Виктория Платова - Инспектор и бабочка
Пыли в воздухе нисколько не поубавилось, затхлостью и тлением тянет отовсюду, но, странное дело, Икер чувствует себя намного лучше, чем в тот момент, когда переступил порог «Синдбада-Морехода». Не будь в его кармане проклятой бумажки, он бы с удовольствием поговорил со стариком о самых разных вещах: о королевской регате, о Рите Хейворт и ее голосе – прохладном и согревающем одновременно; о кофейных зернах, о его друге, которого старик не видел тридцать семь лет. Два года без Альваро – ничто по сравнению с тридцатью семью. Но друг Шона жив, а Альваро – мертв, и он никогда больше не пришлет Икеру ни рисунка, ни кофейного зерна.
– Это Виктор рассказал вам о моем магазине?
– В некотором смысле… да. Я видел плакат в его квартире. А еще – маленькую фотографию Риты, она висит на холодильнике.
– Холодильник он тоже купил у меня. Я тогда удивился – зачем ему такое старье?
– Наверное, чтобы повесить фотографию. Чтобы Рите было уютнее… Чтобы ее окружали знакомые вещи, а не какой-нибудь новодел.
– Красивая женщина редко чувствует себя уютно, дорогой мой Икер. Ничего, что я вас так называю?
– Ничего.
– Потом он купил старый телефон и еще несколько фотографий Риты. Приходя, он каждый раз отбирал одну. Не больше одной фотографии за визит. Думаю, он относится ко мне с симпатией, но не может позволить себе лишних трат.
– Что мешает ему приходить просто так?
– Не знаю, но еще ни разу он не уходил отсюда с пустыми руками. Жалеет меня, старика. А еще он покупает здесь шляпы… Когда находится в приподнятом расположении духа. Та шляпа, которая на вас… Я отлично ее помню! Значит, Виктор подарил ее вам?
Чертова «федора»! Не хочет расставаться с головой Субисарреты, хоть тресни! Налипла на нее, как жвачка на подошву. Нужно избавиться от нее самым кардинальным образом: утопить в Бискайском заливе, встать посередине моста через реку Урумеа и сбросить фетровое недоразумение вниз, и следить, как оно покачивается на водной поверхности.
Мост Марии Кристины подойдет, хотя он едва просматривается из окон отеля «Марии Кристины», где остановился Улисс…
– Гм… В некотором смысле… да. Подарил.
– Честно говоря, правильно сделал. Ему она не особенно шла, а на вас сидит, как влитая. Я носил ее в шестидесятом году. И в шестьдесят первом тоже. И в шестьдесят пятом. Она никогда не выйдет из моды. Да и моей тогдашней девушке она нравилась. А вашей – нравится? Я говорю «девушка», потому что на вас нет кольца. Вы ведь не женаты?
– Нет.
– Но девушка у вас, наверняка, есть.
– Мы расстались.
Икер и сам не может решить, о ком он говорит – о Лусии, о ком-то еще или… о Дарлинг. В любом случае все сказанное верно: с Дарлинг они расстались еще вчера, на пирсе у площади Ласта, и инспектору ясно дали понять, что новая встреча нежелательна.
– Ну что ж, тогда мы можем организовать клуб холостяков. У Виктора ведь тоже нет девушки, у него есть только Рита.
– Два плюс один?
– Именно. Правда, в последнее время у Виктора кое-кто появился.
– Неужели? – насторожился Субисаррета.
– Разве он вам не говорил?
– Мы не настолько близки…
– Но шляпу в подарок вы получили… Со мной он тоже не особенно откровенничал, но я долго живу на свете и кое-что смыслю в чувствах.
– А он не говорил вам, как зовут его… м-мм… избранницу?
– Еще кофе, дорогой мой Икер?
– Пожалуй.
Старик взял протянутую инспектором чашку и снова отвернулся к электрической плитке, не прекращая разговор:
– Его избранницу зовут Рита Хейворт, а относительно того, что в его жизни кто-то появился… Я ведь не сказал, что это женщина.
– Кто же тогда? Мужчина?
– Нет-нет, что вы! Такие связи я не понимаю и не особенно приветствую. Возможно, у него появился близкий друг. Или враг. Кто-то такой, кто вызвал у него самые искренние эмоции, изменил его жизнь. Поверьте, ему это было крайне необходимо – изменить жизнь. Она ведь не слишком отличалась от моей, хотя я старый, очень старый человек. Один день похож на другой, весна на лето, а лето – на осень прошлого года. Так обстоят дела у меня, и так обстояли дела у него. До самого последнего времени.
– И он не сказал вам конкретно, кто это? Не поделился радостью, если это друг? Не поделился опасениями, если это враг?
– С вами он ведь тоже не поделился?
