Юрий Гаврюченков - Пожиратели гашиша
Резвым аллюром я промчался вдоль дома и, влетая под арку, сбил плечом какую-то даму. Послышался сдавленный крик, зазвенела жесть, и по асфальту растеклась белая лужа молока. Я остановился, мысленно обложив себя последними словами. Какого черта было лететь?! Испортил кому-то настроение, а теперь мне испортят. Какая-то рублевая мелочь, впрочем, у меня оставалась, и я мог возместить ущерб. Приготовив самые изысканные извинения, я наконец оторвал взгляд от лужи, поднял бидон и только тут заметил, что пострадавшая — молодая женщина, почти девчонка — лет двадцати, не более, и понял, что особенных проблем с объяснениями не будет.
— Великодушно прошу простить меня, — начал я загруз с достаточно провокационной фразы, — видит Бог, я не хотел! — Я прижал руки с бидоном к груди и сотворил самую умильную улыбку. — Исключительно виноват. Я не сильно вас ушиб?
Не давая ей раскрыть рта, я продолжил: — Простите меня еще раз. Если вы не очень торопитесь, мы пойдем в магазин и купим другое молоко. Обещаю компенсировать все доставленные неудобства. Кстати, как вас зовут?
— Ира, — ответила девушка, невозмутимо выслушав мою тираду. Похоже, она была готова идти в магазин и не собиралась затевать скандал.
— А меня — Илья, — представился я. — Так пойдемте?
В молочном была очередь. Обе кассы работали с полным напрягом, и народу к ним было поменьше, а вот в отдел, где продавали искомый продукт в разлив, тянулся приличный хвост.
— Постарайтесь теперь побыстрее, — сказала девушка, — у меня ребенок дома.
Она только что отстояла такую вот очередюгу, и, естественно, ей не хотелось париться по новой.
Придется шустрить. Впрочем, на зоне я выучился крутиться и имел некоторое преимущество перед мирными обывателями Петербурга.
В кассе я без очереди выбил чек на три литра, по вывеске переднего лоха поняв, что возражений не будет, а вот с очередью к прилавку оказалось сложнее.
— Дама, ребенок дома голодный благим матом орет, пропустите, пожалуйста, — тыркнулся я к продавщице, но меня осадили.
— Займите очередь, — отрезала женщина, звякнув своим бидончиком по мраморной столешнице.
— Все мы торопимся, — возмутился стоящий за нею дед. — Я вообще ветеран, мне без очереди положено, а вот стою.
Этот спуску не даст, понял я, будет удерживать позиции до последнего вздоха. Короче, ни пяди родной земли (то бишь очереди) врагу.
И тут я заприметил парнишку примерно моих лет, снулое лицо которого свидетельствовало о тяжком бремени семейной жизни. Он стоял за геройским фронтовиком и с отсутствующим видом прислушивался к нашему спору. Ему было абсолютно на все плевать.
— Выручи, братишка. — Я протянул ему бидон и чек. — Совсем времени нет!
— Угу, — кивнул парень, — вставай впереди меня.
— Спасибо, брат- Не обращая внимания на ропот сзади, я пролез перед потеснившимся пацаном и вскоре стал обладателем трех литров заветного молока. Ира ждала меня на улице.
— Все в порядке, — с облегчением похвастался я. Мы направились в сторону дома. — Еще раз простите.
— Вы куда-то спешили? — поинтересовалась девушка.
— Нет, что вы. Просто обрадовался хорошей погоде и выскочил погулять. Я вас не очень задержал? Дитя, наверное, есть хочет. Кто у вас, девочка или мальчик?
— Девочка, — ответила Ира.
Справа по курсу показался ларек. Я остановился и вынул купюры.
— Одну минуточку, — сказал я. Ира послушно остановилась.
При моем приближении окошечко ларька приоткрылось. Очевидно, мой вид говорил о высокой платежеспособности.
— Баки почем берешь? — спросил я продавца.
Тот с готовностью вскочил со стула.
Я купил большую плитку «Фазера» с орехами, изюмом и прочей дребеденью, которую и вручил Ире.
— Это маленькая компенсация за причиненные неудобства.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
— Ах, какие пустяки, право слово!
— Я вас не задерживаю?
— Нет, что вы, я свободен как птица и сам себе хозяин.
— Счастливый человек! — произнесла Ира с завистью.
Я снисходительно улыбнулся.
— ПIo-моему, каждый сам выбирает, кем ему быть в жизни. Достичь можно всего, стоит только захотеть. (Банально, конечно, но умничать с барышнями не рекомендуется — не оценят.)
— Как у вас все легко, — скептически усмехнулась Ира. — Вы работаете?
— Только сам на себя. Коэффициент полезного действия в этом случае оказывается гораздо выше.
