Анна Малышева - Лицо в тени
– И все в основном связывался с молоденькими девчонками, – без особой горечи заметила Светлана. Видно было, что эту обиду женщина давно успела пережить и принять по-философски.
– Вы имеете в виду…
– Да эту последнюю, его Наташу. – Она даже не дала ему договорить. – Сколько раз я говорила Андрею – прекрати это безобразие, что ты можешь им дать, таким молодым? Собой не то чтобы очень красив, денег нет, даже квартиры нет. А он все равно на них западал. И они на него – тоже. Как сумасшедшие, все равно! Когда он исчез, я сразу решила – тут без очередной девушки не обошлось.
– Вы что-нибудь слышали от него насчет продажи загородного дома Пружанских?
Светлана с негодованием отвергла даже возможность чего-то подобного. Она никогда не слыхала о том, как Андрей собирается разбираться со своими долгами. Она даже нарочно требовала, чтобы он не посвящал ее в такие детали. Ей, женщине солидной, вполне обеспеченной, с устоявшимся за долгие годы укладом жизни, претили его долги и отношение к ним.
– Он держался так, будто все это – пустяки. А уж я-то знаю, что деньги – это вовсе не пустяки, можете мне поверить! – решительно заявила она.
– Но вы все-таки знали, что он кому-то задолжал?
– Ну разумеется! Уж если квартиру потерял, жил без прописки… Я и взяла-то его к себе из жалости. Больше – нипочему. Уж очень он меня разжалобил. Стал рассказывать про больного отца, про то, что ему самому некуда приткнуться…
Светлана деланно – это было очень заметно – усмехнулась.
– Ну я и растаяла! Потом не раз жалела, что не сдержалась, да в общем, нельзя сказать, чтобы он особо меня грабил. Конечно, был настоящей обузой. Теперь сразу стало ясно, сколько я на него тратила. Вот – выбрала и время, чтобы отдохнуть, и свободные деньги сразу нашла… А так, когда живешь вместе и толком не знаешь, на что деньги идут… Мужчине ведь многое нужно. То рубашка, то новые ботинки, то носки… Да, носки, не смейтесь! – заявила она, хотя никто и не думал смеяться. – И вот так, копейка за копейкой, деньги утекают. А там глядь – жить не на что. Потому я и жалела его девочек… Они-то, глупенькие, готовы все отдать, если им про любовь расскажут! Я и сама такой была. Когда-то…
Она вздохнула и добавила:
– И все равно, так жить еще можно. Он хотя бы не пил. Хотя как-то вернулся домой весь растерзанный. Я уже подумала, что нажрался и валялся где-то в канаве. Обрадовалась, что появился повод от него избавиться. Грязный весь, как я не знаю что. На ботинках – глина. А понюхала его – не пахнет.
– Он подрался?
– Я спрашивала, что случилось. Сказал – упал. Где это он упал, хотела бы я знать? Если даже об асфальт приложился, то столько грязи нигде в Москве не наберешь. Как его милиция не заметила в таком виде – не знаю!
Следователь внезапно оживился. Он попросил женщину припомнить – когда ее сожитель возвращался домой в подобном состоянии. Может быть, все-таки в прошлый вторник?
Но та решительно это отрицала. Нет, это никак не могло произойти всего неделю назад. Она бы до сих пор на него злилась. Это было раньше… Ну…
– Да где-то недели две назад. На позапрошлые выходные, – наконец неуверенно произнесла Светлана. – Да, я еще разозлилась, что придется все чистить, стирать, вместо того чтобы лечь и выспаться. Для меня выходные – это святое! Хватает с меня, что всю неделю на работе торчу.
На вопрос – не было ли на Андрее каких-нибудь следов драки, порезов или ушибов, Светлана тоже ответила отрицательно. В самом деле, выглядело все так, будто мужчина свалился где-то посреди дороги и основательно повалялся в грязи. Но ведь нужно было еще и найти такую грязь!
– Так это было две недели назад, на выходные? – Следователь заглянул в бумаги. – И когда же он вернулся? Поздно вечером? Под утро?
– Где-то в третьем часу, – бросила она. – Я еще сказала – мог бы и не возвращаться! Ну а уж когда увидела, как он измазался… Я ему такой скандал закатила! Да, и деньги он где-то оставил. У него вроде и было-то с собой немного, рублей пятьсот. А приехал – так в карманах ни копейки. Я спросила – на такси истратил? Метро-то уже не ходит. Он говорит, да. Помылся и лег спать.
Она помолчала, повертела на пальце колечко и мрачно добавила:
– Только он не спал. Ворочался, как осой укушенный, до утра. И мне спать не дал. Я все думала-думала, где он так время провел? Может, его какой-нибудь парень в грязи вывалял, чтобы Андрюха не клеился к молодым девчонкам? Это было бы неплохо. То, что доктор прописал.
