Джеймс Чейз - Том 23. Только за наличные. Ты найди, а я расправлюсь
— И Верони сообщит все эти сведения полиции?
Сарти посмотрел на меня так, как будто собирался заплакать.
— Он считает это своей обязанностью. Не говоря уже о том, что у него могут быть очень крепкие неприятности, если он скроет столько важных сведений от полиции. Дело ведь идет об убийстве. Его могут обвинить в соучастии.
— И несмотря на это, он готов дать мне три дня?
Сарти кивнул головой.
— Мне удалось уговорить его, синьор.
Я посмотрел на него, как кролик на удава. Кажется, я влип окончательно и бесповоротно. Если Карлотти узнает, что Дуглас Шеррард — это я, ему не понадобится даже моя проклятая записка Элен. Он просто нажмет на меня, и рано или поздно я расколюсь. Я не питал иллюзий, что смогу выскользнуть из рук Карлотти, если у него будут сведения, собранные Верони.
— Может, вам лучше прочесть список, синьор? — сказал Сарти. В глаза мне он не смотрел. От него исходила аура печального сочувствия. Как от гробовщика. — Тогда, — продолжал он, — мы еще поговорим. Может, у вас будут для меня какие-нибудь инструкции.
Что-то мерзкое скрывалось за его словами, но я не мог уловить, что именно.
— Давайте, — сказал я. — Если вы не торопитесь, можете посидеть здесь. Полчаса подождете?
— Конечно, синьор, — сказал он, извлек из портфеля пачку бумаг и вручил мне. — Я не тороплюсь.
Я взял бумаги и прошел по коридору в коктейль-бар. В это время дня, да еще в воскресенье там, как правило, было пусто. Да, никого. Кроме бармена, разумеется, одарившего меня унылым взглядом, в котором читалось: «И какого черта ты сюда приперся в такое время?» Я заказал двойное виски и присел в темном углу. Виски я выпил, как воду. Оно несколько притупило чувства, но не погасило страх.
Я прочел около двадцати страниц аккуратно отпечатанного текста. Там было что-то около пятнадцати фамилий, большинство из них знакомые. Открывал список Джузеппе Френци, мое имя торчало где-то в середине. Все было в этом списке: даты, когда Элен проводила ночи с Френци, время, когда он звонил ей домой, ночи, которые она проводила с другими. Все это я опустил и принялся изучать то, что касалось меня самого. Сарти не врал, когда утверждал, что Верони и его люди ни на секунду не выпускали Элен из виду. Каждая наша встреча была хронометрирована. Каждое слово, сказанное нами в телефонном разговоре, было запротоколировано. По некоторым деталям из разговоров Элен с другими людьми становилось очевидно, что я был намечен в качестве очередной жертвы шантажа.
Три дня! Сумею я за это время найти доказательства, что убийца Элен — Карло? Может, лучше честно выложить все Карлотти? Пусть он докапывается… Ну да, поверит он мне, как же… Нет, это не выход.
Тут вдруг я отметил некую несообразность. В бумагах не было ни единого упоминания о Карло или Мире Зетти. Уж если Элен накорябала телефон Миры на стене, значит, хоть раз ей должна была позвонить. Так в чем дело? Может, Верони регистрировал только разговоры с жертвами шантажа? Но неужели в разговорах Элен с Карло или Мирой не было решительно ничего достойного внимания?
Несколько минут я размышлял над этим, потом попросил у бармена телефонный справочник города Рима. Он вручил его мне, как будто делал черт знает какое одолжение, и заодно спросил, не хочу ли я еще выпить. Я сказал, что пока не надо.
В справочнике детектива Верони не оказалось. Это, конечно, еще ничего не означало. Это мог быть псевдоним. Рядом с баром находилась телефонная будка, оттуда я позвонил Джиму Мэтьюсу. Проснулся он не сразу.
— Ради всего святого! — заорал он в трубку. — Ты что — сдурел? Воскресенье ведь! Я лег в четыре утра!
— Кончай трепаться! Нужна информация. Ты когда-нибудь слышал о некоем Верони — частном детективе, который берется только за особо сложные дела и чьи услуги стоят очень дорого?
— Нет, — ответил Мэтьюс, — не слышал. Должно быть, ты спутал имя. Я знаю всех частных ищеек в этом городе. Такого среди них нет.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно.
— Спасибо, Джим. Извини, что разбудил, — я повесил трубку прежде, чем он снова начал ругаться.
Я сказал бармену что передумал насчет выпивки, отнес виски на свой столик и еще раз внимательно изучил отчет детектива Верони. Из пятнадцати человек, которых шантажировала Элен, только у меня одного была не только причина убить ее, но и возможность это сделать.
