Лилия Лукина - Судьбе наперекор...
— Что за совет в Филях? — подойдя, спросила я.— Прикидываете, как круговую оборону организовать?
— Вы не смейтесь, Елена Васильевна,— серьезно сказал Вячеслав.— Я в Чечне сначала срочную отслужил, а потом по контракту. А что живой и невредимый вернулся, так это потому, что у меня чутье на опасность крысиное. Поэтому предлагаю — ездить вы теперь будете только на джипе. Я в частном доме живу и машину на ночь во дворе ставлю, а там к ней никто не подойдет.
— Слава, не обольщайся, кому надо — подойдут,— попробовала я остудить его пыл.
— Ну, если жизнь недорога, то могут попробовать. У меня «кавказец» во дворе, а это не зверь, это оружие. Сережка у меня в соседнем доме живет,— продолжал он,— и вашу «девятку» мы у него во дворе поставим. Телефоны у обоих есть, так что в любое время дня и ночи отвезем, куда надо. И не возражайте! — решительно закончил он.
— Слава, мне нравится твой подход к делу, но давай не будем забывать, что директор все-таки я. Поэтому забудь о том, что все бабы — дуры, и объясни мне толком, чего конкретно ты опасаешься, а уж я, недалекая, постараюсь понять.
— Вы себя к дурам не причисляйте, не надо!— огрызнулся он.— Только к собственной безопасности вы относитесь небрежно. А мне почему-то хочется с нормальными людьми да с нормальным начальником поработать подольше. Вот такая блажь на меня накатила! Вы, что, думаете, я не знаю, как Тольку с отцом угрохали? Прекрасно знаю! А я не мальчик нецелованный! Я на войне был и очень хорошо представляю, как этот киллер гребаный подготовлен. Вы из этого дела, как я понял, выйти не хотите, будете и дальше копать и, что думаете, эти сволочи вас в покое оставят? Позволят безнаказанно им мешать? А что они могут предпринять одному богу известно, у них, я смотрю, на все случаи жизни какая-нибудь гадость подготовлена. Поэтому конкретно я вам ничего сказать не могу, просто нужно жить и оглядываться, причем постоянно. Ясно, госпожа директор? — яростно сверкая глазами, спросил он.
— Успокойся, Слава,— я похлопала его по руке.— Ты можешь себе представить сумму в «зеленых» со многими-многими нулями, которую такие ребята берут за свою работу? Сомнительно, чтобы я таких денег стоила.
— Сами по себе не стоите! — злясь на мою непонятливость, согласился он.— Но вы стоите у них на пути, а они ни перед чем не останавливаются — сметут вас и не заметят. Одним больше, одним меньше — им уже без разницы.
— Ясно, Вячеслав,— устало сказала я.— Прав ты, конечно. Извини, что я погорячилась. Только от снайпера или еще чего-нибудь подобного вы меня все равно не спасете, а вот голову свою вполне можете подставить. Значит, лучше всего вам держаться от меня подальше.
— Ничего не получится,— неожиданно подал голос Сергей.— У нас приказ Наумова вас охранять, а мы пока работаем у него, он нам зарплату платит. Так что придется вам нас терпеть.
В ответ я только вздохнула и отдала ему ключи от своей машины, а воодушевленный его поддержкой и своей маленькой победой Слава тут же стал развивать свою мысль дальше.
— Правильно, Елена Васильевна. Чего попусту рисковать? Ведь, если вдуматься, то не так уж это и сложно: дома шторы на окнах не раздвигать, чужим дверь не открывать, одной нигде не появляться.
— Погоди, Слава. Ты что, забыл, что у меня домработница есть, баба Варя. Ее ты тоже собираешься проинструктировать, кому дверь открывать, а кому нет. Как ты себе все это представляешь?
— Не волнуйтесь, Елена Васильевна, ничего я не забыл. Нас с Сергеем двое и с вашей «девяткой» у нас две машины. Пока я буду вас около архива караулить, Сережка — вы только на него доверенность оформите — с Варварой Тихоновной куда надо съездит и обратно ее привезет.
— А... — начала было я, но Вячеслав ожег меня взглядом так, что я осеклась, и растерянно спросила: — Ты чего?
— Елена Васильевна, вы, вообще-то, понимаете, что вам в вашем положении такой легкомысленной быть просто нельзя? — от гнева он сцепил зубы так, что у него даже желваки заходили..
— В каком положении? — я постаралась выглядеть естественно удивленной.
— В том самом. Я же говорил, что из детского возраста давно вышел и знаю, почему и когда женщину вот так, как вас выворачивает,— глядя в сторону, сказал он.
— Я очень надеюсь, что ты и Сергей еще ни с кем не успели поделиться этой новостью? — как можно спокойнее спросила я.
— Да не говорили мы никому и ничего,— он все еще не глядел в мою сторону.— Только поберечься вам не мешало бы... Уж, если не ради себя, то хотя бы ради ребеночка. Вряд ли ему на пользу ваши приключения пойдут.
