Филипп Буэн - Сожги в мою честь
Но кого это я замечаю там, кто это переходит улицу?
Флоранс собственной персоной! Светский визит: она вышла из ворот виллы, где, должно быть, пила чай. Неслыханная удача! Мне всегда доводилось видеть ее сидящей в автомобиле, ни разу идущей по улице, это невероятное событие. Несмотря на свой возраст, гибкая, высокая, тоненькая — порхает, будто стрекоза, сияя зеленым шелком под обжигающим солнцем.
Но довольно сравнений, мое присутствие должно заинтриговать ее, отложиться в памяти. Только так я добьюсь, чтобы она рассказала обо мне полиции.
Я поправляю темные очки, прибавляю шаг, догоняю ее, громко кашляя.
Она как раз собирается войти в свой дом.
Эхо моего кашля встревожило ее. Она оборачивается и вздрагивает. Мой внешний вид хоть кого удивит. Осень в Ницце еще не вступила в свои права, стоит жара, люди загорают, на пляже полно купающихся.
Шляпа, перчатки, пальто, борода — «Этот тип сумасшедший», — кажется, говорят ее глаза.
Я останавливаюсь, неторопливо приветствую ее, затем не спеша ухожу.
Хлопает дверь.
Вьются стрекозы, красотки беспечные,
Плакать одной из них, плакать…
Сегодня вечером она станет вдовой.
Глава 6. Богомол
Над кварталом Мон-д’Ор день сменялся ночью.
Милош ехал осторожно. Большой любви между ним и автомобилем не наблюдалось. Водить он терпеть не мог. Тем более ему не улыбалось вести машину в такое время и по таким узким склонам. На повороте фары осветили табличку «Сен-Сир-о-Мон-д’Ор». Легендарное место для молодого полицейского — здесь находится Высшая национальная школа полиции[8].
Задумавшись, Милош вздохнул: может быть, он поступит туда в один прекрасный день.
— Если ты этого хочешь, то обязательно добьешься.
Он нахмурился, не понимая.
— О чем вы, патрон?
— О твоем поступлении в ВНШП. Ты мечтаешь стать комиссаром, не притворяйся, я слышала, как ты вздыхаешь.
— Я изучал право только два года, пришлось бросить из-за проблем с деньгами. Трудно будет попасть туда с таким маленьким багажом.
— Да перестань! Я видела твой послужной список, Милош, у тебя была цель, ты смог получить гражданство, ты доказал, что умеешь выживать, у тебя превосходные оценки.
— Э… Вы говорите об учебе в Мелёне?
— Да, о твоей решимости блестяще учиться в школе подготовки полиции. Ты не сдался, показал себя бойцом, вот почему я в тебя верю. Ты научился драться, сопротивляться, побеждать. Не сворачивай — и у тебя все получится.
«Рено» проехал рядом с церковью Сен-Сира. Школа полиции стояла впритык к колокольне, касаясь ее крыши. Милош увидел, как она осталась позади, освещенная пламенем заката.
«Клянусь, я поступлю туда, зайду с главного входа. Не так, как в Мелён, куда пришлось пролезать: меня приняли благодаря закону. Девять месяцев подготовительного курса — и молодежь из низших социальных слоев может попытать там счастья. Мне улыбнулась удача — я вышел оттуда лейтенантом. И этот новый шанс не упущу. Арсан предлагает потрясающую возможность, несмотря на мою анкету. Или, скорее, благодаря анкете. На Святом Писании я торжественно клянусь, что не разочарую шефа».
Милош не произнес больше не слова, лишь мысленно возносил небу молитвы как искренне верующий.
Антония заговорила снова только после того, как машина выбралась из лабиринта лесов, деревень, полей, камней, позолоченных закатом.
— Тормози, приехали.
Милош прищурился. Зрение его падало, он боялся, что придется носить очки. Напрягала эта тема всерьез: пополнить армию очкариков и делать то, что им поручают — не лучший вариант для карьеры.
— Я вижу только стену, патрон.
— Длиной шестьсот метров. Обширное поместье, правда?
— Черт возьми! У Бонелли водились деньги.
— Завелись, когда он с других стал сдирать шкуру.
— Представляю себе… Вы хорошо его знали?
— Не просто хорошо — наизусть. У Матье был полный набор, чтобы нравиться: член мафии, контрабандист, рэкетир, убийца… Дважды его брали, дважды отпускали, я до сих пор в бешенстве.
— Могу предположить, что у него были хорошие адвокаты.
— Вернее, люди, которые давали показания в его пользу… Дружки… Убийцы того же пошиба… Преступники, которых следовало бы повесить у всех на виду… Я готова заплатить за веревку.
