Джеймс Шиан - Приговор
Присяжные вошли, и судья ввел их в курс дела, как рекомендовал Джек. Сказал, что они заслушают свидетельство, сделанное десять лет назад на специальном судебном разбирательстве. Протокол прочитают прокурор и обвиняемый Уэсли Брюм.
— Но имейте в виду, дамы и господа, эти слова в свое время офицер Брюм произнес под присягой.
К немалой радости Джека, они повторили чтение по ролям. Если бы Джимми Дикарло не сбила с толку вспышка собственного клиента, он бы додумался настоять, чтобы его оппонент читал протокол один, и увел бы Брюма с места для дачи показаний. Судья наверняка согласился бы с ним, и тогда представление получилось бы не таким эффектным, как эта драматическая декламация. Джек втайне радовался, что сумел заставить начальника полиции проявить такое же двуличие, как десять лет назад.
После представления с Уэсли Брюмом Джек вызвал директора школы Билла Йейтса.
Йейтс сообщил присяжным, что вышел в отставку, но помнит состоявшийся десять лет назад разговор с Уэсли Брюмом о Руди. Смерть Руди явно на него подействовала. Пока старый педагог говорил, у него в глазах стояли слезы. Они с Джеком готовились к этому моменту и, когда репетировали, Джек задавал почти те же вопросы, что Трейси Джеймс, а бывший директор школы отвечал на них почти так же, как десять лет назад.
— Мистер Йейтс, все четыре года, пока Руди Келли учился в средней школе, вы были ее директором. Это так?
— Да.
— Правда ли, что десять лет назад офицер Брюм являлся к вам, чтобы задать вопросы о Руди?
— Правда.
— Вы можете изложить суду причину его прихода?
— Он хотел выяснить, каким Руди был учеником.
— Что вы ему ответили?
— Ответил, что Руди был очень приятным, мотивированным молодым человеком, но отличался замедленным развитием. Не умственной отсталостью, а заторможенностью. Если я правильно помню, коэффициент его умственного развития был около семидесяти пяти. Школа в Бэсс-Крике была небольшой, и мы не могли себе позволить специальных программ для таких детей. Через два года перевели Руди на факультатив. Он так и не получил аттестата — только справку о том, что прослушал определенный набор дисциплин.
— Детектив Брюм сообщил вам, почему он интересовался Руди?
— Да. Он сказал, что Руди, возможно, станет подозреваемым в совершении убийства Люси Очоа.
— Что вы ему ответили?
— Насколько припоминаю, ответил, что он, должно быть, ошибается. Я прекрасно знал этого юношу и ни за что бы не поверил, что он способен на нечто подобное.
— Детектив Брюм проинформировал вас, что собирается отвести Руди на допрос?
— Да.
— Что вы ему на это сказали?
— Сказал, что на допросе должна присутствовать его мать или адвокат. Объяснил, насколько дружелюбен Руди и каким он может быть наивным. Что он не в состоянии себя защитить. Что станет отвечать на любой заданный ему вопрос, даже если это не в его интересах.
— Вы сказали это с какой-то определенной целью?
— Да. Я, естественно, предполагал, что он ведет честное расследование и эти вещи ему полезно знать.
— Ваша честь, вопросов больше не имею.
— Хорошо, — кивнул судья Стэнтон. — Мистер Дикарло, вы намерены подвергнуть свидетеля перекрестному допросу?
Джимми и Клей Эванс заранее обсуждали стратегию и решили, что перекрестный допрос директора школы им ничего не даст.
Следующим на место свидетеля вышел Бенни Дрэгон. Его, как и Билли Йейтса, Джек подготовил для повторения выступления десятилетней давности.
— Вы помните тот день, когда детектив Брюм увел Руди Келли на допрос? — спросил прокурор, покончив с предварительными вопросами.
— Да.
— Где вы находились в то время?
— В своем магазине. Руди работал на меня. Стоял за прилавком. Я дал ему место, поскольку знал его мать Элену. Сделал это ради нее.
— Что вы можете сказать о том дне?
— Детектив Брюм хотел забрать Руди на допрос в полицейский участок. Я заявил, что не позволю ему разговаривать с молодым человеком до тех пор, пока не поставлю в известность его мать.
— Почему вы так сказали?
— Потому что догадался, что он решил сделать из Руди подозреваемого в деле об убийстве Люси Очоа. Я ему не верил. Никогда не доверял детективу Брюму и прекрасно понимал, что Руди самостоятельно с ним не справится.
— Как отреагировал мистер Брюм на ваши слова?