Я еще минут пять прокручивал в мозгу разные варианты, потом допил виски и вернулся в кофейный бар. Сарти сидел там, где я его оставил, и все так же с печальным видом вертел в руках шляпу. Он поднялся, когда я вошел в комнату, и снова уселся только после меня.
— Спасибо, что дали мне это прочесть, — сказал я, протягивая ему документы.
Он отшатнулся от них, как от гадюки.
— Это для вас, синьор. Мне они без надобности.
— Да, конечно. Я просто не подумал, — я свернул бумаги и запихнул во внутренний карман пиджака. — А у синьора Верони, конечно же, есть копия?
— Боюсь, что да.
Я закурил сигарету. Больше я не боялся. Все было ясно.
— Скажите, а синьор Верони — богатый человек? — спросил я.
Сарти поднял на меня черные, налитые кровью глаза и посмотрел испытующе.
— Частный детектив не может быть богат, синьор, — ответил он. — Месяц ты работаешь, а потом, может, полгода ждешь у моря погоды. Я бы сказал, что синьор Верони сейчас на мели.
— Так не заключить ли нам с ним сделку?
Сарти задумался. Он почесал лысину и с мрачной серьезностью уставился на бронзовую пепельницу, стоящую на столике перед ним.
— В каком смысле… сделку, синьор?
— Ну, допустим, я выкуплю его экземпляры отчета. Вы ведь читали его?
— Да, синьор, я прочел.
— Вы понимаете, если эти бумаги попадут в руки Карлотти, то ведь он может подумать, что это я погубил бедняжку синьорину.
Судя по лицу Сарти, он был готов разрыдаться.
— Да, синьор, к несчастью, и у меня сложилось такое впечатление or чтения этих бумаг. Именно поэтому я уговорил синьора Верони ничего не предпринимать в течение трех дней.
— Как вы думаете, высокоморальное чувство долга не позволит синьору Верони заключить со мной сделку?
Сарти пожал плечами.
— В моей работе, синьор, главное — видеть перспективу. Нужно быть готовым к любому развитию событий. Я вот подумал, что вы, наверное, не захотите, чтобы эти бумаги попали в руки Карлотти. И сказал об этом синьору Верони. Он трудный человек, с очень развитым чувством долга, но мы с ним давние друзья, я знаю подходы к нему. Он мечтает купить виноградник в Тоскане. Так что, может быть, удастся его уломать.
— Так, может, вы возьметесь за это?
Сарти, казалось, колебался.
— Вы мой клиент, синьор. Уж если я работаю с клиентом, то предлагаю ему полный спектр услуг. Так я работаю. То, что вы предлагаете, трудно и опасно, меня могут за это отдать под суд, но я готов рискнуть.
— Ваши мотивы внушают такое же уважение, как и мотивы синьора Верони.
— К вашим услугам, синьор, — сказал он грустно и с достоинством.
— А сколько может стоить виноградник в Тоскане? — спросил я, глядя ему в глаза. — Вы случайно у него не спрашивали?
Он не отвел глаз.
— Совершенно случайно я задавал ему этот вопрос. Не то чтобы синьор Верони был совсем нищим. Ему не хватает половины нужной суммы. Это составляет десять миллионов лир.
Десять миллионов лир! Это как раз та сумма, которую я смог накопить за пятнадцать лет журналистской деятельности.
— Полагаете, за такую сумму он согласится отдать мне все копии рапорта и ничего не говорить полиции?
— Не знаю, синьор, но попробую его уговорить.
— Ну, а ваше вознаграждение? — спросил я. — Вам же тоже причитается гонорар. По правде сказать, после выплаты такой суммы я остаюсь на нуле. Ваш гонорар придется брать из денег Верони.
— Я думаю, это можно устроить, — сказал Сарти спокойно. — В конце концов, всю мою работу по этому делу должен оплачивать синьор Чалмерс. Вы ведь упоминали о том, что мы не должны стесняться в расходах. Я всегда стараюсь выполнять все требования клиента.
— Разумная тактика, — одобрил я. — Так вы посмотрите, что можно сделать?
— Я приступаю немедленно, синьор. Я позвоню вам через пару часов. Вы будете у себя примерно в час дня?
Я ответил, что буду. Сарти поднялся, откланялся и с достоинством удалился.
Я не сомневался, что никакого синьора Верони в природе не существует и что это самого Сарти кто-то нанял следить за Элен. И мои десять миллионов, если я, конечно, заплачу, пойдут прямехонько в карман Сарти.
Я вернулся к себе и принялся ждать. Сарти позвонил только после двух. К тому времени я уже нетерпеливо мерял комнату шагами.
— Дело, о котором мы с вами говорили, — сказал он, — улажено. Будет ли для вас удобным выполнить вашу часть договоренности в среду утром?
