Нина Васина - Падчерица Синей Бороды
– Да, я поняла, ты передала шарф… А почему ты решила, что я буду ругаться?
– Мне показалось… Я подумала, что ты все поймешь раньше меня.
– А я не поняла! – повышает голос Пенелопа. – Я тупая! Что же это получается? Директор «Медикуна» мертв?
– Мертва.
– И в тот самый момент, когда ты ее вычислила, она умерла, да?
– Ну, не сразу. Я ее вычислила за три часа до смерти.
– Как?
– Она хотела меня убить. Это раз. Она прятала ключ от сейфа мужа в женской прокладке. Это два. Значит, это она искала в моей квартире ключ корейца от потайной комнаты, ей был нужен, как и тебе, его ноутбук. Я обыскала кабинет Коржака – ничего! Я перегнала тебе все его рабочие папки!
– Спасибо, тоже – ничего.
– Вот видишь! А когда я увидела, что у него и в сейфе ничего – кроме двух пистолетов, – я задумалась!
– А откуда Коржак узнал, что жена ему изменяет? Что кореец жил здесь?
– Он… Он подозревал, потому что нашел как-то окровавленные бинты, а потом я прямо у него на глазах отдала шарф повару и сказала, что это шарф корейца…
– Зачем? – подозрительно ласково спрашивает Пенелопа. – Зачем ты это сказала?
– Чтобы он знал!
– Ага… Чтобы знал, да?
– Да! Только так я могла себя спасти! Она чуть не пристрелила меня!
– Давай по порядку. Правильно ли я поняла. Ты узнала, что Елена Коржак является директором «Медикуна», и сразу же намекнула ее мужу, что она изменяет ему с корейцем, так?
– Не так! Сначала я ее случайно подставила. Я случайно проговорилась, что у нее на ноге нет никакой раны! Да что с тобой разговаривать!
– Ну как же так получается, Алиса, ты опять – ни при чем, а мы все у разбитого корыта?
– Тебе что, моя жизнь не дороже какого-то там корыта?!
– Тебя расстроило, что она была его любовницей, да?
– Меня расстроило, что она хотела меня убить.
– Ты чувствуешь себя виноватой? – вдруг спрашивает Пенелопа.
– Нисколечко!
– А почему у тебя кровь из носа не течет? Ты же разозлилась на меня?
Я провела под носом указательным пальцем. Не течет. Это, наверное, потому, что мои мысли заняты решением сложной проблемы – как отсюда выбраться.
– Взрослею…
– Мне страшно с тобой находиться.
– Не находись!
– Столько сил потрачено, и все впустую, – встает Пенелопа.
– Это смотря чего тебе надо. Если денег, то ты их не получишь. И нечего мне, как стандартной чувырле, подставлять всяких неотразимых мужчин из твоей Конторы!
– Мужчин? Из Конторы? Это ты о поваре так отзываешься? – совершенно искренне удивлена Пенелопа.
– Я так отзываюсь о шофере!
– Не понимаю. Мне надо идти, – я вижу, как Пенелопе трудно смотреть на меня. – Сейчас подъедет бригада для обыска…
– Вы ничего не найдете. Архив был на шести дискетах, их забрал кореец, так сказала Лена… Елена Константиновна Коржак.
– Я пойду.
– Подожди. Все поставщики и заказчики здесь. Или почти все.
– Где? – Пенелопа осматривается.
– Здесь. В доме. Их как раз сейчас Лотаров допрашивает.
– Гости?..
– Ладно, не смущайся, ты бы сама потом догадалась. Одна женщина, правда, сбежала.
– Куда? Извини…
– Наконец кто-то догадался извиниться!
Бельлинда пробила шесть раз, и сразу же в сумочке Пенелопы запищала упаковка с таблетками.
– Ты нервничаешь? Боишься чего-нибудь? – удивилась она.
– Я уже ничего не боюсь. Эта сбежавшая женщина, наверное, застряла где-нибудь на дороге или замерзла. Я подарила ей цепочку Чучуни. Надеюсь, Чучуня меня простит. Беги, Пенелопа! Надеюсь, на этот писк ты быстро среагируешь.
Потоптавшись, Пенелопа убегает.
Я закрываю глаза и вспоминаю план дома, который она мне показывала в прачечной. По ее предположению, из подвала должен быть еще один выход на улицу, не только через гараж.
Одеваюсь потеплей. Рюкзак придется бросить, укладываю паспорт и деньги во внутренний карман рваной куртки. Джинсы тоже после прогулки с Милордом не внушают доверия.
Не спеша спускаюсь в подвал. Меня никто не остановил.
Выход я нашла через тридцать две минуты. И, на мое везенье, на двери была только задвижка – никаких замков.
Я вышла на улицу.
Пошла по дороге.
На повороте у рекламного щита меня догнала темная «Волга».
Я молча села на переднее сиденье.
– Мне показалось, – сказал шофер, – что ты вляпалась в историю и не поедешь со мной на Средиземное море ловить рыбу.
– Мне тоже сначала так показалось.
– Какие планы?
– На ближайшие двадцать лет?
