Антон Леонтьев - Шпионка, пришедшая с севера
— Синьор Тим, — сказал ему сосед, добродушный старик, с которым Тим часто беседовал о смысле жизни. — Вам не кажется, что эти гринго следят за вами?
Он указал на потрепанный, запыленный развалюху-автомобиль, который примостился около овощной лавки. Тим исподлобья взглянул на чужаков. Он сам начал ощущать себя местным жителем, каждый, кто нарушал размеренный покой городка, сразу бросался в глаза.
Тим сам обратил внимание на нескольких арабского вида мужчин, которые появились в Лос-Падальонос неделю назад. Они ошивались около его дома, ходили по улицам, глазели на женщин. Тима это нервировало.
Он выбрал этот уголок для своей резиденции по нескольким причинам. Ему нравилась эта страна, и ему хотелось умереть своей смертью — желательно лет через двадцать, в постели с красоткой.
За ним охотились, он это знал. Слишком много людей имели на него зуб. Тим знал, что перешел дорогу многим. От его операций пострадали невинные в такой же степени, если не в большей, как и виновные.
Что арабы забыли в Лос-Падальоносе? Одной из последних операций, которую спланировал для ЦРУ Тим, было убийство главаря одной террористической группировки на Ближнем Востоке. Террористы угрожали благополучию Америки, их следовало планомерно искоренять. Бородатого шефа фанатиков, который планировал взорвать в крупном американском городе атомную бомбу, расстреляли его же собственные телохранители. За всем этим стоял блестящий мозг Тима. Террористическая группировка после смерти харизматического лидера развалилась и быстро зачахла.
Террористы поклялись отомстить за смерть вождя.
Тим никогда — ну, или почти никогда — не воспринимал эти угрозы всерьез. Но с арабами нужно вести себя осторожнее.
— О нет, зачем им следить за мной? — произнес Тим. — Обыкновенные туристы, не более того. Ну что, дорогой друг, сегодня мы снова поговорим о том, что ожидает нас после смерти?
Старик был деревенским философом, в рассуждениях не уступавшим Ницше и Кастаньеде. Тим и сам собирался на досуге написать небольшой трактат о смысле бытия. У него есть что сказать миру.
Тьма поглотила городок внезапно, как будто захлопнулась пасть зубастого чудовища. Раскаленные желто-оранжевые лучи солнца коснулись моря, и почти мгновенно пришла ночная темнота. Тим простился со своим мексиканским знакомцем, записал в дневник несколько его мыслей. Этот старик — кладезь мудрости.
Тим запер ставни. Он не поскупился на прочные решетки и массивные замки. Ему нравилось чувствовать себя в безопасности. Непонятное ощущение тревоги не отпускало его. Из-за чего все это? Из-за арабов, которые появились в городке?
Или из-за сообщений в газетах?
Он продолжал следить за тем, что происходит в мире. Несмотря на возраст, его мозг работал, подобно мощному компьютеру. Информация — вот что правит миром. В небольшом домике у Тима хранился в зашифрованном виде архив, где систематизированы все дела, когда-либо им исполненные.
Роджера Л и обвинили в убийстве молодой любовницы, а затем дело прекратили. Тело убитой так и не нашли, но бедный Роджер перестал быть сенатором и подвергся общественному остракизму.
Маргарет умерла. Тим совершенно не жалел, что выбросил ее на улицу, когда симптомы ее болезни стали заметны окружающим.
Прошло около двух часов. Тима мучила бессонница, поэтому он бодрствовал до трех — четырех утра, часто встречая рассвет, так и не сомкнув глаз.
Страх отступил. Надо же, каким нервным он стал в последнее время. Наверное, сказываются стрессы. И возраст. От этого никуда не денешься.
Тим расположился в уютной спальне, одновременно служившей ему и кабинетом. Он немного поработал за компьютером, записывая мысли, которые высказал сосед-старик, доморощенный философ.
Он так углубился в работу, что не сразу понял: со стороны входной двери шел какой-то звук. Тим вздрогнул и мгновенно перестал печатать. Страх снова заполз в его душу.
Ему послышалось, или на самом деле донесся еле различимый скрип, будто кто-то пытается взломать дверь? Он прислушался. Ночную тишину нарушал стрекот цикад. Ему показалось.
Тим погасил свет и прилег. Он все равно не заснет.
Видимо, расплата за грехи — это бессонница. Но ему есть над чем подумать.
Звук, тихий и назойливый, повторился. На этот раз Тим не сомневался, в его домик кто-то пытается проникнуть. Он нащупал ружье, которое постоянно держал около кровати. Так, на всякий случай.
