Джон Гарднер - Возвращение Мориарти
Фанни открыла дверь, призвав на помощь некоего молодого человека в очках, судя по наружности, клерка, вдруг раззадорившегося, словно в нем проснулся дремавший дух авантюризма.
Паровоз издал пронзительный прощальный гудок и выпустил громадный клуб белого дыма, когда Пейджет ступил на подножку, с которой его втащили в вагон, где он оказался в крепких объятьях отчаявшейся было супруги.
Многие из завсегдатаев «Альгамбры», оказавшиеся в понедельник на вечернем представлении Доктора, отмечали, что никогда еще не видели знаменитого иллюзиониста таким собранным и сосредоточенным. Некоторые видели причину в том, что ему помогала новая ассистентка, другие указывали на предстоящее выступление в Сандринхеме, подготовка к которому требовала особой ответственности. Так или иначе, Доктор умело и с присущим ему блеском провел свою юную напарницу через все испытания.
Первая репетиция прошла утром, когда они, поначалу неспешно, с объяснениями и остановками, прошли по всей его программе. Доктор показал, где ей стоять, когда и по какому знаку подавать ему ту или иную вещь, и как выходить к публике. После перерыва на ланч со сцены убрали лишнее, и иллюзионист, удалив всех посторонних, отрепетировал с мисс Мэллони ее эпизоды: вход через потайную дверцу в египетский саркофаг; облачение в специальный костюм со скрытыми в нем металлическими прутьями — для номера с левитацией.
Большая часть второй половины дня прошла в упорных тренировках, продолжавшихся до тех пор, пока вся последовательность действий не отложилась прочно в милой головке Мэри. Единственный получасовой перерыв Доктор использовал для встречи с двумя посетителями в своей гримерной.
Посетителями этими были, разумеется, Эмбер и Харкнесс. Отдав необходимые распоряжения, Мориарти выслушал отчет об организации дел на новом месте, в Беркшире, где этим занимался Спир, и с горечью принял удручающие известия о налете полиции на склад и безвременной кончине Паркера.
Прежде чем они ушли, Профессор повторил главное.
— Ждать не меньше десяти часов, — сказал он Эмберу. — На случай, если что-то пойдет не так. А ты, — он повернулся к Харкнессу, — отправляйся туда сегодня же. Изучи все дороги. Ты должен знать их, как свои пять пальцев, чтобы мог проехать даже с завязанными глазами.
Вечером Доктор Ночь предстал перед публикой в великолепной форме. Уже после выступления директор театра выразился так:
— Впечатление такое, будто это новая программа. Все так свежо, так динамично. Может быть, новая ассистентка дает ему что-то такое, чего у него не было раньше.
— Надеюсь, это не проказа, — пошутил кто-то из рабочих сцены.
В течение всей последующей недели зрители, посещавшие «Альгамбру», неизменно признавали, что Доктор Ночь никогда еще не был так хорош. Следует, правда, отметить, что некоторые жаловались на его нежелание общаться за кулисами: слишком уж возгордился, говорили они, удостоившись внимания монарших особ.
Что касается инспектора Кроу, то ему эта же неделя принесла сплошные разочарования. Найденные на складе немногочисленные документы и даже обрывки бумаг были тщательно изучены, но никакой сколь-либо ценной информации извлечь не удалось. Местопребывание Мориарти оставалось тайной, разгадать которую инспектор уже отчаялся.
Глава 15
ПОСЛЕДНИЙ ТРЮК
Пятница, 27 апреля 1894 года
В пятницу, 27 апреля 1894 года, ровно в три часа пополудни два экипажа и фургон свернули на Лейстер-сквер и остановились возле театра «Альгамбра». Боковая дверь открылась, и рабочие вынесли и загрузили в фургон несколько увесистых ящиков. За ящиками последовал большой сундук, принадлежащий, как следовало из надписи на его крышке, Доктору Ночь.
Два прибывших в экипажах джентльмена вошли в театр через ту же дверь. Встретивший гостей управляющий представил им Доктора Ночь и его очаровательную ассистентку, мисс Мэри Мэллони.
В половине четвертого все четверо вышли и разместились в экипажах, которые и доставили их к специальному поезду, коему надлежало отвезти иллюзиониста в Вулфертон. Оттуда его путь лежал в Сандринхем, одну из загородных резиденций английских королей.
В половине восьмого поезд, пыхтя, остановился у платформы Вулфертона. Пассажиры пересели в кареты. Отсюда до загородного поместья принца Уэльского было не более четверти часа пути. Дорога пролегала между пустошами и редкими рощицами — необжитой, безрадостный, открытый ветрам, сей уголок мира навевал уныние и порождал меланхолию.