Ее попросили уточнить – какой из выходных дней она имеет в виду, рассказывая об этом происшествии? Субботу или воскресенье? Светлана подумала и наконец ответила, что скорее всего это была суббота. Потому что она была ужасно усталая, когда сидела перед телевизором и ждала домой своего непутевого сожителя. А от чего она могла так устать, как не от работы? Значит, она перед этим весь день провела на работе, и это была пятница.
Ей подписали пропуск и отпустили. Она ушла с большим достоинством – не торопясь, не нервничая, не задавая лишних вопросов. Светлана явно махнула рукой на своего сожителя и не слишком переживала за его судьбу. Она, казалось, даже радовалась тому, что наконец от него избавилась – причем никто никого не бросал, а значит, никто и не в обиде. Их разлучил закон, иначе – судьба. А с нею спорить бесполезно и оскорбляться тоже бессмысленно. Так или иначе, но униженной себя Светлана не чувствовала, и для нее это было уже кое-что.
Среди вопросов, которые задавал ей следователь, был один, на который она почти не обратила внимания. Только рассмеялась в ответ, когда ее спросили – не подвергалась ли она когда-нибудь насилию со стороны своего сожителя? Задавая этот вопрос, следователь и сам едва не улыбался. Он никогда не видел Цветаева, но глядя на грузную, плечистую даму, с таким уверенным видом сидевшую перед ним, понимал, что спрашивать об этом было бессмысленно. Если бы завязалась драка, у Андрея не было бы никаких шансов.
Наталья Анастасова, усевшись перед следователем, робко напомнила, что сегодня понедельник и ей нужно быть в институте. Она училась на заочном отделении финансово-экономического института, и сейчас у нее как раз начиналась сессия. Пропустить ее было бы крайне нежелательно.
Ее пообещали надолго не задерживать. Девушка покорилась. Она спросила, не найден ли Андрей? Спросила без всякой надежды, но очень расстроилась, услышав отрицательный ответ.
– Я никак не могу поверить, что он убежал с детьми, – глухо сказала она. – Не понимаю… Почему же он ко мне не пришел?
– А вы имеете возможность приютить у себя трех человек?
Она ответила, что во всяком случае постаралась бы это сделать. Квартира, конечно, не ее собственная, а родительская… Но все-таки три комнаты, и Андрея там уже знали. Она бы попыталась ему помочь.
Она не плакала, внешне ничем не проявляла своей растерянности. Но держалась замкнуто и подавленно. Каждый раз, когда ей задавали вопрос – вздрагивала, хотя в этих вопросах не могло быть ничего особенно шокирующего.
Она еще раз подтвердила, что опознанный ею мужчина – тот самый, которого она видела с Андреем возле ВВЦ, вечером во вторник. Уточнила и время – семь вечера. Нет, она не знает, где бы мог спрятаться Андрей, да еще с детьми? Все это звучит совершенно невероятно. Она просто не может опомниться!
– Вы никогда не слышали о его детях?
– Нет. Первый раз услышала от Алины.
Следователь несколько раз постучал карандашом по столу, но ничего не сказал. Из показаний Светланы следовало, что в последнее время Андрей встречался с этой девушкой. Немногие лица, согласившиеся поговорить об Андрее, утверждали то же самое. Он был привязан к этой девушке, считал ее своей подружкой. Светлана же выступала в роли сожительницы – не больше. Именно эта девушка, как самое доверенное лицо, должна была знать о нем больше всех. И однако, выходило, что она не знала даже о наличии у него двоих детей.
– Насколько близкими были ваши отношения?
Услышав этот вопрос, девушка еще больше замкнулась. Лицо у нее окаменело, потеряло подвижность. Она подняла ничего не выражающие глаза:
– Что вы имеете в виду?
– Ну… То, что вы захотите сказать.
Такой мягкий ответ сбил ее с толку. Она явно ожидала более циничной постановки вопроса. Поколебавшись, девушка пожелала узнать – что именно предъявляют в качестве обвинения Андрею?
– Пока ничего. Мы ведь должны его найти и поговорить с ним.
– Ну тогда и мне нечего сказать.
Карандаш снова ударился о столешницу – на этот раз угрожающе, будто ставя точку:
– А вы понимаете, что ваше молчание может повредить двум детям? Девочке семь лет, мальчику десять. Где они сейчас находятся, что с ними происходит – мы не знаем. Они объявлены в розыск.
– Андрей не мог их украсть!
– И все-таки без него им не удалось бы так долго скрываться, – заметил следователь. – Если, конечно, предположить, что они еще живы.
