Василий Викторов - Банк
— Понятно, — кивнул Влад, и, так как не знал, о чем еще спросить, опять возникла пауза. Ее впрочем, нарушил сам юноша, который вдруг, понизив голос, спросил:
— Влад, можно мне задать вопрос?
— Конечно, о чем речь?
— Только вопрос серьезный, и ответь на него серьезно, хорошо?
— О’кей.
— Как должен поступать настоящий мужчина, который видит, что женщина, которую он… ну, которая ему дорога, постоянно его обманывает?
Гость был несколько озадачен — он ожидал услышать нечто другое.
— Ну, — протянул он, — тут нельзя односложно ответить. Ты хочешь пространного ответа?
— И искреннего, — произнес Кеша. — Я же предупредил: вопрос серьезный.
— Хорошо, — кивнул Влад. — Тогда, во-первых, что ты вкладываешь в понятие настоящего мужчины?
— Ну, не здоровые кулаки, конечно.
— А что?
— Даже не знаю, — замялся юноша. — Ну, есть такой термин, я его использую. Хорошо, тогда я разобью свой вопрос на две части. Первая: что значит быть настоящим мужчиной?
— Опять-таки — сколько людей, столько и мнений. Здоровые кулаки, кстати, нисколько не мешают, хотя, конечно, — и тут ты полностью прав — сами по себе ничего не означают: они могут являться признаком только грубой силы, а сила идет в последнюю очередь, прежде нее — дух. Важен и интеллект, но сам по себе он так же мало относится к понятию «мужчина», как и сила. Дух — прежде всего, потому что это и нравственность, и характер, и воля, и вера, и любовь. Настоящий мужчина должен следовать главным человеческим заповедям: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай своих родителей. Иными словами, вор, лгун, «лицо», я бы так сказал, не помнящее своих корней, — уже не мужчина. Хотя, конечно, убийство, если совершено оно для защиты своих детей, жены, дома, родины, — оправданно. Но прежде надо быть человеком. Я не знаю, как сейчас посадить дерево или построить дом, но то, что мужчина должен создать семью, родить детей, любить их и защищать, — это точно. Иметь твердый характер, хотя и необязательно проявлять его по всякому поводу, уметь хранить верность своим словам, а не отрекаться от них в минуту грозящей опасности. Идеальный мужчина — сильный духом и телом, умный и верный. Но этот образ нельзя доводить до абсурда, — чтобы считаться настоящим мужчиной, не обязательно кидаться в каждую драку и клясться по каждому поводу. Я твоей матери как-то приводил один пример: идет человек по улице, на его глазах пятеро избивают одного, а он проходит мимо, не вмешиваясь. Почему? Да потому, что он не Стивен Сигал и реально помочь не сможет, зато повредит себе. Пусть лучше добежит до ближайшего милиционера — тоже своего рода поступок по нашим временам. Хотя, конечно, идеальный мужик бросился бы в самую гущу и без знания бокса и джиу-джитсу, тем более что сломанный нос приобретению мужественности нисколько не повредит, наоборот.
— А ты себя считаешь настоящим мужчиной?
— Я — нет, — улыбнулся Влад, — я бы прошел мимо дерущихся.
— А почему?
— Горе от ума — слишком много рационализма в голове. В главном — да, я себя таковым считаю смело, но некоторых качеств средневекового рыцаря и русского аристократа начала прошлого века, с помощью которых можно дотянуть до идеала, мне недостает. К тому же я не только не Стивен Сигал, но даже не Джеки Чан.
— Хорошо, — с несколько напряженным выражением лица произнес юноша, — с этим разобрались, но все же, пусть не идеальный, пусть просто настоящий мужчина — как он должен поступить ну… в такой ситуации, если видит, что женщина его обманывает?
— Сильно обманывает?
— Сильно.
— Очень просто — сказать: «Извини, дорогая, мы больше не можем быть рядом друг с другом по тем причинам, которые известны тебе лучше, чем мне», — если ты очень вежлив и деликатен, а еще проще, конечно, сказать: «Слышишь, девочка, шла бы ты… куда подальше».
— Что, — Кеша придвинулся к гостю ближе, — прямо так и сказать?
— Да лучше еще короче. Попробуй — огромное моральное удовольствие получишь. И облегчение на душе.
— А если тебе невмоготу без этой женщины, если думаешь о ней постоянно?
— Выбирай. Соверши поступок — и тебе будет тяжело, но терпи, скрипи зубами. Терпение — это истинно мужское качество, а быть жонглерской булавой, из руки в руку перекидываемой, футбольным мячом, который куда пнут, туда он и летит, — мужчины недостойно. И такие правила с юности себе надо устанавливать, иначе — один раз оступился, вот и пошло-поехало. У тебя как раз такой период в жизни, когда нужно вырабатывать определенные принципы и им следовать. Я, — вздохнул Влад, — выбрал для себя более компромиссное отношение к жизни, и оно меня в конце концов подвело, хотя мне и нос в свое время ломали, и честным я всегда оставался, и от обманувшей меня женщины описанным тебе способом избавлялся.
— Прямо вот так: «Пошла ты…» — и так далее?
— Именно так.