У меня мгновенно так ослабели колени, что я прислонилась к джипу, щеки заполыхали от стыда и я горько заплакала. Господи, какая же я дура! Какие к черту Наумовы, Лоринги, заводы, турки! Вот оно, то единственное, о чем мне сейчас думать надо! И напоминает мне об этом совершенно посторонний человек. Нет, Ленка, ты не женщина, вынуждена была я признаться самой себе, ты действительно мужик. Другая бы на твоем месте только о ребенке и думала, а у тебя в голове исключительно умозаключения и логические построения.
— Да будет вам, Елена Васильевна,— тихонько сказал Слава.— В один день себя не переделаешь. Трудно вам, конечно, перестраиваться, жизнь свою менять... Но уж, если решили, то старайтесь, а иначе и затеваться с этим не стоило...
Мое лицо горело так, как будто он этими несколькими словами надавал мне звонких пощечин, причем совершенно заслуженных. Я вытерла глаза и покаянно сказала:
— Спасибо, Славик. Ты прав, ты во всем прав. Я только сейчас благодаря тебе до конца поняла, что больше не имею права на риск, что сама себе я уже не принадлежу. Ты уж останавливай меня, если я заиграюсь. Хорошо?
— Хорошо, Елена Васильевна. Только и вы не обижайтесь на меня, если я вам что-нибудь резкое скажу. У меня характер... — он замялся,— не очень легкий. А может быть,— он прямо глянул мне в глаза,— вам все-таки отказаться от этого дела?
И у меня в голове мгновенно сама собой выстроилась цепочка: если после сегодняшнего разговора я отказываюсь от дела, то Матвей, естественно, спрашивает: «Почему?» — я говорю, что беременна, потому что врать ему нельзя, иначе он никогда в жизни больше мне ни в чем не поверит — затем, выяснить срок и, соответственно, отца, для него дело нескольких минут — узнав, что это Батя, они сообщают об этом ему. А вот, что тот предпримет в ответ на это, совершенно непонятно: может согласиться с этим, может — нет. Но, если он согласится, то тут начнется прессинг по всему полю, чтобы мы зарегистрировали брак. Нет, решила я, права Боровская, все нужно делать вовремя. Одно дело выходить замуж, когда тебя зовут из любви к тебе, и совсем другое, когда по обязанности. Мне по обязанности не надо — вот это я знаю совершенно точно. Поэтому, если уж они все и должны узнать, что у меня будет ребенок, пусть это произойдет, как можно позже.
— Нет, Слава,— твердо сказала я.— От этого дела я не откажусь, но обещаю, что буду вести себя очень осторожно и прислушиваться к твоим советам. Но я очень прошу вас обоих никому не говорить о том, что у меня будет ребенок. Это мое и только мое. Договорились?
— Вам виднее, Елена Васильевна,— ребята переглянулись.— Раз надо, будем молчать.
ГЛАВА 10
Как ни странно, но баба Варя отнеслась к новым условиям нашего существования гораздо спокойнее, чем я предполагала. Она внимательнейшим образом выслушала Вячеслава и со всем согласилась — раз так надо, то пусть так и будет, и даже обрадовалась, что будет теперь кому ей сумки таскать. Вячеслав же взялся охранять меня. Правда, на следующий же день выяснилось, что охраняет меня не только он.
— Пасут нас, Елена Васильевна. Причем внаглую,— сказал Слава, взглянув в зеркало заднего вида.— Вон та белая «Нива» за нами, как приклеенная, держится. Я сначала думал, что они просто тем же маршрутом едут, а потом решил проверить и начал петлять, а они прилипли к нам так, что легко их с хвоста не сбросишь. Надо Сергея вызывать!
— Слава! Не надо сюда ребенка впутывать. Я сейчас Панфилову позвоню,— я перепугалась насмерть и начала дрожащими пальцами набирать на сотовом его номер, но все время ошибалась.
— Ребенка? — воскликнул тем временем Вячеслав.— Вы не смотрите, что он с виду такой безобидный. Серега кандидат в мастера спорта по пятиборью и я бы очень сильно не советовал кому-нибудь его злить. Если бы вы тогда в Москве разрешили ему с тем мужиком разобраться, то от того, поверьте, мало бы что осталось.
— Не все так просто, Слава! — отрезвила я его.— Все очень-очень непросто! — и, услышав, наконец, в трубке голос Панфилова, почти заорала: — Владимир Иванович! За мной следят!
— Белая «Нива»? — тут же спросил он.
— Да... — растерялась я.
— Это охрана, Лена! У «Нивы» задача ездить за тобой, не таясь особо, но есть еще и вторая машина, которую ты можешь даже не пытаться искать — не найдешь. Неужели ты думаешь, что мы стали бы рисковать твоей жизнью?
