Фридрих Незнанский - Ящик Пандоры
48
«Ровно десять минут — переодеться». Даже в самых парадных случаях Ника не тратила на переодевания и косметику больше пяти минут: минута — колготки, вторая — юбка или брюки, третья — блузка, четвертая — немного помады на губы, тушь на ресницы, пятая — обзор в зеркало. Сейчас она все это проделала за две с половиной, пожертвовав обзором, подошла к маленькому старому секретеру и вынула из потайного ящика свою единственную драгоценность. Задрожали на шее золотые стебельки, лепестки-заиграли цветами радуги. Но не было времени любоваться на себя в зеркало, и Ника достала из того же ящика длинную плоскую коробку.
Стрелковый пистолет, полученный ею в качестве приза на соревнованиях, был совсем новый. Но все-таки она прочистила его по всем правилам науки, нашла коробку с патронами, зарядила оружие и опустила в просторный карман широкой летней юбки.
Несколько секунд поразмышляла в коридоре над тем, какую обувь одеть, но выбор был небольшой, единственные приличные босоножки все еще- находились в списке вещественных доказательств и посему не могли быть ей пока возвращены. Затем прошла в кухню, закрыла окно. Хотела было пойти закрыть окно в комнате, но раздумала — пусть проветривается. С лестничной площадки доносились голоса, старший лейтенант Горелик с шофером Митей остались ее «подстраховывать» на всякий случай и заодно заключали пари по поводу предполагаемого чемпиона по футболу. «Всё вернулось на свои места»,— сказала Ника, но тут же поймала себя на том, что уговаривает себя, потому что знала — ходит еще по свету Валерий Транин и пока он жив, ей не будет покоя. Еще вчера казалось: лишь бы маленький был с ней, лишь бы ничего с ним не случилось, , она готова простить всех и вся. Нет, сегодня, когда Кешка здесь, рядом, она уже не могла прощать тех, кто мучил его, ее саму, тех, кто убил Анну. Они не должны существовать на земле. Судьба распорядилась без ее помощи, уже не существует и не будет существовать никогда Валерия Зимарина.
Ника подошла к двери, протянула руку к замку и замерла. Из комнаты послышался странный звук, как будто упал с дивана на пол Кешкин плюшевый мишка. Она знала, что не надо входить в комнату, надо открыть дверь, звать на помощь, но она уже шла туда, сжимая в кармане рукоятку пистолета. От распахнутого окна ей навстречу шел человек и держал в руках не то веревку, не то проволоку. Молнией сверкнула мысль — вот так он убил Анну. Это Транин. Он мучил ее сына. Он отнял у нее самой три дня жизни, что показались ей нескончаемым веком ада.
— Ну, недоросток херов, говори, где сумка, а то я твою куриную шею...
Он был уже совсем близко, он еще что-то говорил, требовал, чтобы она сказала, где Бил. Но страх ее остался где-то там, в коридоре, и когда Транин подошел совсем близко и поднял руки с металлической петлей, она быстрым движением выхватила из кармана пистолет и выстрелила в упор. У Транина отвалилась челюсть — как будто от сильного удивления, Нику обдало зловонием? но она выстрелила еще раз, Транин осел на пол, а она все стреляла, стреляла, пока не кончились патроны, продолжала стрелять холостыми — до тех пор, пока чьи-то сильные руки не схватили ее и не оттащили от тела Транина.
Старший лейтенант Горелик бросился к окну и закричал истошным голосом:
— Он из соседней квартиры по доске прошел! Это другой подъезд! Поэтому мы его и пропустили!
Никина квартира снова наполнилась народом. Горелик и шофер Митя со скоростью звука бросились вниз по лестнице.
Ирина поила Нику водой из-под крана, но успокаивала всех сама Ника, приговаривая: «Вы не беспокойтесь, я действовала в пределах необходимой обороны. Так ведь, Константин Дмитрия?».
Полковник Романова с прокурором-криминалистом Моисеевым заняли оборону в дверях и не пускали в квартиру Шахова, который держал на руках Кешку.
У стены стоял Меркулов и отрешенным взглядом смотрел на Нику. Нет. Не на Нику. Он смотрел на ожерелье, у которого был сломан золотой листочек, а в орнаменте сверкала латинская буква «N»...
Когда оцепенение прошло, Меркулов протянул руку к телефону и набрал нужный номер:
— Говорит Меркулов из прокуратуры федерации. Срочно направьте дежурную следственно-оперативную группу по месту совершения убийства. Диктую адрес...
Меркулов положил трубку и не терпящим возражений тоном сказал, обращаясь сразу ко всем:
— Ирина забирает Кешу, и Горелик везет их ко мне домой. Виктору Степановичу придется задержаться, также и тебе, Семен. Шура, дождись бригаду и сразу езжай на Петровку...
