Наталия Левитина - Экстремальная Маргарита
Счастье может быть только одномоментно, размышлял Александр. Горе всегда продлено во времени, оно всегда из разряда Continuous, если пользоваться формулировкой английской грамматики. А счастье, наверное, от слова «сейчас». Нельзя быть абсолютно счастливым дольше одного мгновения, думал Валдаев. На второй секунде эйфории в голову начинают лезть мысли, отравляющие ликование. Зато можно целое мгновение ощущать себя абсолютно счастливым человеком. Короче, читайте «Фауста». «Продлись, мгновенье, ты прекрасно!» Вспоминая, как целовался с Маргаритой на обрыве, Саша теперь понимал, что именно тогда он и был счастлив… Как быстро это кончилось. И где теперь Маргарита? И что она думает о нем, о человеке, ее предавшем?..
…Из здания челябинского аэропорта Александр вывалился прямо в звездную фиолетово-черную ночь. Ночь являлась ощутимой помехой в его делах, однако, ловко используя навыки, приобретенные на оперативной работе, он вскоре заполучил необходимый ему адрес.
Дверь бесстрашно открыла молодая, обаятельная дама в длинном халате, рыжеволосая, улыбчивая, полновесная. За ее спиной сияли уютным светом недра квартиры, в глубине комнат бормотал телевизор. Женщина поздоровалась и спокойно изучила предложенный для освидетельствования документ Валдаева. Визит сотрудника правоохранительных органов в столь поздний час вызвал у нее, конечно, удивление. К тому же у хитрого сыщика было заготовлено тайное оружие.
— Ариадна Михайловна? — спросил он. — Ариадна Михайловна Стоккер?
Дама изменилась в лице и отпрянула.
Глава 39
Поблагодарив добрую старушку за ночное убежище и незаметно украсив тумбочку в прихожей парой купюр — сумма объективно была незначительной, учитывая Маргаритину стесненность в средствах, однако равнялась солидной части пенсии, получаемой бабулей от щедрого государства, — самодеятельная пинкертонша вновь отправилась на Донбасскую улицу. Сегодня она решила надеть джинсы. Ей надоело путаться в шифоновых лохмотьях; штаны и кроссовки, несомненно, оставались самым удобным видом одежды. Однако рыжий парик Маргарита все же оставила и очки тоже — для маскировки. Хотя температура воздуха не располагала к ношению парика, в нем было довольно жарко.
Мысль, крылом мотылька коснувшаяся вчера ее сознания, неясная, ускользающая, не давала покоя. И все часы, проведенные в ожидании приезда Майи Васильковой из аэропорта, Маргарита занималась трудным, не всем доступным делом — она думала. Вернее, вспоминала. Она зафиксировала состояние смутной тревоги, охватившей ее во время разговора в магазине «Полигон», но не могла определить, что в словах Николая ее задело. Кроме, конечно, радостного открытия, что окружающие считают ее девушкой нетрадиционной сексуальной ориентации…
«Мозги заржавели», — с грустью констатировала Маргарита. Она вынуждена была признать — тело она тренировала гораздо более напряженно и изощренно, чем ум. Мысли никак не собирались в кучку, расползались во все стороны, переключаясь на посторонние предметы.
Несколько пожилых женщин с сумками и пакетами, громко возмущавшихся, привлекли внимание Маргариты. Она невольно прислушалась.
— И такая мелочь, представьте себе! — голосила одна из дам. — Горох! А ведь у них таблица висит! Я вот специально попросила перевесить. И что вы думаете? С десятка яиц двадцати граммов не хватает!
— Кошмар! — подхватили тетки. — Какая наглость! Двадцать граммов!
— Я ведь не один десяток беру!
— Потрясающе!
— А я езжу за яйцами в «Залесов», — вставила одна тетка. Чтобы ее услышали, ей пришлось использовать весь ресурс голосовых связок. — Там на пятьдесят копеек дешевле. И кладут такие крупненькие.
— Да бог с вами! — не поверил кто-то. — В супермаркете на пятьдесят копеек дешевле? Не может быть! «Залесов» вообще магазин для «новых русских».
— Но яйца там дешевле! — упорствовала женщина
«Залесов, Залесов», — просвистело в голове у Маргариты. Найденное ключевое слово подтолкнуло поток сознания, и то неясное, что мучило Маргариту целую ночь, обрело четкие контуры. «Презентация по случаю открытия нового супермаркета… Раздача бесплатных пончиков и наклеек с надписью „Залесов“… И это было… Это было в начале марта. Первый теплый день весны, за которым последовала неделя жутких морозов. А тогда капало отовсюду и казалось, что зима кончилась… Точно! Презентация состоялась третьего марта. А Настасья расспрашивала обо мне в январе. Но ведь она могла получить те письма от Софьи Аничук только после третьего марта, после того как открылся супермаркет… Аничук устроилась туда на работу и с прелестной наивностью начала кропать послания с угрозами прямо на фирменной бумаге „Залесова“… Выходит, Настасья заинтересовалась мной еще до того, как Аничук стала изводить ее угрозами?.. А почему? Почему? Настасья! Еще и ты подкидываешь мне загадки! У меня и так голова идет кругом от неразрешимых проблем!..» Взглянув на часы и убедившись, что время до прибытия из аэропорта Майи Васильковой (предположительно — таинственной возлюбленной Артема Германцева) имеется, Маргарита вскочила со скамейки и рванула в «Полигон». У нее совершенно не сжималось сердце от восторга, когда она думала о новой встрече с Николаем. Но ведь было необходимо выяснить все про Настасью… Вчера, наповал сраженная заявлением, что ее и Настасью связывают нити розового цвета, Маргарита не могла трезво размышлять и бросилась вон из магазина на предельной скорости. Теперь она ехала обратно, и все новые и новые вопросы возникали у нее в голове.