— Именно так, как я ответил адвокату Руди на слушаниях десять лет назад, — он пригрозил мне. Сказал, что натравит на мой магазин комиссию отдела гигиены и безопасности труда. Я прекрасно понял, что он подразумевал.
— И что же он подразумевал?
— Что устроит мне неприятности, если я откажусь с ним сотрудничать.
— Вы согласились?
— До сих пор об этом сожалею.
— Ваша честь, вопросов больше не имею. — Джек вернулся на место.
— Мистер Дикарло, — повернулся к адвокату судья, — вам предоставляется право перекрестного допроса.
— Отказываюсь, ваша честь.
— Прекрасно. Дамы и господа, — обратился Стэнтон к присяжным, — я еще раз призываю вас ни с кем не обсуждать это дело. Не читайте газет, не смотрите телевизор, не слушайте радио. Не дискутируйте с супругами. Вы меня поняли? — Присяжные закивали. — В таком случае объявляется перерыв. — Стэнтон ударил молотком по столу. — Завтра начнем ровно в девять. Представителей сторон жду в восемь тридцать. Возможно, за ночь у вас появятся новые мысли, которые вы захотите обсудить со мной до начала заседания. — Именно так судья закрыл накануне сессию, на которой определялся состав присяжных.
«А он последователен, — подумал Джек, собирая бумаги. — Соблюдает один и тот же распорядок».
ГЛАВА 47
Джек был доволен тем, как прошел первый день заседания суда, особенно его вторая половина. Ему удалось застать врасплох Джимми Дикарло, вытащив Уэсли Брюма для дачи свидетельских показаний. С помощью Билла Йейтса и Бенни Дрэгона продемонстрировать, что следователь умышленно устроил так, чтобы допрашивать Руди без свидетелей. Завтра Мария укрепит присяжных во мнении, что Уэсли Брюм лгун и мошенник, а затем внимание суда следует привлечь к тому, как расследование изнасилования было выделено в отдельное дело, и к роли Клея Эванса. Джек не сомневался, что это станет ключевым моментом суда. Однако после второго дня он понял: Джимми Дикарло и Клей Эванс решили отдать полицейского на растерзание. Бедняга Брюм — он даже не понимал, какая ему грозила опасность.
Джек не видел Марию с тех пор, как был ранен Хоакин. Женщина дни и ночи проводила в больнице. В палате для нее поставили кровать. В тот день Дик решил навестить товарища.
— Как его дела? — спросил Джек по дороге домой.
— По-прежнему. Хоакин не приходит в сознание, Мария переживает. Ноя разговаривал с врачом, и он заверил, что все идет хорошо. Объяснил, что Хоакин восстанавливает силы и, когда настанет время, очнется.
— Здорово, — обрадовался Джек. — Не сочтите меня жестоким, но на завтрашнем заседании Мария выступает первой. Не знаю, что и делать. Я с ней не беседовал и не готовил ее.
— Ее не надо готовить. Она расскажет правду. Я привезу вас к восьми тридцати, затем поеду за ней. А после того, как она даст свидетельские показания, сразу же доставлю в больницу.
— Спасибо, Дик.
В тот вечер, когда Джек лег в постель, Пат, стараясь снять напряжение, стала массировать ему спину. Но ее усилия не помогли — нервы Джека были натянуты, словно стальные канаты. Пат решила зайти с другой стороны.
— Сегодня все прошло как нельзя лучше, — сказала она.
— Согласен, — кивнул он. — Но завтра решающий день. В нашем деле все в одну секунду может пойти насмарку.
— Остается только молиться.
— И очень усердно.
На следующий день Дик, как и планировал, привез Джека во дворец правосудия задолго до начала заседания, а сам поехал за Марией. Джек сомневался, что ему удастся вскоре их увидеть.
Мария всегда поступала так, как считала нужным. А теперь ее волновало только одно — здоровье Хоакина.
Вечером Джек позвонил Чарли Петерсону и попросил, чтобы тот на всякий случай пришел пораньше. Вызывать свидетелей не в заранее запланированном порядке — в этом не было ничего необычного. Джек часто так поступал, особенно если дело касалось экспертов, например врачей. Но данное дело отличалось от других. Джек был уверен: для того, чтобы убедить присяжных в своей правоте, необходимо строго придерживаться логической последовательности выступления свидетелей.
Ровно в 8.30 его и Дикарло провели в кабинет судьи. Стэнтон пребывал в добром расположении духа. Судья явно был доволен собой. Джек не мог решить, хорошо это для него или плохо.
— Есть ли, джентльмены, сегодня с вашей стороны какие-либо ходатайства? Не пришли ли вам среди Ночи в голову новые теории?