— Я это прямо завтра сделаю, — пообещал юноша.
Некоторое время помолчали.
— Как музыка? Что нового прикупил? — спросил гость.
— Да ничего. Радио слушаю — «утренних жаворонков», Филиппыча да Митрофанову.
— Нравится?
— Да как может это нравиться? То всякие «Рилтурилы» — «ату, ату, сигри-бигри-мату», то Роберты Майлзы, — сил уже моих нет. Пока какой-нибудь «Oasis» или «Smashing Pumpkins» дождешься, день-два пройдет.
— Понятно.
Вытирая руки о фартук, из кухни вернулась Жанна:
— Свинюшки вы мои! Хоть продукты в холодильнике есть, и то хорошо. Ну ничего, буду к вам ходить, готовить, а то зачахнете без меня.
— Устанешь на два фронта, — вставил Влад.
— Почему на два? — с напускным удивлением спросила она. — Ты отличный повар, сам справишься.
— Ну уж нет, — возразил он, — зачем тогда, спрашивается, жениться?
Тут раздался звонок в дверь.
— Дед пришел с гулянок, — сказал Кеша и пошел открывать.
«С небес — на землю, — подумал гость. — Господи, сделай так, чтобы все было нормально, обещаю тогда до конца жизни готовить Жанне».
Как обычно, грузно, тяжело шагая, в комнату вошел Игорь Николаевич, за ним — Никифор. Отставной генерал поздоровался, затем обернулся назад и сказал:
— Ты, внук, сходи-ка погуляй часик.
— Да не собирался я вроде, — недоуменно произнес Кеша.
— Сказано, — голос деда стал тверже, — погуляй. Зайди в булочную, хлеба купи, в видеопрокат за кассеткой.
— Хлеб у нас есть, — ответил юноша, — а я лучше к Олежке пойду, посижу у него, поболтаю, киношку какую посмотрю.
— Вот-вот, сходи. — И обратившись к дочери: — Торт принесли?
— Какой торт? — удивилась Жанна.
— Ну, или пироги. Мы ведь чай собрались пить, не так ли?
— Ты серьезно?
— Почему нет? А вообще-то, я страшно хочу есть и устал жутко — не в моем возрасте столько километров накручивать.
— Я приготовила там кое-что, и чайник горячий.
— Видишь, хозяйка какая? — обратился он к Владу и внимательно посмотрел на него.
— Вижу, — опустил глаза гость.
— Ты накрывай, я руки пока помою, — сказал Игорь Николаевич уже дочери и прошел в ванную.
— Ты есть будешь? — спросила она у жениха.
— Нет, не хочу — дома ел, но чаю с вами попью.
— А я поем, — сказала Жанна и отправилась на кухню.
Вскоре она вернулась с блюдами — тушеные мясо и овощи, от которых кверху поднимался пар, выглядели довольно аппетитно. Собравшийся Кеша перед выходом попрощался, Влад в ответ махнул ему рукой. В комнату вошел Игорь Николаевич, устроился за столом и сразу принялся за еду. Ел он медленно, тщательно пережевывая пищу, изредка отпивая из высокого стакана минеральную воду, и главное, делал это совершенно молча. Чем дольше длилось его молчание, тем больше волновался Влад и тем сильнее чувствовалось за столом общее напряжение. Закончив есть, хозяин попросил чаю. Жанна принесла маленький заварочный и большой чайники, сахарницу, варенье, лимон, чашки с блюдцами, поставила все это на стол.
— Варенье никто не будет? — спросил у присутствующих отставной генерал.
— Нет, — за себя и за Влада ответила Жанна.
Игорь Николаевич подвинул к себе вазочку с вареньем, маленькой ложечкой зачерпнул чуть, отправил в рот.
— Ух, дочь, мастерица! — произнес он, пока она наливала ему в чашку чаю. — Ну вот, — продолжил хозяин, — я вас на чай и вызвал. Попьем?
— Попьем, — ответила его дочь.
Влад по-прежнему молчал, ожидал, когда же отставной генерал начнет говорить о главном.
— Я, дети мои, в пятницу страшную ночь пережил, — наконец начал Игорь Николаевич. — Заснуть не мог, да и не старался. В субботу с раннего утра собрался, накупил у метро жетончиков и давай звонить. Делал это, впрочем, недолго — вызвонил одного старого приятеля, — он хоть и не непосредственно по этой, — хозяин сделал движение рукой, — части, но человек очень сведущий. По телефону распространяться не стал, подъехал к нему, он меня на дачу к себе и затащил. Так мы с ним там пьянствовали, что у него я и заночевал, и ни о чем другом, кроме создавшейся ситуации, мы не говорили. Ну, с воскресенья, с самого утра, еще в пару мест заехали, а ныне уж целый консилиум собрали — только, конечно, не несколько человек в одной комнате, а так, по цепочке, от одного к другому, каждого к проблеме подключая. И вот что мне сказали, вернее, намекнули: оказывается, Влад, твой главный далеко не все заработанные им денежки себе в карман кладет, а очень щедро кое с кем делится, потому так хорошо и живет. А до этих «кое-кого» ни мне, ни моим друзьям не добраться.