— Ну почему мы никуда не едем? — оглашал Кеша криком подъезд.— Почему вы нас с дядей Витей никуда не пускаете, тетя Шура и ты дедушка Семен!
Ника подошла к двери, взяла сына у Шахова, сказала еле слышно:
— Маленький мой, ты сейчас поедешь с Ирой в одно место, я туда скоро приеду.
Ура! Ира мне разрешает дудеть!
Ника поцеловала его и снова сказала очень тихо:
— Господи, какой же ты у меня глупенький...
Прибежали Горелик и Митя: в квартире в соседнем подъезде они нашли инвалида с кляпом во рту, привязанного к своей коляске.
— Дядя Толя! Вези нас скорее в одно место! С Ирой! Я вам буду играть на трубе!
Ника отрешенным взглядом следила, как закрывались автоматические двери лифта, не слышала, как ее о чем-то спрашивал Меркулов. Когда поняла — тронула красивое ожерелье, ответила задумчиво:
— Виктор Степанович всю жизнь ждал меня, это залог нашего будущего.
Она не заметила, как подошел Шахов, почувствовала его руки у себя на плечах.
— Константин Дмитриевич, это ожерелье досталось мне при весьма тягостных обстоятельствах, очень много лет назад. У меня такое впечатление, что вы им очень заинтересовались. Почему?
Меркулов достал из нагрудного кармана фотографию:
— Это моя мать. Она была убита... тоже много лет назад... из-за этого ожерелья.
У Шахова кровь отлила от лица, обнажился шрам на щеке.
— Константин Дмитриевич... Это невозможно...
С улицы послышались сирены милицейских машин.
— ...Это невозможно... Я должен... обязан дать вам объяснения. Когда все это — все это будет закончено.
Следственно-оперативная группа приступила к осмотру. Дежурный следователь потерял дар речи, обнаружив среди свидетелей начальника московского уголовного розыска, двух прокуроров — из республиканской и московской прокуратур — и союзного министра. С самого начала стало ясно, что расследование убийства бежавшего из мест заключения Транина будет проведено максимально объективно и не повлечет за собой никаких юридических последствий для Вероники Славиной.
* * *Номенклатурный дом из красного кирпича, построенный усилиями ХОЗУ бывшего Совмина, в котором проживал Красниковский, стоял рядом с метро «Фрунзенская». Троица в составе Грязнова, Монахова и Турецкого прикатила в ремонтном пикапчике под видом бригады слесарей. Все были сосредоточены, одеты в телогрейки и сапоги и несли в руках ящики с инструментарием, резиновые шланги и прочие нужные для работы причиндалы. Дежурная тетя Фрося встретила их как родных:
— Наконец-то, братва, приехали, спасибо вам, заявка дадена еще с неделю назад, а жильцы, люди сурьезные, жалятся: в унитазах непорядок, срамотища оттедова всякая то и дело вылезает.
Бригада двинулась по этажам искать причину засора, пока не оказалась у заветных дверей квартиры, занимаемую товарищем Красниковским, известным борцом с организованной преступностью, в прошлом не менее знаменитым боксером-полутяжем, чемпионом спорт-общества «Динамо».
Хитрые импортные замки Грязнов открыл довольно быстро с помощью подбора ключей: в его связке, полученной в свое время от профессионального квартирного вора, их было более двухсот. Правда, Грязнов утверждал, что в * своей предыдущей жизни он был квартирным взломщиком и кое-какие навыки, видно, перешли в эту. Визитеры ожидали увидеть квартиру, оформленную в соответствии с данными, полученными негласным следствием. Но вместо пред ними предстал спортивный зал средних размеров. Мебели почти не было, на полу лежали маты, а с потолка свисала бокрерская груша. У окна стоял, сверкая стальными деталями, заграничный станок для накачки мускулатуры, каким пользуются культуристы всех стран. Где в этом царстве брутальности могли затеряться маленькие хрупкие дискеты?
— Он что, спит вот на этой койке? — спросил совсем растерявшийся Монахов, указывая на массажную кушетку.
— Может, мы не туда попали, а? — Турецкий тоже был растерян.
Но в самом большом столбняке находился Грязнов:
— Не, ребята, тут что-то не так. Но я же знаю, что Артур живет в этом доме.
Слава, разве должны быть сомнения, что это его квартира? Вон его тренировочный костюм валяется с вензелем «АК».
— Но делать нечего, давайте приступим,— сказал Турецкий.
Сыщики разделили зал, кухню, ванную, кладовку и коридор на квадраты и приступили к заведомо незаконному обыску. Через тридцать пять минут в оперативной среде началось волнение. Через час Грязнов, словно собираясь качать мускулатуру, сел в крохотное креслице станка для культуристов и произнес надгробную речь:
![Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]](/uploads/posts/books/37716/37716.jpg)
