Томейдж Пауэлл - Цветы на могиле
Приехал Рейнолдс на патрульной машине. Я устроился на сиденье и спросил:
— Куда поедем?
— В питомник, где выращивают саженцы, а потом — в гастроном.
Поездка в питомник оказалась пустой тратой времени. Никто из тамошних работников не видел, как два дня назад машина едва не сбила женщину.
Тогда мы покатили в универсам, расположенный к югу от Мид-Парк, и побеседовали с управляющим. Протирая стекла очков, тот сказал:
— Да, помню, как мои работники рассказывали, будто бы какую-то женщину чуть не задавили.
— Кто именно видел это? — спросил Рейнолдс.
— Да откуда мне знать?
— Давайте это выясним.
Нашей третьей по счету собеседницей оказалась черноволосая толстая кассирша. За её спиной выстроилась очередь из любознательных покупателей с мешками в руках.
— Ой, мамочки! — воскликнула толстуха. — Да, помню. Ее едва не убили!
— Вы сами это видели? — спросил лейтенант.
— Нет. Но он мне первой рассказал.
— Кто?
— Томми Хайнс. Он все видел.
Рейнолдс взглянул на управляющего.
— Это наш товаровед, — пояснил тот. — Когда образуется очередь, он помогает укладывать покупки в мешки и относит их на автостоянку. Сейчас он в подсобке, помидоры привезли.
В подсобке было холодно и темно, повсюду валялись ящики и корзины, воняло черноземом и подгнившими яблоками. Томми оказался тощим долговязым парнем с белобрысой шевелюрой. Он подошел к нам, вытирая лицо длинным белым фартуком, изучил жетон Рейнолдса, вгляделся в лицо лейтенанта.
— Да, я видел, как ту даму едва не задавили. Она что, разыскивает водителя?
— Вроде того. Узнаете ее? — Рейнолдс достал из внутреннего кармана фотографию — уменьшенную копию той, которую Де-Костер забрал из дома накануне. Интересно, сколько таких маленьких снимков сейчас путешествует по городу в карманах любопытных сыщиков?
— Да, это она, — уверенно ответил Томми. — Хотя вчера она была напугана и выглядела чуточку иначе.
— Расскажите нам, что именно вы видели, — попросил Рейнолдс.
— Ну… мы уже закрывались, и народу было битком. Я взял два мешка со снедью и понес на стоянку, а когда бежал обратно, эта дама вышла из магазина. Она сама несла свои покупки, маленький сверток. Я не обратил на неё особого внимания, помню только, что женщина была видная. Она сошла с тротуара и начала переходить улицу. Иногда покупатели ставят машины напротив, потому что при оживленном движении со стоянки трудно вырулить налево. Женщина миновала середину проезжей части и вдруг закричала, хотя и не очень громко. Я не смотрел на нее, шел в магазин, но, когда услышал крик, обернулся. В потоке машин выдался просвет, и она пошла, но тут как раз эта тачка, видать, свернула на перекрестке. Водитель несся как угорелый, и, когда женщина закричала, он, должно быть, потерял голову…
— Подробнее, Томми.
— Ну… она выронила пакет и попыталась отскочить, а водитель, вместо того, чтобы отвернуть прочь, наоборот, попер прямо на нее. К счастью, женщина была молодая и проворная. Будь она старухой, пиши пропало. Я подбежал и помог ей подняться, она сказала, что все в порядке, врача не надо, поедет домой. Увидится с мужем, а уж тогда все будет хорошо.
— Значит, она села в машину и уехала?
— Ага. И вот что удивительно: машина была точь-в-точь такая же, как та, которая едва не сбила её.
— Как насчет номера, Томми?
— Да какое там! О номере я и не подумал. Спохватился, только когда парень завернул за угол и был таков.
— Вы уверены, что за рулем был мужчина?
— Похоже на то.
— А может быть, женщина с короткой стрижкой?
— Мне такое в голову не приходило. Может, и женщина. Но тогда мне показалось, что это был мужчина.
— Пострадавшая сказала что-нибудь о машине или водителе?
— Нет. Она вроде как плакала. Оно и неудивительно. Бормотала какую-то бессмыслицу.
— Можете припомнить?
— Ну… она ведь плакала. Сказала, что хочет видеть мужа. Что должна найти кого-то и убедить. Что он не прав. Что она не нарочно… Просто набор слов. Истерика, понимаете?
— Спасибо, Томми.
— Всегда пожалуйста. — Парень усмехнулся. — Вам спасибо, что помогли хоть ненадолго забыть об этих чертовых помидорах. Наверное, у той дамы все в порядке, и она вернулась домой, к своему благоверному.
Мы сели в машину и покатили восвояси. Я раздумывал о том, как мерзавец мучил Морин, о том, как на Тиммонс-стрит ему, наконец, повезло. Я уже начинал представлять себе этого мерзавца мертвым. Мне не хотелось, чтобы Рейнолдс поймал его, не хотелось, чтобы на него наложили руки власти штата. Мне хотелось другого — самому огласить приговор и привести его в исполнение.