Антония замолчала, еще раз мысленно пробежалась по своему плану, понимая, что он может отпугнуть молодого полицейского. «Если только…»
— Кроме способа смерти, он получил лишь то, что заслужил. На руках Бонелли было слишком много крови, чтобы его оплакивать. Что ж, баба с возу — на земле воздух почище будет… Мои слова тебя шокируют?
— Нет… Мои родители еще и не то говорили про сербских солдат.
— Видишь ли, Милош, вся беда в том, что на свете развелось слишком много мерзавцев, озверевших и неприкасаемых, как он. В наших обстоятельствах ты с ними быстро познакомишься.
— Что вы подразумеваете под обстоятельствами, патрон?
— Что после смерти Бонелли стервятники захотят занять его место, начиная с того типа, кто его убрал. А корсиканцы суровые ребята, они не позволят себя побрить. Я обещаю тебе горячие денечки. — Еще один аргумент — и все, возможно, срастется. — То, что я собираюсь сделать, должно остаться между нами. Мой приемчик не фигурирует в полицейских учебниках.
— Если только это законно…
— Почти, такое не очень жалует уголовный кодекс. Но когда ведешь войну, нужно уметь его обходить: я запущу утку. Все, что я прошу — подтвердить мои слова. А потом молчать об этом в тряпочку. Я могу на тебя рассчитывать?
Прошло время — восемь секунд, которые показались ей вечностью.
«Прикрыть жульничество? Незаконное действие, которое не преподавали в школе? Заманчиво… Почему не обучиться ему? Вперед! И наплевать на передряги, бог меня сохранит».
— ОК, патрон, я с вами.
Антония выдохнула, последняя деталь плана стала, наконец, на место.
«Меньше, чем через шесть месяцев, красавцы мои, или меньше, чем через шесть дней, я загрызу вас всех. Жак сказал: ты отбудешь с блеском!»
В конце проезда машина остановилась перед величественным входом, позолоченные решетки которого охраняли двое мужчин. Один — высокий, здоровый и уродливый. Другой — уродливый, здоровый и высокий. Бойцы-близнецы. Первый, карикатура на человека, подошел, поводя плечами. Нагнулся, узнал Антонию.
— Комиссар, — пробормотал он сквозь зубы вместо приветствия.
— Добрый вечер, дорогуша, доложите Иоланде, что я хочу с ней поговорить. Передайте, что я приехала из Макона, она поймет.
Громила кивнул, отошел, чтобы вынуть сотовый, деликатный, как кабан-бородавочник. Пока он звонил, Антония вполголоса сказала Милошу:
— Иоланда вышла за Бонелли, когда ей было двадцать. А ему вдвое больше. В то время он уже весил центнер. Женитьба по большой любви.
— Должен ли я понимать, что он принудил ее к браку?
— Нет, это она поймала его в ловушку: родила ему сына. Как ты думаешь, почему я называю ее богомолом? Иоланда сумела добиться своего. До этого она была танцовщицей в одном из его клубов.
— Вы имеете в виду, стриптизершей?
— Если хочешь, исполнительницей танцев в голом виде. Настоящая красавица. Матье облизывался при виде ее сисек. Она не смогла сопротивляться такой искренней страсти.
— Да, чертовски романтично… Кем стал их сын?
— Корсиканцем, как и отец. Бонелли назвал его Тино — Наполеон слишком тяжело выговаривать[9]. Тино двадцать восемь — ни волоска на черепушке и зубы акулы. Проблема акул в том, что у них нет мозга. Ему-то я и запущу утку.
Тем временем кабан получил распоряжения. Убрав сотовый, дал знак собрату открыть решетку, проследил, чтобы за полицейскими не проехала никакая другая машина, и скрепя сердце пропустил их в поместье.
Несмотря на темноту, Милошу удалось оценить гармонию парка. У самой земли лампы освещали идеально подстриженный газон. Заросли тюльпанов, увядших от холода, окружали беседки. Дорожку из гравия обрамляли пальмы, напоминая о Корсике. Аллея вела к огромному особняку в стиле Луи-Филиппа, перед которым стоял десяток автомобилей. Повсюду гориллы напряженно следили за подходами к дому.
— Клан потеет, и крупными каплями, — издевательски заметила Антония. — Идет военный совет.
— По вопросу наследования?
— Нет, империя переходит к принцу, все принадлежит Тино. Его маршалы помогают ему найти убийц отца. Нам не следует с ними сталкиваться, Иоланда примет нас в отдельной комнате.
Опыт есть опыт: Антония не ошиблась. Как только они вышли из машины, на пороге черного хода появилась женщина. В брюках, свитере, обтягивающем грудь, в полумраке она казалась красивой. Совершенно недостаточное в действительности определение. Милош подошел поближе, и глаза у него полезли на лоб, а в трусах забегали мурашки.
