Полина Дашкова - Легкие шаги безумия
Телефонный звонок прогремел так неожиданно, что Мишаня вздрогнул.
– Это Иевлев, – услышал он, подняв трубку, – поговорить надо.
– Надо, – эхом отозвался Сичкин, – и лучше на свежем воздухе.
Через полчаса они сидели на лавочке, в глубине сада «Эрмитаж». Было ясное утро. Худые весенние воробьи с веселым Щебетом прыгали вокруг размокшей корки. Молодые мамы, медленно прогуливаясь со своими колясочками, по непросохшим аллеям, подставляли лица теплому солнцу. Два майора сами не заметили, как перешли на «ты».
– Сегодня ночью я вылетаю в Тюмень, – сообщил Иевлев, глядя, как ловкая облезлая ворона под шумок утащила корку, о которой долго и бурно спорила дюжина воробьев, – Жена твоего шефа решила заняться частным расследованием. Думаю, пора поставить его в известность. Не ровен час, останется твой полковник вдовцом с малым ребенком на руках.
– Шуточки у тебя, однако, – покачал головой Мишаня.
– Какие уж там шуточки! Серьезней некуда, – Иевлев закурил и откинулся на спинку скамейки, – так что давай, брат опер, делиться информацией. По-братски, честно и откровенно.
– Моя информация с сегодняшнего утра гроша ломаного не стоит, – махнул рукой Сичкин, – кончили этой ночью двух моих подследственных в камерах. Придушили их добрые соседи голыми руками. И теперь я как собака – все понимаю, только сказать не могу. А счастье было так возможно… как заметил поэт Пушкин в одноименной опере композитора Чайковского. Я ведь уже вышел на Градскую. Осталось только слегка надавить на двух отморозков, ныне покойных.
– А мотив? – быстро спросил Иевлев.
– Мотив… – задумчиво повторил Мишаня. – Улик много, а мотив пока даже не забрезжил.
– Вот за ним жена твоего шефа и полетела в Сибирь.
– Опять шутишь? Или издеваешься?
– Слушай, майор, я понимаю, что ты в трауре по своим подследственным, – Иевлев загасил сигарету о рифленую подошву ботинка и метко бросил окурок в урну у соседней скамейки, – но ты вспомни, Полянская наверняка ведь делилась с тобой своими мыслями. А главное, своими воспоминаниями. Я ведь тоже подумал сначала, что она этих Синицыных приплела от избытка чувств.
– Ты на машине? – спросил Мишаня.
– Да. А что?
– Поехали. По дороге расскажу. Только сначала позвонить надо. Есть у тебя в машине телефон?
– Ну я же не Градская и не Волков, – Иевлев встал и стал рыться в карманах, – вот жетон. Позвони из автомата, как простой советский человек. Так куда едем-то?
– Сначала в японскую фирму, потом на квартиру к шефу моему.
– Понятно, – кивнул Иевлев.
Ольгу Синицыну долго не хотели звать к телефону. Секретарша вежливо объясняла тоненьким голоском, что Ольга Михайловна на совещании.
– Девушка, скажите ей, что это Сичкин из МВД, – настаивал Мишаня.
– Из МВД? – удивленно протянул тоненький голосок. – А вы не могли бы перезвонить через полчаса?
– Мог бы – перезвонил.
– Ну хорошо, – сдалась секретарша, – минуточку. В трубке послышалась мягкая мелодия внутренней связи, и через минуту низкий женский голос произнес:
– Синицына слушает.
– Ольга Михайловна, здравствуйте. Моя фамилия Сичкин. Я…
– Здравствуйте. Лена мне говорила, что вы будете звонить, – перебила его Ольга. – Ключ у меня, когда вы подъедете?
– Сейчас.
– Адрес фирмы знаете?
Мишаня назвал адрес. Ольга объяснила, как удобней доехать.
По дороге два майора продолжили делиться информацией и узнали друг от друга массу нового и интересного.
– Так ты не вспомнил, что это был за парень, с которым Градская встречалась на бульваре? – спросил Мишаня, когда они уже подъезжали к офису фирмы «Кокусай-Коеки».
– Затылок знакомый, – усмехнулся Иевлев, – можно сказать, родной затылок. Военный. И выправка…
– Это и так ясно, – махнул рукой Сичкин, – внутренняя охрана Бутырки вся из военных.
Ольга Синицына была удивительно похожа на своего покойного брата, которого Сичкин видел только на фотографии и знал по описаниям свидетелей. Глядя на высокую, царственно-красивую блондинку, Мишаня вдруг ясно представил себе Митю Синицына, такого же светловолосого, голубоглазого, с такой же радостной широкой улыбкой.
– Значит, вы войдете в «Windows» и найдете файл, КОТОРЫЙ называется «Rabbit». Написать или запомните?
– Запомним, – кивнул Мишаня, – кролик по-английски.
– Еще Лена очень просила, чтобы вы не забыли выйти из «Windows», прежде чем выключать компьютер. И чтобы ничего там не напутали.