– Мы редко видимся. И мы не друзья, я уже говорил вам. Иногда встречаемся в спортбаре…
– …выпить пива, я помню. И тем не менее его судьба вас заботит?
– Он – симпатичный человек, и я хочу, чтобы у него все было хорошо, – Икер сказал это с искренностью, которую сам от себя не ожидал.
– Я желаю ему того же, хотя и понимаю – когда его жизнь изменится, в ней может не найтись времени для встреч со стариком Шоном, пусть и нечастых.
– Но Рита Хейворт в ней все равно останется, так? – возразил Икер. – А вы продали ему еще не все фотографии, так?
– Фотографии можно купить и в другом месте. А вот поговорить о Рите… Мы любили поговорить о Рите…
– В другом месте? Он что, собирался уезжать? Он сказал об этом вам?
– Ничего такого он не говорил. Но вел себя не так, как обычно. Оттого я и решил, что в его жизни произошли перемены.
– Не так, как обычно?
– Он выглядел как человек, который приходит в себя после ночного кошмара. И еще не совсем понял, что происходит вокруг. Он сказал только, что всегда ценил меня и что очень благодарен за Риту.
– Похожие слова всегда говорят при прощании, нет?
– Чем вы занимаетесь, дорогой мой Икер?
Поисками Виктора, предполагаемого убийцы. Поисками Виктора, любителя старых «фордов», старых актрис и дешевых мармеладок. Поисками Виктора, рисующего комиксы. Субисаррета мог бы сказать старику, что служит в полиции, ничего зазорного в этом нет: у полицейских тоже имеются приятели, с которыми они пьют пиво в спортбарах, повлиять на отношения профессия не может. Но старик относится к Виктору очень трепетно, – что, если при упоминании о полицейских в его голове что-то перемкнет? Из него потом и слова не вытащишь.
Сказать или нет?
– Я… художник.
– Странно. Вы не похожи на художника.
– Художники выглядят как-то по-особенному?
– Художники смотрят по-особенному. Они смотрят сквозь тебя, как будто все самое главное находится у тебя за спиной. Чуть выше, чуть ниже, чуть правее, чуть левее – но уж точно вне твоей оболочки.
– Вы говорите так, как будто знаете художников очень близко.
– Мой друг… Тот с которым мы выиграли регату… Он любил рисовать. Я знаю художников, дорогой мой Икер. А вы больше похожи на полицейского. И вы не приятель Виктора.
В старике ровным счетом ничего не изменилось, он все так же улыбается Субисаррете, и позолоченные буквы на замшевом кармане горят все так же нестерпимо. Но на доверительной беседе можно поставить крест.
– С чего вы взяли? – вяло попробовал защититься Икер.
– Виктор терпеть не может пиво и спортбары он тоже недолюбливает, там слишком шумно. Он сам мне об этом говорил.
– Ну, хорошо. Я скажу вам правду.
– Так вы не приятель Виктора…
– Я ищу Виктора, это правда. И я полицейский, вы угадали. Полицейский инспектор. – Сказав это, Икер неожиданно почувствовал облегчение, этот чудесный одинокий старик заслуживает правды, а не вранья. – И у меня тоже был друг, очень близкий. Такой же близкий, как тот, с кем вы выиграли регату. Два года назад он пропал, но дружбе это не мешает, верно?
«Блю пасифик блюз» давно закончился, но только теперь Икер слышит шипение иглы, оно похоже на шуршащий песок. На песчаную бурю, заставшую врасплох. Песок забивается в глаза и уши, скрипит на зубах – говорить Икеру все труднее. Но и молчать – невозможно.
– Два года назад он пропал. Уехал из города и больше не вернулся. Я пытался найти его, но все попытки были тщетны.
– Даже несмотря на то, что вы полицейский?
– Даже несмотря на это.
– Ни одного следа не нашлось? – голос старика прозвучал сочувственно.
– След нашелся только сейчас. Мой друг мертв, убит. И я расследую это дело.
– Но причем здесь Виктор?
– У меня есть основания полагать, что он причастен…
– Причастен к смерти вашего друга? – голова старика мелко затряслась. – Виктор – милый мальчик, очень добрый, он никому не способен причинить не то что боли – малейшего неудобства. А вы говорите о преступлении!
– Я ни в чем не обвиняю Виктора. Я просто сказал, что он имеет отношение к делу.
– Нет! Вы сказали, что он причастен.
– Значит, я неправильно выразился. Виктор мог стать свидетелем преступления, случайным. Я ищу его второй день, но он исчез. Он ушел из своей квартиры позавчера и больше не возвращался, его машину нашли в порту вместе с ключами зажигания. И… я беспокоюсь о нем. Если вы можете что-то сообщить мне о месте его нынешнего пребывания, я буду вам признателен, Шон.