– Нет, хотя бы на сегодняшнее утро.
– Я хочу навестить тетю.
– Тетю? Запросто.
– Она живет за городом, но с другой стороны Москвы.
– Нет проблем.
– Спасибо.
– Потом поблагодаришь, когда я помогу тебе сбежать за границу.
– За границу?
– Да. Испания, к примеру, отличная страна.
– Я подумаю. А как ты можешь помочь?
– Билет куплю, визу оформлю, посажу на самолет.
– Тетя скучать будет. Она ждет ребенка. Представляешь, от негра.
– Представляю.
Остальную дорогу мы ехали молча, только потом я показывала, где повернуть, какой дом.
– Приехали.
– Я тебя подожду.
– Это может быть долго.
– Я подожду.
– Это может быть долго.
– Я подожду.
Представляю… До совершеннолетия, или до приезда «Скорой»? Прощай, Сергей Владимирович, может, еще поныряем когда-нибудь, но только с моим снаряжением!
На мой звонок калитка сразу же открылась. Мышка-норушка ждала у открытой двери.
– Садитесь, – показала на кресло у камина нервная женщина. – Спасибо, что так быстро приехали.
– Расскажите все медленно и по порядку, – прошу я, разглядывая ее выступающий живот.
– Медленно? Хорошо. Если медленно, то это звучит так: у-у-у меня бу-у-удет двойня. Достаточно медленно?
– Вы нервничаете?
– Нервничаю? А вы бы не нервничали? Мой муж собрался подавать иск институту!
– Не волнуйтесь, Пенелопа Львовна решит эту проблему, я уверена.
– Решит? Два черных ребенка сразу, понимаете, два!
– В этом есть и хорошая сторона. Не нужно еще раз ходить беременной, еще раз рожать. Один раз отмучаетесь, а детей будет двое.
– Вы еще ребенок, – вздыхает женщина. – Зачем Пенелопа прислала вас?
– Не знаю, ей видней. Наверное, она хотела, чтобы я рассказала о своих планах на жизнь.
– Хотите выпить?
– Да. Так вот. В мои планы входит родить двух дочерей, стать богатой и заниматься любимым делом.
– А какое у вас любимое дело?
– Я хотела бы или лечить людей, или изучать их болезни на трупах. На трупах мне больше нравится, потому что я привыкла к одиночеству. А можно просто стакан воды?
Женщина выходит из комнаты, я оглядываюсь. Если мышка-норушка и подглядывает, то очень осторожно. Я наклоняюсь и достаю дискету, которую засунула в прошлый свой приезд сюда. В щель между кирпичной кладкой и каминной доской.
– Когда вы увидите своих девочек, – говорю я женщине со стаканом воды, – вам покажется, что вы богаты и счастливы.
– Девочек? Да, пожалуй, две девочки – это здорово. А то знаете, я как представлю себе мальчика… – она смешно выпятила губы.
– Ну что вы, конечно – девочки!
– Спасибо. У меня правда отлегло от сердца.
– Можно от вас позвонить?
– Конечно!
– Тогда я вызову себе «Скорую», если вы не против, – ласково предлагаю я.
Ждать пришлось часа два. Рита Мазарина сегодня не работала, но другая дежурная медсестра пообещала ее найти. И не обманула.
За эти два часа я заштопала, к великой радости женщины, четыре носка и сплела из ее волос пугалочку. Никто не пришел меня задерживать. Или любитель подводной охоты действительно слишком во мне заинтересован, или он не из Конторы.
Меня занесли в фургон на носилках, накрытую простыней. Я благополучно доехала до «Кодлы» и успела по дороге хорошо поговорить с Ритой.
– Сними этот черный платок, – сказала я. – Кореец передал тебе записку. Хочешь в Париж?
У «Кодлы» действительно образовалось маленькое кафе со скромным названием «Алиса». И там Офелия сделала мне коктейль, который назывался «Отвертка».
Через час приехал джип Мазарини. Мрачный Гога открыл багажник и помог мне уложиться.
– Как ты его уговорила не сажать меня на цепь? – спросила я Риту.
– Приставила пистолет к башке, он по-другому не понимает. Сказала, что пристрелю его, а потом себя. И кончится на этом династия Мазариных.
– Сколько мне лет в новом паспорте?
– Восемнадцать.
– С совершеннолетием тебя, Алиса! – поздравила я сама себя перед тем, как крышка багажника захлопнулась.
С Пенелопы взяли подписку о невыезде. В Федеральной службе на нее завели дело, и почти полгода она находилась под домашним арестом. Вся команда прачечной была допрошена по три раза, включая Колобка. Его, правда, допрашивали только раз, но он старательно расписался потом под протоколом, высунув язык и повторяя по буквам свое имя. Допрос Колобка подточил твердость духа и тягу к профессиональной исполнительности федералов – двое сразу же по его окончании уговорили бутылку водки, а еще один, самый дотошный, напился до бесчувствия после обыска в квартире Колобка (квартиры двух служащих прачечной были обысканы ранее, весьма тщательно и совершенно безрезультатно).
