Михаил Литов - Люди Дивия
-----------
Я получался заново, хотя новое, как известно, это почти всегда хорошо забытое старое, из меня свежо, отряхиваясь с заданной Дарьей инерцией, выходил субъект твердый, тяжеловесный, мрачный, угрюмо наклонивший голову в серьезном и целенаправленном размышлении. Сколько ни вертеться колесу жизни и колесу фортуны, увлекая меня в бесплодные дали и мучительные путешествия, я всегда буду полон дум о свободе. Напрасно ловкие руки прохиндеев и дутых наставников втирают в мои мозги другие помыслы, изменить ничего нельзя, я таким родился, я не ищу свободу, я давно ее обрел, я вышел свободным из чрева матери. Ловя на себе чужие удивленные взгляды, я с полной готовностью к анализу и разбирательству, даже суду, раздвигаю створки души, сердца и разума, ненавязчиво предлагая не ограничится внешним, а следовательно, поверхностным ознакомлением с моей личностью. Не беда, что я замкнут и нелюдим! Моя свобода приемлет и стерпит все. В задумчивости разворошив те угли, что тлеют в моем существе, - а в иные минуты, особенно на лоне природы, я предаюсь этому поэтическому занятию, - я вижу, что недолго и обжечься, Бог мой! что есть свобода, если не драма свободы?! Она увлекает нас прочь от теплокровия сожительства, сообщности, корпоративности, коллективности, общинности, а куда? Мы мчимся прямиком в пустоту. Во всяком случае, со мной нечто подобное происходит. Не за что зацепиться, придерживая полет, весьма похожий на падение. Драма! Но свобода невозможна без нее, без душераздирающего крика. Когда не веришь в то, во что верят другие, а поверить хочется, крик не тот, он сравним с писком затравленной крысы. Зато когда сознаешь, что с попытками приобщения покончено, вырывающийся из груди могучий звук напоминает скорее дремучую, тяжелую, дикую песнь. Это поэтический аспект трагедии, и его хорошо понимали древние люди, придумавшие целый хор каких-то маловразумительных (на беглый взгляд) личностей, сгрудившие неприкаянных в хор бойких и бескорыстных комментаторов, в организованную толпу тех, кто не нес ответственности за происходящее на сцене и не был отмечен печатью рока, но весьма активной подачей голоса участвовал в событиях. Попав в такой хор, понимаешь, что кричать есть отчего и лучше именно кричать, даже если ты одиночка и молчун по призванию.
----------------
Рок никогда не пометит меня своей печатью, и даже всесильный Случай не доставляет мне больших хлопот, потому что мои привязанности ни к чему меня не привязывают, а пристрастия ни к чему не пристращают, не делают меня слабым и смешным. Я пою и слышу собственный голос в общем гвалте...
---------------
Что бы такое еще рассказать?.. Кричим ли мы в том хоре по собственной доброй воле или по принуждению со стороны завзятых демиургов, тщетны попытки одержимых иллюстраторов вечных мук переместить нас в ад, на жаровни, как и потуги некоторых доброхотов, желающих видеть нас погруженными в нескончаемое наслаждение тишиной рая. Мы не склонны никого пугать, и наш вид никого не напугает; не ублажаемся сами и никому не поем сладких песен. Мы кричим просто оттого, что ночь там, за облаками, черна. Я понял это, заглянув в смеющиеся глаза Дарьи, танцующей мамаши. Она провела пальчиками по моей ладони, нежно нарисовала таинственный узор нашей нерасторжимости. Ни она, ни ее новый друг не понимали, что я отошел, оставив им для обозрения всего лишь свой легкий набросок, но я и сам не понял бы, случись подобное с кем-то другим.
-------------------