Говорили, что престарелая королева недолюбливает Сандринхем, считая его несчастливым домом; для других он был очагом общественных конфликтов. Возможно, размышлял Мориарти, и одни, и другие еще до истечения нынешней ночи получат новые подтверждения своей правоты.
Встретившие гостей рабочие проворно разгрузили фургон, тогда как конюший провел доктора и его юную помощницу по длинным коридорам в большой танцзал, уже подготовленный для представления — тридцать или сорок расставленных аккуратными рядами стульев смотрели в сторону расположенных на восточной стороне эркеров, перед которыми и предстояло выступать Доктору Ночь.
Впечатляющий зал. Сцена, достойная триумфа. Около семидесяти футов в длину, тридцать в ширину и двадцать три в высоту. Пол из дубового паркета, глубокие альковы, богатые панели и, как сказал конюший, сто двадцать шесть газовых светильников. Повсюду индийские щиты, тигровые шкуры, накидки для слонов и тому подобное.
Сбоку от восточной стены уже стояли стулья и пюпитры для оркестра, терпеливо дожидавшегося прибытия Доктора Ночь. Как только ящики и сундуки были перенесены в дом, иллюзионист раздал музыкантам их партии и коротко переговорил с дирижером.
Задержавшись ровно настолько, чтобы оценить звучание, Доктор Ночь попросил адъютанта не беспокоить его в ближайшее время, поскольку ему нужно разобрать реквизит и подготовиться к представлению на фоне роскошного кремового гобелена, коим были задрапированы все окна.
Конюший отдал необходимые распоряжения и сообщил Доктору, что в соседней комнате для него уже накрыт стол с легкими закусками для укрепления сил, а ужин будет после выступления.
Их королевские высочества в это самое время обедали с гостями, и конюший взял на себя смелость предположить, что обед закончится примерно к десяти.
Ветер со стороны Уэльса усилился к вечеру, принеся наконец дождь, которым грозил с самого утра. В нескольких милях от Сандринхема, в таверне на окраине Вулфертона, Харкнесс потягивал бренди, то и дело поглядывая часы. Время как будто остановилось.
Для Энгуса Кроу день тоже тянулся с раздражающей медлительностью. Снова и снова он просматривал найденные на складе документы и всматривался в обгоревшие клочки бумаги. В какой-то момент инспектор поймал себя на том, что постоянно возвращается к одному и тому же фрагменту, потемневшему от пламени обрывку с несколькими едва различимыми словами:
Если…
н будет…
, то самое…
обное…
время и дата…
Ночь…
Было здесь что-то такое, что зацепило внимание с самого начала и вот уже несколько часов не давало покоя Энгусу Маккреди Кроу. Но что? «Ночь»? Да, слово было написано с прописной буквы, но ведь смысл его от этого не изменился? Загадка, если она и существовала, не давалась, а осознание своего бессилия только распаляло раздражение и недовольство собой. К концу дня Кроу понял, что вот-вот не выдержит и сорвется. Что толку сидеть в кабинете, если методы дедукции не дают результата? Не лучше ли взяться за дело с другой стороны: прочесать воровские притоны, разгрести криминальные помойки, пройтись широкой сетью по улицам, а уже потом, если потребуется, выбить информацию из задержанной уголовной мелочи.
Кроу чувствовал, что устал. Может быть, завтра он соберет своих людей, проведет с полдюжины облав, задержит с десяток известных полиции злодеев и употребит их с той же целью, с которой Сильвия употребляет капсулы каскары[71] от «Дункан энд Флокхарт», запас которых хранится в ее медицинском шкафчике. Завтра. А на сегодня с него хватит.
Он вышел из Скотланд-Ярда без десяти пять, взял кэб и, вернувшись на Кинг-стрит, застал врасплох Сильвию Коулз, сидевшую с ножницами в руках за столом, заваленным конвертами, бумагой и вырезками из «Таймс».
— Я ужасно занята, дорогой, — с улыбкой сообщила она. — Пишу письма друзьям и родственникам и раскладываю извещения о нашей помолвке.
— Со всем этим можно и лавочку открывать, — бодро ответил Кроу, убирая с любимого кресла ворох истерзанных газет. Взгляд его пробежал по странице и застыл, наткнувшись на объявление в разделе «Придворный циркуляр»:
…Званый обед в пятницу, 27-го, с участием знаменитого иллюзиониста Доктора Ночь.