Он без сожаления убьет любого, кто посмеет проникнуть на его территорию. Тим поднялся с кровати и на цыпочках подошел к дверному проему. Темнота, ничего не видно. Ему показалось, что несколько теней переметнулись в комнате.
— Кто здесь? — старческим голосом произнес он.
Тим понял, что боится.
Он держал в руках ружье, но это не вселяло уверенности. Тим пожалел, что не раскошелился на сигнализацию. Но кто мог подумать, что в этом глухом местечке кто-то найдет его.
Он не сомневался, что это пришли за ним. Арабы или кто-то другой — не все ли равно. Он перешел дорогу многим. Однако Тим не собирался просто так сдаваться. Он еще поборется.
Свет ударил ему в глаза внезапно, Тим выронил ружье. Из бесстрашного хозяина, охраняющего свою крепость, он превратился в беспомощного старика, кем и был на самом деле.
— Мы нашли тебя, — раздался приглушенный голос с арабским акцентом. — Ты убил нашего вождя…
— Я никого не убивал, — произнес, покрываясь гусиной кожей, Тим. Смотреть в лицо смерти страшно.
Он знал, что террористы-фанатики не оставят ему выбора. — Вы ошиблись…
— Заткнись. — В доме зажегся свет, он увидел трех бородатых арабов с оружием. В их глазах светилась ярость и ненависть. Ненависть к нему. — Наконец-то мы нашли тебя, поганый пес. Ты знаешь, зачем мы пришли.
О да, Тим знал. Они пришли, чтобы убить его. Он испытал ужасное чувство — его предали. Он предавал в своей жизни сотни раз, но кто-то рассекретил его убежище.
— Вы ошиблись, я… — его голос сорвался.
Араб расхохотался:
— Мы не ошиблись, — это ты, ублюдок. Ты виновен в том, что наш вождь мертв. Ты поплатишься за это.
Даже если бы это и помогло, Тим не смог бы закричать. Эти фанатики убьют его, он не сомневался. Они никогда не изменяют своим привычкам, они неумолимы и бессердечны. Как и он сам.
— У меня есть деньги, — прошептал он. — Много денег, очень много денег. Возьмите их, только оставьте меня в живых.
— Нам не нужны деньги, — ответил один из бородачей и достал видеокамеру. Другой ткнул под ребро Тиму нож.
— Мы не будем убивать тебя здесь. Ты, собака, умрешь в пустыне.
— Кто… — произнес Тим. — Скажите, каким образом вы нашли меня?
Араб плюнул ему в лицо и сказал:
— Ты слишком много хочешь знать, мерзавец. Нам позвонили и сообщили, что ты обитаешь в Мексике.
Мы давно искали тебя.
Тим не мог знать, что Татьяна, которая вышла на его след после долгих поисков, проинформировала арабов о его местопребывании. Она прекрасно знала, что они ищут Тима. Ищут, чтобы, как и она сама, отомстить.
У них одна цель, так почему бы не поручить им грязную работу?
Татьяна знала, что арабы не пощадят Тима. Именно он был мозговым центром множества операций, которые разрушили столько судеб, в том числе и ее собственную. Тим заслуживает самого сурового наказания. Он, как и она, должен сполна испытать чувство беспомощности и дикого, животного страха, когда знаешь — выхода нет.
— Тебя предали, — повторил араб, сплюнув на пол.
Так и есть, его предали. Тим заскрипел зубами. Еще час назад он проклинал бессонницу, страдал от артрита и желал вечного покоя. А теперь понял, что до безумия хочет жить. Его предали…
Они вышли на улицу. Было около трех ночи, самое глухое время. Мирные жители Лос-Падальоноса спали.
Как убитые, мелькнула у Тима мысль.
— Попробуешь заорать — тебе крышка. — Араб запихнул его на заднее сиденье старого, полуразвалившегося автомобиля без номеров. Машина затарахтела и двинулась с места.
Они выехали из городка и оказались в мексиканской пустыне. Им не пришлось долго плутать, они остановились около огромного искривленного кактуса, под которым зияла пасть глубокой ямы.
— Это твоя могила, — сказал араб и выбросил Тима на песок. Мимо пробежала ящерица. Тим понял, что спасения нет.
— Графиня, я не понимаю, в чем дело, — произнесла Людмила Баштанина. На этот раз Луиза дель Орселлини пригласила ее к себе в номер «Мариотт-отеля».
— Не понимаете, уважаемая Людмила? — спросила графиня, которая сидела напротив нее в кресле. — Мне кажется, вы много понимаете, просто не хотите в этом признаваться.
Людмила поразмыслила над предложением графини.
Она откажется писать книгу о Татьяне Полесской. Именно за этим она и пришла — сказать это в лицо странной графине.
