Пирл-Харбор мимо вон того мыса. Он словно вновь ощутил соленые брызги на щеках и почувствовал себя бесконечно старым.
В рабочем кабинете прекрасно обставленного загородного дома в Коннектикуте Гарольд Макферсон тяжело опустился в кресло перед пишущей машинкой. Он вынул последний лист как раз перед тем, как началось выступление президента. Теперь он медленно разорвал всю пачку отпечатанных листов сначала пополам, потом на четыре части и, наконец, на восемь частей. Подойдя к плетеной корзине для бумаг, он бросил в нее обрывки, проводив взглядом прилипшие к пальцам последние клочки. Страна погибла, думал Макферсон. Погибла. Можно хоронить. Коммунисты добрались до Джордана Лимена, и вся наша долгая борьба пошла прахом. Он налил полстакана виски и выпил одним глотком. Мрачно вертя стакан в руках, он разглядывал вырезанные на стекле инициалы, потом с силой швырнул его через всю комнату. Стакан попал в старинный мраморный камин и разбился вдребезги.
— Разумеется, я немедленно принял меры для замещения освободившихся после отставки генералов вакансий, с тем чтобы не пришлось беспокоиться о безопасности Соединенных Штатов. Я назначаю адмирала Лоренса Палмера, нынешнего начальника штаба военно-морских сил, новым председателем комитета начальников штабов. Председатель Верховного суда Соединенных Штатов любезно согласился принять присягу от адмирала Палмера сегодня днем в моем кабинете.
Могут, конечно, сказать, что адмирал Палмер был не меньшим противником договора, чем его бывшие коллеги по комитету начальников штабов. Это верно. Но, раз президент принял решение и раз оно было утверждено сенатом, адмирал подавил свой голос протеста и присоединился ко многим другим военным руководителям, сплотившимся вокруг главнокомандующего. Адмирал Палмер — исключительно способный военачальник, обладающий широкими военными знаниями, и я уверен, что он вполне справится со своими обязанностями.
В особняке Скотта в Форт-Майере Диффенбах медленно вытащил из бумажника десятидолларовую бумажку и протянул ее Скотту. Бывший председатель комитета прищурился и посмотрел в окно на Капитолий, освещенный полуденным солнцем. «Мне так и не удалось расшевелить Палмера», — подумал он.
В Маунт-Тандере генерал Гарлок уставился на телевизор. Он был совсем сбит с толку. Визит Джима Скотта и Билли Райли во вторник вечером все эти четыре дня не давал ему покоя. Правда ли, что президент знает больше того, что говорит? Следует ли ему попросить аудиенции в Белом доме и рассказать президенту об этом визите? Как велит поступить его долг? Он подался вперед и продолжал слушать речь Лимена.
— Новый начальник штаба военно-воздушных сил уже назначен. Это генерал Бернард Рутковский, возглавлявший до сих пор объединенное командование ПВО североамериканского континента. Его жизнь и служба являются примером для будущих поколений американцев. Его боевые заслуги и исключительные способности как военного тактика и стратега говорят сами за себя. Генерал Рутковский был приведен к присяге вчера вечером в Белом доме. Я убежден, что он будет отлично нести службу бок о бок с адмиралом Палмером.
Армия, морская пехота и военно-морские силы имеют вполне квалифицированных заместителей командующих, которые временно вступили в командование соответствующими видами вооруженных сил.
Джигс Кейси сидел между женой и своим старым другом Маттом Гендерсоном в столовой своей арлингтонской квартиры. Мардж прошептала на ухо Кейси:
— Извини меня, что я устроила такой скандал из-за Нью-Йорка, милый. Я и не подозревала, что происходит что-то важное.
Кейси только улыбнулся.
Гендерсон встал с дивана, рассеянно ощупывая кончиками пальцев багровую шишку под левым глазом:
— Ей-богу, не слишком ли много для простого деревенского парня за одну неделю? А что, если парень приготовит себе что-нибудь выпить?
— Валяй, — сказал Кейси, — и нам с Марджи тоже приготовь.
Когда Гендерсон вышел на кухню, Мардж спросила:
— Джигс, правда, что на этой неделе готовился переворот или что-то в этом роде?
Кейси с удивлением взглянул на жену:
— Не знаю, Мардж, правда, не знаю. У меня нет никаких точных сведений.
В другом пригородном районе, по ту сторону реки, Билл Фуллертон стоял в тени огромного бука позади своего дома и слушал радио, стоящее на столике летней кухни. Какая же, черт возьми, связь между всем этим и звонком Поля Джирарда в понедельник вечером? А тот список секретных баз, который требовал президент Лимен во вторник утром? «За тридцать лет, что я просидел в бюджетном управлении, постоянно имея дело с Пентагоном, — подумал он, — я научился чуять, где нечисто, как бы ни прятали концы в воду, а это дело определенно подозрительно пахнет. Не связано ли оно с какой-то военной операцией? А эта база „У“ — где же она все-таки находится, черт ее побери?»