* * *
На полированной крышке небольшого комнатного рояля остался длинный след от Настасьиного пальца.
— Какая пыль! — вздохнула Настасья. — Может быть, снова позвать Генриховну? Нет, у меня глобальный финансовый кризис.
Она подошла к зеркалу и с удовольствием посмотрела на себя.
— Кризис! — повторила Настасья с улыбкой. — Я вынуждена экономить. Это невыносимо…
Ее сияющее лицо, однако, совсем не соответствовало утрированно-печальному тону, каким произносились слова. Глаза светились счастьем, на щеках играли ям,очки.
— Позвоню, — решила Настасья.
Она удобно устроилась на диване с черным лепестком мобильного телефона и уже занесла руку, чтобы набрать номер Ильи, как трубка сама замигала и запиликала.
Голос, прозвучавший из «сотки», вмиг избавил женщину от признаков радостного возбуждения. Лицо Настасьи недовольно вытянулось.
— Добрый день, Настасия, — квакал, коверкая слова, Клаус фон Трубермах, бывший консультант Никиты Кармелина. — Я только что прилетать из Цюриха…
— Какого хрена, — тихо выругалась Настасья
— Слышал бы Илья, как некрасиво выражается его нежная подруга!
— Извините, я не совсем понял… Что вы сказали, Настасия?
— Клаус, зачем вы прилетели?! Вы откуда звоните?
— Прямо из аэропорта. Я только что прилетать из Цюриха, — с мягкой настойчивостью повторил господин Трубермах.
— Вы уже в городе?! — ужаснулась Настасья.
— Нет, я не в вашем городе, я в Москве. Но через пять минут сажусь в самолет и лететь к вам. Вы почему-то не отвечать на мои звонки…
— Ах, Клаус, вы не можете представить, в каком я сейчас состоянии!
— Мне очень жаль о несчастие, которое случаться с герр Кармелин. Однако нужно обсудить важные вопросы. Поэтому я прилетать. Конечно, это немного накладно для вас. Но я иметь один блестящий проект. Вы приедете в аэропорт?
— Нет, Клаус, постойте! Вам вовсе не нужно никуда лететь! Оставайтесь там! Я сама к вам прилечу!
— Но уже идет посадка. До скорого свидания, Настасия! Надеюсь, вы встречать меня в аэропорту…
Телефон отключился.
— Черт! — вновь выругалась Настасья. — Несет его нелегкая!.. И кто просил?! — Она настолько расстроилась, что забыла о желании позвонить Илье. А телефон вновь заверещал…
…В московском аэропорту Клаус фон Трубермах вытер лоб носовым платком. После встречи в Швейцарии Настасья запомнилась ему как женщина в высшей степени привлекательная и обольстительная. Но почему бы ей не выучить немецкий? Ее муж, герр Кармелин, знал язык в совершенстве, и вести с ним дела было одним удовольствием…
* * *
Обескураженная добытой в «Полигоне» информацией, Маргарита появилась у двери номер 407 гораздо позже семи вечера. Майя Василькова, с которой так жаждала встретиться мисс Марпл (пару дней назад — просто М. Дорогина), вероятно, уже распаковала чемоданы и отмокала в ванне после авиаперелета. Она не торопилась открывать дверь нежданным гостям. Наверное, Майя отличалась незаурядным терпением, так как пчелиное жужжание звонка рассекало тишину квартиры беспрерывно минут десять. Или ее просто не было дома?
— Смылась! — горестно предположила Маргарита, и в следующую секунду дверь распахнулась.
Женщина в халате, возникшая перед Маргаритой, никак не подходила на роль любовницы Артема Германцева. Артем Николаевич, по наблюдениям телохранительницы, вовсе не отличался экзотическим вкусом. Его пристрастия были довольно стандартны: блондинки с пышным бюстом и стройными ногами вполне могли рассчитывать на успех у беглого московского банкира. А вот Майя Василькова никак не могла. Конечно, ее грудь под тонким халатом радовала и объемом, и формой, однако так же объемно и безбрежно было и все остальное… Талия упорно не просматривалась. Щеки, можно сказать, лежали на плечах. Волосы были банального русого оттенка. И только чудесные синие глаза в густом обрамлении длинных ресниц понравились бы Германцеву. Но он не привык довольствоваться одними глазами.
