Александр Косарев - Закон землеройки
Анастасия, увы, на мою просьбу никак не отреагировала: самозабвенно вскинула лицо кверху, откуда с минуты на минуту должен был хлынуть поток солнечного света. «Что же делать? – лихорадочно размышлял я. – Если Настю вразумить не получается, тогда надо собственным спасением озаботиться. Ведь этот прожженный махинатор Красновский, бесстыдно прикрывающийся церковной рясой, и впрямь может насильно заточить меня в своем монастыре на несколько лет. А тут стены звуконепроницаемые – хоть обкричись потом». От подобной перспективы я не на шутку очканул, но зато пришло и спасительное озарение: я решил прибегнуть к примитивной хитрости.
– Сосредоточься и выслушай меня, детка, – по возможности жестко произнес я, и прозвучавшая в голосе сталь действительно заставила девушку оглянуться и воззриться на меня со вниманием. – Доза содержащегося в золотой трубке вещества рассчитана только на одного человека! Сама посуди: если врач пропишет тебе принимать по две таблетки за раз, а ты станешь ограничиваться одной, то выздоровления будешь ждать очень долго. Именно поэтому, кстати, настоятель и его компания меня и покинули. Ради чистоты эксперимента, так сказать. Ибо из одной козлиной шкуры десять шапок, как известно, не сошьешь…
Взгляд Анастасии прямо на глазах обрел некоторую осмысленность. Еще секунда, и она нервно забежала за спинку моего стула и начала, тяжело сопя и едва не всхлипывая от напряжения, освобождать меня от пут. Увы, для распутывания узлов, сотворенных крепкими руками профессионалов, дамских силенок было явно недостаточно, а время «икс» катастрофически приближалось. И тут, по счастью, я вспомнил о припрятанной в прошлый раз сабле.
– Отбой, Настя! – громко скомандовал я. – Вручную тебе с этим шлангом не справиться. Иди к двери, найди в углу справа от косяка саблю и тащи ее сюда. Только будь осторожней, не поранься ненароком!.. – К моей радости, поиск оружия не затянулся, и когда девушка вернулась с крепко зажатым в руках клинком, я принялся руководить собственным спасением: – Аккуратно вставь лезвие между спинкой стула и пожарным рукавом. Вставила? Молодчина! Теперь начинай плавно водить им вверх-вниз. Да-да, именно так, все правильно. Не торопись, две-три минуты у нас с тобой еще есть… Умница! – вскричал я, почувствовав полное избавление от утомивших оков.
Рывком вскочил и подался вперед, намереваясь первым делом отнять у чересчур возбужденной девицы опасное оружие, но… Переоценил свои скромные после долгой обездвиженности силы и грохнулся на пол, попутно задев стол и умудрившись рассечь лоб. Тогда Анастасия, по-прежнему, видимо, считая меня конкурентом, отшвырнула саблю в сторону и, ухватившись обеими руками за воротник моей куртки, волоком потащила меня к дверям. Я же одной рукой успел зацепить эфес клинка, а второй старался ей по мере сил помогать.
Мы уже практически достигли выхода, когда освещенность подвала вдруг возросла втрое, если не впятеро. Машинально оглянувшись, я увидел, что на стол и установленный на нем агрегат излился вертикальный столб солнечного света и «Реаниматор» словно бы заполыхал огнем. Настя, тоже обернувшаяся и увидевшая эту картину, отчаянно вскрикнула и, отпустив мой воротник, опрометью бросилась к еще, наверно, не остывшему после меня стулу. «Не до жиру, быть бы живу», – молнией пронеслась в моей голове мысль, и я, вспомнив навыки далекого голопузого детства, преодолел последние два метра до двери на четвереньках, после чего облегченно вывалился по другую ее сторону.
Оказавшись в коридоре и переведя дух, я потом некоторое время двигался вперед, ориентируясь на свет, бивший из подвала мне в спину. Однако вскоре раздался страшный грохот, от которого буквально содрогнулись стены, и тотчас все окружавшее меня пространство погрузилось в непроницаемый мрак. Дождавшись наступления полной тишины, я принял решение двигаться дальше, ощупывая дорогу перед собой шпагой. А поскольку левая рука действовала почему-то лучше правой, стал простукивать только стену слева от себя, и таким образом путь по темному подземному лабиринту принял ярко выраженный «левый уклон». Нетрудно догадаться, что очень скоро я вообще перестал соображать, где нахожусь, и, как следствие, впал в угрюмое отчаяние. Когда же окончательно выбился из сил, не придумал ничего лучшего, как забиться в какую-то нишу и замереть, всецело положившись на волю случая.
Видимо, я задремал, ибо спустя какое-то время очнулся от внутреннего толчка. Поднес часы к глазам, на ощупь нашел и нажал кнопку подсветки циферблата: без двадцати двенадцать. Это меня удивило: вроде бы совсем недавно встретил рассвет, и вдруг уже полдень? Но поскольку тело повиновалось мне теперь значительно лучше, понял, что действительно отдыхал несколько часов кряду.