– Да уж постараемся, – хмыкнул Иевлев.
– Точно не напутаете? Ленка вообще-то хотела, чтобы я поехала с вами и проконтролировала, как вы будете влезать в ее компьютер. Но я никак сейчас не могу. А вам ведь срочно надо.
– Оля, не волнуйтесь, мы справимся.
– Влезать к человеку в «ноутбук» – это все равно что в душу, – улыбнулась Ольга, – я бы никого не пустила. Ключ потом мне сюда завезете? Я буду на работе до восьми вечера.
– Обязательно, – пообещал Сичкин. Когда они уже шли к машине, их догнала юная секретарша в туфельках и сказала своим тоненьким голоском:
– Ольга Михаиловна просила, чтобы вы кактусы полили.
– Польем, – кивнул Иевлев, – скажите Ольге Михайловне, чтобы не волновалась. Кактусы польем непременно.
Войдя в пустую и тихую квартиру, Мишаня первым делом снял телефонную трубку и, набрав номер дежурного, проверил, сработала ли сигнализация.
– Так не включали ее, товарищ майор, – сообщил дежурный.
– Вот растяпа, – выругал Лену Сичкин, – чтоб тебе там икалось в Сибири.
В файл «Rabbit», кроме Митиных текстов, Лена внесла еще и оба письма – от Слепака и от матери старшего лейтенанта Захарова.
Иевлев даже присвистнул.
– Оказывается, Слепак писал стихи! Это ж надо! Мишаня включил маленький струйный принтер и распечатал все, что было в файле, в трех экземплярах.
– Хоть бы записочку оставила, – покачал головой Мишаня, – при чем здесь этот Захаров? Не вижу связи. Кроме времени и места… Но Слепак жил в Тюмени, и судили его там. А Захаров этот, судя по адресу, из Тобольска.
– Там должна была работать большая объединенная бригада, – задумчиво произнес Иевлев. – Убийства были в нескольких городах. И в Тобольске тоже. Так что бригада была большая, Миша. И Захаров вполне мог в нее входить. Слушай, а где кактусы? – вспомнил он и огляделся. – Не вижу никаких кактусов.
– Они в детской. Хорошо, что ты вспомнил.
– Между прочим, – сообщил Иевлев, осторожно поливая сухую землю в горшке под большим, извилистым растением, покрытым длинными желтоватыми колючками, – между прочим, я кактусы терпеть не могу. Я в детстве с бабушкой жил. У нее все подоконники были в этих ботанических уродах. Однажды такая вот колючка вонзилась мне глубоко под ноготь. Даже в Филатовскую пришлось ехать, в детскую «неотложку». До сих пор помню. И зачем они их в детской держат?
– Ты посмотри внимательней, – Мишаня осторожно тронул большой огненно-красный цветок с тонкими, светящимися лепестками, – вот этот, как ты выразился, ботанический урод, называется «Венец Христа». Он цветет один раз в три года, всего одним цветком, таким вот красным, огромным. Видишь, он светится и дышит. Только живет совсем недолго – дней пять, не больше.
– А ты, оказывается, поэт, Миша, – усмехнулся Иевлев.
– Я сам иногда себе это говорю. А кактусы я люблю. Моя бабушка тоже их разводила. Только я не трогал их, когда был маленький. И они меня не кололи.
* * *Лена уснула только под утро. Ей приснились Лиза и Сережа. Сон был таким ярким и счастливым, что не хотелось просыпаться. На залитом солнцем песчаном пляже Лиза играла с огромным лимонно-желтым мячом. Сережа выходил из моря, загорелый, улыбающийся. Он подхватил Лизу, усадил ее на плечи. «Папочка, мяч!» – закричала Лиза. Мяч покатился очень быстро, зазвенел так пронзительно, что Лена открыла глаза. Телефон на тумбочке у кровати прямо-таки надрывался.
– Лена, я уже испугался, ты так долго не брала трубку, – Услышала она голос Майкла, – я разбудил тебя?
– Нет. Все в порядке, доброе утро. – Она взглянула на часы. Было десять.
– Доброе утро. А вот у меня не все в порядке. Я собрался бегать, полез в сумку за кроссовками и обнаружил, что кто-то рылся в сумке.
Остатки сна как рукой сняло. Лена резко села на кровати.
– Что-нибудь пропало? – спросила она.
– Ничего, кроме банки талька. Вероятно, рылись вчера, пока мы ездили по городу. Но я не заглядывал в сумку вечером. Все, что было нужно, я достал еще днем. А сегодня полез за кроссовками, они лежали на дне. Хорошо, что вчера я взял с собой бумажник.
– Подожди, ты сказал, пропала банка талька?
– Да. Английский тальк, фирмы «Лайтстар». Большая жестяная банка, под старину. Я много лет пользуюсь именно этим тальком. Надо сообщить администратору.
– Обязательно. У меня в сумке тоже кто-то рылся. Но ничего не пропало. Вообще ничего. Сейчас я быстро умоюсь, и мы спустимся вниз.