Рейнолдс ехал быстро, умело лавируя в потоке машин.
— Что вы думаете о тачке, которой он воспользовался? — пробормотал лейтенант, словно обращаясь к самому себе. — Она была точной копией вашего седана, и это странно, Гриффин. Ваша супруга упоминала это обстоятельство, и Томми Хайнс тоже.
— Совпадение? — предположил я.
— Может быть. Но едва ли. Это было бы уже чересчур. Машины этой модели редко красят в зеленый цвет такого оттенка.
— Совершенно верно. Это была одна из причин, почему мы её купили, — сказал я. — Морин хотелось чего-нибудь особенного. Не броского, а просто немного необычного.
— По-моему, мы имеем дело с чокнутым, — рассудил Рейнолдс. — На это указывают все факты. Он очень рисковал и мельтешил на людях, зная, что впоследствии они смогут опознать его. Он выкинул смертельный номер перед битком набитым покупателями магазином, не заботясь о том, что кто-нибудь может запомнить номер машины. Здравомыслящие люди так не делают. Представьте себе, что это маньяк и что он зациклен на одной-единственной мысли: задавить, и непременно точно такой же машиной, как ваша. Но почему? Откуда могла взяться такая мысль?
Я молча смотрел на лейтенанта. Его лицо сделалось похожим на лик каменного изваяния.
— Полагаю, вы уже давно размышляете об этом. В его больных мозгах машина прочно связана с причиной, по которой он считал себя обязанным сделать то, что сделал. Но почему машина такая же, как у вас? Может быть, ваша машина повинна в какой-то постигшей его беде?
— Морин заявила бы в полицию, случись такое, — ответил я.
— Возможно, да. А возможно, и нет. Если она кого-нибудь изувечила, то могла запаниковать. Кроме того, я ведь не говорю, что именно она сидела за рулем. Вы даете свою машину знакомым?
— Пока не давали. Но если бы кто-то из друзей попросил, мы, конечно, не отказали бы.
— Не была ли ваша машина недавно в ремонте? Вмятина на крыле? Разбитая фара? Не припоминаете ничего такого?
— Нет. Во всяком случае, мне об этом не известно.
— Разберемся, но, конечно, понадобится время. Парень возвел себе надежную крепость, Гриффин. Его никто не знает, никто не видел. Никому не ведомо, зачем он это сделал. Но машина — его ахиллесова пята.
В доме опять было полно притихших напряженных людей. Уилл уже вернулся. Я выдержал бомбардировку невнятными соболезнованиями, и, когда толпа мало-помалу рассосалась, Уилл сказал:
— Ты совсем разбит. Выпей кофе. Вики Клейтон заварила целый кофейник: знала, что понадобится. Умная девушка.
— Где она?
— Повела Пенни гулять. Тут было слишком людно, и Пенни могла уловить общее настроение. Так сказала Вики.
Мы выпили кофе, и я заговорил было о делах, но Уилл не пожелал меня слушать.
— Можешь забыть о работе на целый месяц, а если угодно, то и на более долгий срок. Ничего страшного не случится. Дела у нас идут неплохо, но лишь благодаря твоим постоянным разъездам.
— Слишком много я ездил, Уилл.
— И не говори.
— Я возвращался домой, проводил с семьей субботу и воскресенье, а потом опять исчезал на месяц или два. Куда это годится?
Он положил руку мне на плечо.
— Прошлое не изменишь. Рейнолдс раскопал что-нибудь?
Я рассказал ему о версии лейтенанта и о машине.
— Рейнолдс, конечно, не гений, — рассудил Уилл. — Но парень крутой, смышленый и опытный. Он привык выискивать схемы и трафареты. Может, и на сей раз он сумел нащупать что-нибудь подобное. Я вчера говорил: Морин была чем-то обеспокоена, и началось это не два дня назад, когда было первое покушение, а гораздо раньше.
— Ты что-то заметил?
Уилл поерзал в пластмассовом кресле.
— Да. Впервые это произошло недели три назад. Мы встретились на улице. Морин выходила из цветочной лавки, и вид у неё был такой, словно она похоронила любимую тетушку. — Уилл налил себе вторую чашку кофе. — Я даже подумал, что она захворала. Увидев меня, Морин сказала, что все в порядке, и немного приободрилась. Тогда я решил, что она просто устала. А может, ей было одиноко. Я пригласил её в бар, но Морин отказалась, сказав, что ей пора домой. И тут я сморозил большую глупость. Решил её развлечь, рассмешить, вот и брякнул: у тебя что, богатый дядюшка преставился, и ты купила цветы на могилу? Разумеется, я знал, что все наши знакомые живы-здоровы, но Морин не улыбнулась. Наоборот, едва не расплакалась.