В том, что меня до сих пор не нашли, увидел несомненный плюс. Хотя, возможно, после повторного бегства и безусловного срыва ответственного испытания я попросту стал никому не нужен. А может, Красновский приказал законопатить все выходы из подземелья, чтобы наказать меня гарантированным летальным исходом? Последняя мысль придала мне мужества, и я не только выполз из укрытия, но и, выпрямившись во весь рост, гордо расправил плечи. Колени, правда, предательски подрагивали, сердце колотилось явно невпопад, но я тем не менее вновь настырно двинулся вперед.
Безрезультатно проблуждав примерно с полчаса, я наконец понял, что хожу «по кругу», ибо уже три-четыре раза зацепился левой штаниной за торчавшую из стены проволоку, причем на одной и той же высоте – где-то сантиметрах в десяти ниже колена. «А чего ты хотел, – спросил я себя, – если все время держался только левой стороны? – И сам же себе ответил: – Хочешь выбраться из этого чертова лабиринта, попробуй теперь идти только вправо». Так я и сделал.
В относительной правильности очередной своей гениальной идеи я удостоверился буквально через пару минут, когда споткнулся о ранее не встречавшиеся на пути доски и едва не сломал себе шею. Однако поскольку те же самые доски мне более не попадались, я догадался, что смог выбраться в другой коридор. Удвоив осторожность, пошел вдоль него, тыча саблей теперь уже в разные стороны, и довольно скоро лезвие уткнулось во что-то деревянное. Ощупал преграду, попробовал толкнуть. Деревянный забор из почему-то горизонтально прибитых штакетин стоял незыблемо.
Дабы собраться с мыслями, я присел, опершись на него спиной, и от нечего делать проинспектировал карманы куртки. Нашел пару старых магазинных чеков, несколько мятых денежных купюр вперемешку с монетами, расческу, носовой платок и две размочаленные с древесных концов спички, используемые мною при необходимости в качестве зубочисток. Автоматически вспомнился нехитрый армейский способ добывания огня, и я вновь воодушевился. Чтобы зажечь спичку без коробка, мне требовалось стекло, поэтому я немедленно приступил к его поискам, благо на протяжении всего моего путешествия по монастырским подземельям оно хрустело под ногами постоянно. Опустившись на четвереньки, стал осторожно ощупывать пол и вскоре наткнулся на осколок размером в добрых две ладони. Я положил стекло на колени и почистил его рукавом. Потом просунул между зубьями расчески самую мятую и потому самую мягкую купюру, зажал расческу в зубах, чиркнул пару раз спичечной головкой сперва по собственным волосам, а затем – по стеклу.
«Шур-р-р», – вспыхнул огненный шарик, начавший стремительно пожирать остов спасительной спички. Я торопливо поднес хилый огонек к загодя заготовленной расческе и спустя мгновение имел в руках нещадно чадившую «свечку». Окружавший меня мрак нехотя отступил, но, увы, недалеко. Расческа меж тем уменьшалась прямо на глазах, однако подобный исход я мудро предусмотрел. Поэтому не мешкая поднес допотопный источник огня к припасенной во время поисков стекла кучке щепок и в итоге стал обладателем миниатюрного пещерного костра. Он, конечно, светил намного веселее расчески, только вот прихватить его с собой я, к сожалению, не мог. Зато, тупо взглянув на преграду в виде дощатого забора, «родил» очередную гениальную идею.
Не теряя времени, расщепил с помощью сабли пару досок, настругал несколько лучин, связал их в пучок носовым платком и получил в распоряжение почти настоящий факел. С ним и шагнул воинственно к пресловутому препятствию. На сей раз тщательно – уже не на ощупь! – обследовал не только горизонтальные штакетины, но и кирпичную кладку по обе стороны от них. Практически сразу заметил различие: если «правые» кирпичи были уложены чуть криво и имели клеймо в виде равностороннего треугольника, то «левые» лежали ровно, впритык друг к другу, и их боковые грани украшали округлые вензеля.
«Похоже, правые кирпичи кто-то уже выбивал тут до меня, – ревниво подумал я, ибо доселе мнил себя первопроходцем. – А потом кто-то второй приказал стену восстановить, но аналогичных кирпичей на его беду под рукой не оказалось. Однако тогда напрашивается вопрос: кому и зачем понадобилось вновь замуровывать этот лаз?…» Как назло, мой единственный источник света начал вдруг скоропостижно гаснуть, и я вынужден был от своих размышлений отвлечься. Пал на колени, сунул в еле уже чадивший костерок спешно выдернутые из карманов последние купюры (да простят меня руководители Госбанка!), и вдруг заметил, что дым от огня не поднимается к потолку, а отклоняется влево.