— Бизнесмен?
А, ну да, безработный, чтобы купить даме шоколадку, двести долларов в ларьке не меняет. Впрочем, имидж «нового русского» жлоба в красном пиджаке мне глубоко антипатичен. Я постарался ответить с максимальной элегантностью:
— Боюсь, что я далек от коммерции. Скорее, научный работник: история, археология…
— А я думала, у нас наука бедно живет. — Судя по тону, Ира к категории граждан с высоким достатком не относилась. А вообще, девчонка симпатичная. Только не надо зарываться. Попробую-ка я ее прокачать.
— Это смотря как уметь продавать свои мозги, — с подкупающей простотой ответил я. — В мире все относительно. А знания, кстати, дорого стоят.
— Вот мы и пришли. — Она остановилась.
Мой ответ ей явно понравился, тем более, терять время было нельзя.
— Моя парадная через одну, — известил я. — Вы давно здесь живете? Почему я вас раньше не видел?
— Два месяца, — ответила Ира и потянулась, чтобы забрать бидончик.
— А что вы делаете сегодня вечером? — спросил я, дождавшись, когда ее рука ляжет рядом с моей.
— Сижу с ребенком.
Рупь за сто, подумал я, что не замужем. Уточним.
— А что вы хотели предложить? — спросила Ира, сбив ход моей мысли.
— Мы живем рядом, — начал я, на ходу перестраивая уже продуманный алгоритм разговора. — Могли бы и прогуляться вместе. У вас никто не будет возражать?
— Нет, — ответила Ира, — никто.
— Тогда позвоните. — Я наконец-то отдал ей бидон и вытащил записную книжку с отрывными листочками. — Вот мой телефон, звоните, когда соберетесь. Я все равно предоставлен самому себе и буду рад общению с вами.
— Скажите, — спросила Ира, — кто нашел Тутанхамона?
— Говард Картер, двадцать шестого ноября тысяча девятьсот двадцать второго года, — блеснул эрудицией я, прежде чем до меня дошел истинный подтекст вопроса.
— Спасибо, — сказала Ира. — До вечера. Я позвоню.
И, быстро развернувшись, она исчезла в парадном. Я усмехнулся.
— Так-то, девочка, — пробормотал я. — Действительно археолог, можешь не сомневаться.
«И, произнеся эти слова, граф удалился».
Все оказалось гораздо проще и обыденнее, чем я ожидал.
Ира с полуторагодовалой дочкой жила у своей матери, не очень рассчитывая на поддержку молодого папаши. Как прав был Эрик Берн, утверждая, что родители бессознательно стремятся передать ребенку свой жизненный сценарий и весьма в этом преуспевают. Мать, уже имея аналогичный опыт, отлично все понимала и согласилась посидеть с девочкой: должна же быть у Иры личная жизнь. Мой старательно приготовленный ужин не пропал даром. Открыв утром глаза и обнаружив рядом тихо посапывающую даму, я даже слегка разочаровался. «О tempora, о mores!» [О времена, о нравы! (лат.)] Возможно, я поотстал от жизни, но на моей памяти, когда я учился в университете, девушки были другими.
Я осторожно выбрался из-под одеяла, чтобы не разбудить спящую красавицу, и проследовал на кухню. Не испить ли нам кофею! Надо полагать, дама тоже не откажется. Я приготовил две порции, поместил чашечки на поднос, дополнил сахарницей и вернулся в спальню. Красавица уже пробудилась и изумленно хлопала глазами. Кофе в постель не угодно ли? К такому обращению она не привыкла. Доброе утро, мадемуазель!
— Ты просто прелесть, — восхищенно произнесла она.
Для счастья женщине нужно, как правило, немного.
Весь день я провел в изумительном безделье, а вечером мне позвонил Гоша.
— Сегодня ночью прилетают покупатели, — сообщил он. — Завтра с утра они хотели бы встретиться.
— Где? — поинтересовался я.
— В гостинице. Я за тобой заеду часам к восьми.
— Идет.
Я был дьявольски доволен. Народ действительно заинтересовался. В возбуждении я извлек из тайника предметы и разложил на столе, любуясь ими. Вот оно, по-настоящему прибыльное дело. Рубины сверкали в лучах настольной лампы. Золото. Двести тысяч долларов. Я богат! Мне наконец-то улыбнулось счастье, и я могу уверенно заглядывать в будущее.
Никаких излишеств. К черту глупое гусарство! Поступило в аспирантуру, буду издавать монографии, заниматься раскопками, для души в основном, защищу диссертацию, сделаю в научных кругах имя…
И тут я вдруг понял, что та находка, которая действительно могла бы принести мне славу, завтра навсегда от меня уйдет, а вместе с этим и права на нее.
